В исключительных обстоятельствах - Страница 110

На следствии Николай показал, что золото он скупал у людей, работавших на съемке драгоценного металла с промывочных машин и аппаратов. Последнее звено «золотой» цепи находилось в руках некоего Александра Германовича Ружинского, с которым Николай познакомился в местном ресторане. Тот отрекомендовался москвичом, агентом по сбыту и снабжению организации, с которой, как выяснилось позже, он давно порвал, сохранив, однако, соответствующий документ.

Александр Германович поставил дело на широкую ногу. Субсидировал не только скупку золота, но и доставку его в Москву.

Высокий, спортивно сложенный, с хитрыми белесыми глазами, чаще всего спрятанными за модными дымчатыми очками, Ружинский по натуре и образу жизни был ловким дельцом, авантюристом. Была в нем какая-то противоречивость. Человек осторожный до боязливости, ему казалось, будто всюду его что-то, кто-то подстерегает, и порой он сам себя хватал за руку: «Опасно! Не суйся!» Но была в то же время какая-то неодолимая сила, увлекавшая в омут всевозможных авантюр. Уж больно притягивала сладкая, легкая жизнь. «Артист» — кличка Ружинского — любил пофилософствовать о смысле жизни. И среди немногих жизненных правил было такое: «Не люблю любознательных: сам не сую нос в чужие дела и другим не советую».

Ружинский и Манухин встречались в Москве, на Курском вокзале, где и учинялся окончательный расчет. Предусматривался и запасной вариант на случай, если свидание на вокзале не состоится. В записной книжке Николая зашифрован адрес маленького городка на Украине, где жила любовница Ружинского. «Если не встретимся на Курском, — лети к ней. Она все знает, примет как дорогого гостя. Горилка будет, вареники будут, сало будет... И рассчитается сполна». Позже станет известно, что любовница эта — одна из многих женщин, с которыми Ружинский, после того как его бросила жена, был связан не только постелью. Кто-то помогал сбывать золото, а кто-то знакомил с нужным человеком.

В одном из жарких подмосковных боев 1941 года рядовой Александр Хеллер, раненный в плечо, попал в плен. Фашисты бросили его в лагерь под Смоленском.

Ему повезло. Оказавшийся вместе с ним в бараке русский врач — тоже из военнопленных — быстро залечил рану.

А когда фашисты узнали, что он русский немец, москвич, работал радиотехником на заводе, его сразу же перевели в другой барак, где лучше кормили и даже давали по пачке сигарет на два дня. И люди там содержались другие: дезертиры, бывшие уголовники, белогвардейцы... В общем, всякий сброд, но все они были или москвичами, или из Подмосковья. Таких набралось около пятидесяти. В начале ноября 1941 года начальник лагеря обер-лейтенант Крюгер торжественно объявил им:

— Дни большевистской столицы сочтены. Еще одно усилие солдат фюрера — и она падет. Но чтобы ускорить падение и с меньшими потерями, нужны надежные помощники. Кто готов служить Великой Германии и фюреру, запишитесь у меня. — И многозначительно добавил: — Не пожалеете.

Даже среди этого разношерстного сброда нашлось немного желающих служить фюреру. Тех, кто согласился, тут же развезли по разведывательным школам. Так Александр Хеллер очутился на окраине белорусского городка Борисова.

— Нам срочно нужны сведения из Москвы, — твердил, словно лаял, руководитель школы. — Какие и откуда подходят части, их вооружение, численность, места базирования полевых аэродромов, артиллерии, зоны сосредоточения войск, минные поля, их ограждения, проходы, настроение жителей Москвы... Для этого мы вас и готовим.

Абверовцы торопилась. Обучение шло. ускоренным темпом. Агентов учили работать с радиопередатчиками и приемниками, шифрованию, тайнописи. Задание было сформулировано коротко и четко: внедряться в части Красной Армии или устраиваться на работу на оборонные предприятия. Учителя тут же подсказывали, как это сделать.

