В исключительных обстоятельствах - Страница 121

— Это все? — шепотом спросил Кастильо.

— Есть еще кое-что.

— Давайте.

Ружинский положил на скамейку большой пакет в полиэтиленовом мешке.

— Это пленки, — комментирует «артист».

Но едва Кастильо открыл дипломат, чтобы сунуть туда пленки, как внезапно появились трое молодых людей и в упор защелкали фотокамерами.

Кастильо понял: чекисты. Лоб покрыла испарина. Слегка побледнев, он засуетился, пытаясь побыстрее закрыть портфель. Но увидев, что пакет с пленками остался на скамейке, отставил дипломат в сторону. Ружинский и вовсе растерялся. Вскочил, сел, опять встал, бесшумно опустив руки.

Первым пришел в себя Кастильо:

— Кто вы такие? Что вам нужно? По какому праву...

— Вы, господин Кастильо, и вы, гражданин Ружинский, задержаны за совершенные преступления, — негромко, чеканя каждое слово, произнес установленную законом форму Сухин, старший группы чекистов. — Вам придется последовать за нами...

— Вы не смеете... Я иностранец... Я не совершал никаких преступлений... Я буду жаловаться. — Он выпалил эти слова не переводя дыхания.

— Вам будет предоставлена такая возможность, — спокойно ответил Сухин и перевел невозмутимый взгляд на Ружинского. — А вы что скажете, «артист»?

Тот не кричал, не возмущался. Растерянный, сникший, он молча переминался с ноги на ногу и смотрел по сторонам, словно искал кого-то. Прошла тягостная минута, Ружинский, пересилив охвативший страх, дрожащим голосом пролепетал:

— Я все расскажу, скрывать не буду. Да и глупо что-то скрывать в нашем положении. — И он посмотрел на Кастильо. У того в глазах — презрение и ярость:

— Идиот... Тебя расстреляют. Ничтожество! А я-то думал...

— Да молчи ты. Когда игра проиграна, бесполезно...

— Вы правы, Ружинский. Жаль, что ваш собеседник еще не понял этого. Полагаю, со временем и до него дойдет. — И Сухин распорядился усадить задержанных в машины — две черные «Волги» уже подкатили к скамейке.

Ружинского и Кастильо разместили порознь. В машине же и понятые — два гражданина, оказавшихся в парке, на аллее, где развертывались описанные нами события. В руках у Сухина оба дипломата, разговор о содержимом впереди.

Из отделения милиции Сухин позвонил в Москву, Бутову:

— Шпионы задержаны с поличным. Провели личный обыск. Сейчас оформим протокол задержания. Как только проведем обыск на квартире Ружинского, обоих передадим следователю.

То, что на юридическом языке именуется оформлением протокола задержания и обыском, процедуры тонкие, требующие точного установления неоспоримых улик.

...На столе лежат пакеты, переданные Ружинским Кастильо.

— Что в этих пакетах?

Ружинский отвечает, понурив голову:

— Сведения, которые я добывал по требованию этого господина...

— Ложь, выдумки, — цедил Кастильо.

— Не валяйте дурака, господин Кастильо. Мы пойманы с поличным. Вы уж как угодно, а я буду говорить все как было. Карта бита, надо расплачиваться.

— А что вам еще остается? — спокойно роняет Сухин. — Чистосердечное признание будет зачтено. Итак, что в этих пакетах?

— Я уже сказал — сведения...

— Вы уж, пожалуйста, называйте вещи своими именами, — перебил Сухин. — Не сведения, а шпионские материалы. Так?

— Так. Это что касается записей. Кроме того, я вручил Кастильо двенадцать фотопленок, они в другом пакете. Там засняты различные военные и промышленные объекты.

— Это бред сумасшедшего, — разыгрывая истерику, завопил Кастильо. — Еще раз напоминаю: я иностранец и буду жаловаться...

— Потрудитесь открыть свой чемодан, господин Кастильо, — отчеканил Сухин. — Вот ваш дипломат.

Кастильо резко отшвырнул его-в сторону:

— Я вам не помощник.

В присутствии понятых чемодан был открыт.

— Что в этих свертках?

Кастильо ничего не отвечал.

— А вы что скажете, гражданин Ружинский?

