В интересах государства. Аудиториум, часть 2 (СИ) - Страница 60

Служка замялся и принял виноватый вид.

– Эээ… Савва Ильич, простите великодушно, но у меня особое поручение относительно Соколова.

– Господи, да что еще? – раздраженно прошипел куратор.

– Его высокопревосходительство требует к себе только Соколова. Он желает повести допрос лично и без свидетелей. Конвой мне выделили. Мы сами сопроводим задержанного.

И тут Мустафин начал выходить из себя.

– Какого черта? – побагровев, рявкнул он. – Это не по уставу.

Молодой человек отточенным движением поправил китель и встретил яростный взгляд куратора ледяным спокойствием.

– Прошу вас, Савва Ильич, не задавайте вопросов и не препятствуйте внутреннему расследованию. В противном случае у его высокопревосходительства появится повод для личного разговора и с вами. Я бы не хотел докладывать Владимиру Андреевичу о вашем сопротивлении в столь неподходящий момент.

Мустафин замолчал, но вцепился в столешницу обеими руками так крепко, что побелели костяшки пальцев.

«Это плохо?» – ментально спросил у него я.

«Я не знаю».

– Михаил Николаевич, – с подчеркнутой вежливостью обратился ко мне посланник ректора и даже протянул руку, – прошу за мной.

Я настороженно взглянул на протянутую руку посланника. Заметив мое замешательство, он улыбнулся – понимающе, почти ласково.

– Нет нужды бояться, ваше сиятельство, – сказал молодой помощник. – Вам не причинят вреда без веской необходимости.

– Что-то это меня не особо утешает, – вздохнул я, но поднялся с кресла.

Все равно выбор у меня сейчас был невелик, да и за дверью кабинета дожидался конвой, который, случись что, в два счета скрутит меня в бараний рог. Так что придется быть паинькой.

И все же беспокойство меня не отпускало, а я никак не мог понять, почему. С одной стороны, личный допрос у ректора – вполне логичное развитие событий. Все же имела место не рядовая драка, а попытка убийства, обернувшаяся смертью самих убийц. А уж с учетом перечня фамилий наших мертвецов, вполне справедливо, что ректор решил вмешаться лично.

Но все равно мне было стремно. Ибо я понятия не имел, чем этот визит мог закончиться для меня и моих сообщников. Во что же я их втянул, сам того не желая…

– Тем не менее, не стоит заставлять его высокопревосходительство ждать, – взяв себя в руки и уняв дрожь в пальцах, проговорил я. – Прошу, ведите.

Уже у дверей я обернулся и встретился взглядом с Мустафиным. Савва Ильич слегка кивнул мне, а в голове я услышал его голос:

«Будь осторожен».

Ну куда уж без этого?

Едва двери кабинета куратора закрылись, мой сопровождающий кивнул дожидавшимся нас людям в форме сотрудников внутренней безопасности и протянул мне руку для пожатия.

– Приношу извинения за то, что должным образом не представился. Станислав Янович Любомирский, войтош его высокопревосходительства.

– Михаил Николаевич Соколов, как вы уже знаете, – ответил я на пожатие. – Войтош? Боюсь, мне незнакома эта должность.

Любомирский слегка улыбнулся. Я заметил, что у него были разные глаза: один – золотистый, почти желтый, а второй – темно-карий. Интересная гетерохромия.

В остальном же он выглядел как многие из встреченных мной здесь выходцев из польских аристократических семей: неплохо сложен, с изящными чертами лица, русоволосый и идеально выбритый. Разве что держался отстраненно, даже при всем напускном дружелюбии.

– Войтошами здесь называют ассистентов или, если угодно, личных помощников представителей высоких чинов, – пояснил Любомирский. – Увы, высокопоставленным сотрудникам Аудиториума не справиться своими силами или силами одних лишь секретарей из простолюдинов. Для выполнения более ответственных задач существуем мы.

Договорив, он прикоснулся к шеврону с двумя скрещенными золотыми ключами.

– Ваш знак отличия? – Предположил я.

– Вы очень наблюдательны, ваше сиятельство.

Вот поди пойми, это он так издевался или просто был чрезмерно вежлив.