Неподалеку от Катыни, где расположился штаб «Абвергруппы», из наиболее отпетых головорезов готовили террористов. Их тоже нацеливали на Москву. За выполненные задания агентам сулили большие блага при будущем «новом порядке». Одному кресло директора крупной московской электростанции, другому, уголовнику, — на выбор любую текстильную фабрику или магазин с товарами: владей, коли заслужил. Любителей сельской жизни прельщали огромными наделами с батраками. Но все это после победы над большевиками. А пока надо точно и беспрекословно выполнять задания начальства, готовить себя к большой работе, чтобы приближать час победы фюрера.

Каждый агент давал письменное обязательство верно служить абверу. К нему прилагалась анкета с фотографией. Позднее к множеству заданий прибавилось еще одно, особо важное.

— У большевиков, — сказал шеф, — появилась ракетная пушка. Она применялась в боях под Оршей и в других местах. Если нападете на след, — шеф повысил голос, — можете больше ничем не заниматься. Нам нужны все подробности об этом дьявольском оружии русских: устройство, сколько имеется таких пушек, какие части вооружаются ими.

Речь шла о знаменитой «катюше», наводившей ужас на гитлеровцев. Фашистские военные разведчики тщательно и с пристрастием допрашивали каждого советского пленного, пытаясь хотя бы по крупицам собрать кое-какие сведения о реактивных минометах. Но тщетно.

Казалось, предусмотрено все: и фиктивные документы, и легенды, и явки, и пароли, и крупные суммы денег для агентов, и соответствующее обмундирование. Однако при всем этом не учли, что в тяжелые для столицы дни советские люди как никогда стали бдительнее.

Наши контрразведчики добыли данные о готовящейся заброске абверовских агентов и обезвредили большинство из них. Но Хеллеру удалось скрыться.

После второго ранения он попал в советский госпиталь. Когда поправился, получил новые документы и направление в часть. Вероятно, так и затерялся бы на полях сражений Великой Отечественной войны, если бы снова не попал в плен. Там Хеллер нашел способ связаться с абверовцами и вторично прошел разведывательную подготовку. Затем его, якобы избитого на допросе, с соответствующей легендой водворили в лагерь для советских военнопленных. Шел февраль сорок пятого года.

Абвер реально оценивал обстановку. Война проиграна, крах неизбежен. И Хеллеру было дано задание: «Когда придут советские войска, вас вместе с другими русскими военнопленными отправят в Россию. Проверка предстоит серьезная, но вы обязаны выдержать. Затаитесь и ждите. Помните — час реванша рано или поздно наступит. И вы вновь понадобитесь. Мы вас найдем».

...Не сложилась жизнь у Хеллера. Ни дома, ни семьи. Потянуло к вину, легкой жизни. Одолела боязнь разоблачения, покоя не знал он ни днем ни ночью. Постепенно созрело решение: «Чтобы скрыть прошлое, надо приобрести документы на другую фамилию». Задуманное долго не удавалось осуществить, но все же нашлись люди, за приличную сумму «сделавшие» новый паспорт. Так Хеллер стал Александром Ружинским.

Комфортабельный автобус доставил большую группу иностранных туристов и коммерсантов из Москвы во Владимир. Гости с большим интересом всматривались в открывшуюся перед ними панораму города-музея. В числе других из автобуса вышел элегантно одетый мужчина средних лет. Это наш старый знакомый, дон Кастильо.

Туристам была предложена обширная программа экскурсий: площадь Свободы, монумент в честь 850-летия города Владимира, историко-художественный и архитектурный музей-заповедник, картинная галерея, храм Покрова — памятник архитектуры XII века — и многое другое. Гости изрядно устали и, вернувшись в гостиницу, тут же пообедали и разбрелись по номерам: отдых. Завтра утром — в Суздаль.

Но Кастильо не до отдыха. Он приехал «работать» и время зря терять не будет. Когда все разошлись, он вышел из гостиницы. Остановил такси. Долго петлял по городу, где-то пересел на другую машину. На окраине вышел, прошелся немного и, тщательно осмотревшись, юркнул в подъезд двухэтажного дома. По едва освещенной лестнице поднялся на второй этаж и нашел нужную квартиру. Позвонил. Дверь открыл мужчина средних лет.