— Я уже сказал... Все сказал... Ничего не утаил от вас...

Из чемодана Кастильо помимо шпионских материалов извлекли солидную пачку денег в крупных купюрах.

— Кому предназначались эти деньги, господин Кастильо?

— Я не намерен отвечать на ваши вопросы, — отрезал Кастильо.

— Возможно, я смогу внести ясность, — подал голос Ружинский.

— Что ж, слушаем вас.

— Похоже на то, что деньги предназначались мне. Кастильо обещал щедро вознаградить за работу. — Он говорил опустив глаза, голос дрожал. Это не было раскаяние. Был расчет на снисхождение.

Кастильо нервно передернул плечами и больше не проронил ни слова.

Процедура оформления задержания шпионов, изъятия и осмотра вещественных доказательств шла неторопливо, с точнейшим соблюдением закона. В протокол занесли показания Ружинского, сумму изъятых денег, номера и номиналы всех купюр по отдельности. Теперь можно и подписывать протокол. Свои подписи поставили подполковник Сухин и другие сотрудники КГБ и понятые. Ружинский безропотно расписался, а Кастильо наотрез отказался, о чем следователь сделал надлежащую запись.

Кастильо отправили в Москву, в КГБ, а Ружинского повезли к нему на квартиру. С санкции прокурора, с участием понятых начался обыск. Он длился долго. Группа чекистов во главе со следователем немало потрудилась. Хозяин дома, человек предусмотрительный, так уж сложилась его жизнь, годами пребывал в «готовности № 1» к возможному аресту, обыску и тщательно прятал «концы». Но чекистам хорошо знакомы такие уловки. Всякое бывало в их работе...

Под одной из паркетин найдена улика № 1 — записная книжка, Ружинский не отпирался. Да, здесь записи, относящиеся к его работе на Кастильо. Дата получения солидного аванса в счет будущего расчета за шпионские сведения. А вот и они сами: сокращенные записи о некоторых военных объектах.

Дотошный помощник следователя сумел обнаружить в чемодане с двойным дном американские доллары и золотые монеты царской чеканки на солидную сумму. Там же — давнишнее служебное удостоверение хозяина квартиры. О том, что они принадлежат Ружинскому, можно судить по фотографиям, а фамилия другая — Хеллер Александр. И трудовая книжка на ту же фамилию.

— Так как же вас теперь величать? — спросил следователь.

Это еще не допрос, а только уточнение данных протокола обыска. Но Хеллеру — Ружинскому не до норм уголовно-процессуального кодекса. Он уже все решил для себя и теперь, не ожидая допроса, исповедуется о далеком прошлом, не утаивая связи с абвером. Слушая эту исповедь и прибегая к военной терминологии, не трудно было определить «стратегическое направление боевых действий» Ружинского после войны: «Да сгинут тени прошлого». И это ему удалось. Хеллер стал Ружинским. Разработана была и тактика. Поначалу цели были намечены скромные: пристроиться в негромкое учреждение, чтобы не маячить на виду, а уж потом выйти на «оперативный простор». А как делать деньги, как добраться до «сладкой жизни», он знал. Лучшее доказательство тому «зелененькие» и золотые, лежавшие «а столе.

Ружинский и тут не вилял — признался, что давно спекулирует валютой, и в числе своих сообщников назвал небезызвестного чекистам Шелвадзе.

В квартире Ружинского были найдены и фотопринадлежности для работы на Кастильо: фотоаппарат «Минокс», кассеты к нему, аппаратура и химикаты для проявления фотопленок.

На письменном столе стояла фотография миловидной женщины средних лет.

— Кто это? — спросил Сухин.

— Моя жена, вернее — бывшая жена.

— Приятное лицо, русская красавица. Где она сейчас?

— Не знаю. Ушла несколько лет назад. Я пил, гулял. Опять же дела... Знаете какие... Долго терпела, умоляла вернуться к нормальной жизни. Я обещал, какое-то время держался, снова срывался. И так без конца. И вот один-одинешенек. Ни жены, ни детей. А впереди — тюрьма.

И Ружинский расплакался.

...Обыск окончен, составлен протокол, вещественные доказательства упакованы, Ружинский отправлен в Москву. Теперь слово за следователем.