– Что ж, если на этом с формальностями покончено, я прошу вас поторопиться. Его высокопревосходительство ожидает нас.

Я кивнул. Словно по команде, четверо безопасников с невозмутимыми лицами и весьма занятными артефактами на поясах выстроились так, чтобы я не смог и шагу ступить без их дозволения. Интересно, обладали ли они Благодатью? В том, что Любомирский был наделен даром, я не сомневался – он и сам это подтвердил. А вот охрана – дело другое. Неужели они набрали в безопасники тоже одаренных?

В любом случае сейчас был не тот момент, чтобы это проверять.

Я ожидал, что наш небольшой отряд спустится по главной лестнице и двинется к выходу из корпуса, но, к моему удивлению, Любомирский повел нас в противоположную сторону – вглубь здания.

– Прошу прощения, – тихо позвал я сопровождающего. – Разве мы не направляемся в главный корпус?

– Не совсем, – коротко ответил войтош и деловито зашагал по коридору в самый конец. – Не отставайте, господа.

Мы попетляли по коридорам Домашнего корпуса, вышли к черной лестнице – почти точной копии той, на которой случилась наша первая серьезная стычка. Дверь была заперта, но Любомирский ловко проделал какие-то манипуляции с Благодатью, и замок ему поддался.

– Прошу. В самый низ.

Я шел молча, стараясь не сбиваться с ритма шагов безопасников – в ногу идти было проще. По моим прикидкам, мы должны были преодолеть четыре пролета, чтобы оказаться на первом этаже, но…

Лестница никак не заканчивалась. Мы прошли шесть пролетов, затем восемь… И оказались в глубочайшем подвале. Здесь было холодно как в склепе, и чувствовалось, что место это не пользовалось большим спросом. Зато меня удивили стены: голые, из темно-серого камня, и кладка казалась очень старой.

А затем Любомирский пробежался пальцами по нескольким камням, что-то нажал, и я почувствовал низкий звук, словно двигали что-то тяжелое.

Стена начала медленно меняться. Прямоугольник размером с дверной проем выдвинулся вперед и отошел в сторону, обнажив темное пятно хода.

– Значит, рассказы о тайных ходах по всему острову – не байки? – шепнул я.

– Это закрытая информация, ваше сиятельство, – отозвался Любомирский. – Но радуйтесь, что смогли прикоснуться к этой тайне.

Войтош обернулся к нам, скользнул взглядом по лицам бойцов. Я заметил, что безопасники отчего-то здорово напряглись. Артефакты на их поясах, казалось, засияли ярче, да и сами мужики перепроверили оружие и взяли свои стволы на изготовку.

– Слушайте внимательно, – сказал войтош. – Особенно вы, ваше сиятельство. Эти правила обязательны к исполнению, иначе вы поставите под угрозу всю группу. Это ясно?

– Разумеется, – кивнул я, еще не понимая, с чего это все так переполошились. Даже с этого помощника ректора слетела маска вечной любезности.

– Держимся близко друг к другу. Идем строго гуськом. Не разговаривать вслух! Я повешу непроницаемый купол, но не рискуйте понапрасну и звуком не издавайте. Заметили движение – замрите. Вся связь – ментальная. Это ясно?

Безопасники привычно кивнули. Видать, для них это было не впервые.

– Да, – ответил я. – Но что…

Любомирский жестом велел мне замолчать.

«Сейчас не время для вопросов, ваше сиятельство. Пожалуйста, держитесь ближе к сотрудникам и не отходите дальше, чем на полтора метра. Вам нельзя покидать купол».

Я молча кивнул. Что-то в поведении всех этих людей подсказывало, что следовало отнестись ко всему сказанному с предельной серьезностью.

Любомирский принялся вешать «Купол», но этот отличался от всех, что я видел и даже сам пытался вешать. Он был не просто непроницаемым для звуков, но и укрывал нас внешне плотной темной пеленой. Мы оказались словно внутри большого темного облака, с той лишь разницей, что мы видели все происходящее вне «Купола».

Интересная доработка заклинания. Надо бы взять на вооружение.

Значит, Любомирский очень хотел укрыть нас от тех, кто мог встретиться по дороге… Но что же там было?