В гостях у Дракулы - Страница 2
– Walpurgis nacht![2] – и жестом призвал меня сесть в коляску. В ответ на это моя английская кровь закипела, и я, сделав шаг назад, сказал:
– Вы напуганы, Йохан… вы напуганы. Поезжайте домой, я вернусь один, мне будет полезно пройтись пешком.
Дверца коляски была открыта. Я взял с сиденья свою дубовую трость, которую всегда беру, отправляясь в выходные дни на экскурсии, и закрыл дверцу. Махнув рукой в сторону Мюнхена, я сказал:
– Возвращайтесь домой, Йохан… Вальпургиева ночь англичан не касается.
Лошади пришли в необычайное волнение, Йохану с большим трудом удавалось удерживать их на месте, однако он принялся умолять меня не совершать подобной глупости. Мне стало чрезвычайно жаль беднягу, ведь в своем страхе он был совершенно искренен, но все равно я не смог не рассмеяться. Говорить по-английски он уже и не старался, от волнения позабыв о том, что единственным способом заставить меня внять его мольбам было употреблять язык, который я понимал, и лопотал что-то на своем родном немецком. Меня все это начинало несколько утомлять. Указав направление «домой!», я развернулся, чтобы пойти по старой дороге в долину.
С возгласом отчаяния Йохан направил лошадей в сторону Мюнхена. Опершись на трость, я проводил его взглядом. Какое-то время коляска медленно ехала по дороге, потом на вершине холма появился человек, высокий и худой, больше на таком расстоянии я ничего различить не смог. Когда он приблизился к лошадям, те встали на дыбы и, брыкаясь, стали ржать от ужаса. Йохан больше не мог сдерживать их, и они понеслись по дороге, словно обезумев от страха. Я смотрел им вслед, пока коляска не скрылась из виду, потом поискал глазами незнакомца, но он тоже пропал.
С легким сердцем я двинулся вдоль по уходящей на равнину дороге, которая так напугала Йохана. Я совершенно не мог понять, почему он не хотел, чтобы я туда отправился. Могу сказать, что пару часов я шел, не замечая времени и не думая о расстоянии, по пути мне не попадались ни люди, ни дома. О само́м месте можно сказать, что оно казалось совершенно диким и оторванным от остального мира. Однако я этого не замечал, пока, зайдя за очередной поворот, не наткнулся на подступающий к дороге лес. Только тогда я понял, насколько в душе был впечатлен первозданной красотой края.
Я решил присесть, чтобы отдохнуть и осмотреться. С удивлением я заметил, что стало намного холоднее, еще я постоянно слышал какой-то звук, похожий на продолжительный печальный вздох, который время от времени прерывался приглушенными раскатами грома, доносившимися откуда-то сверху. Взглянув на небо, я заметил огромные густые тучи, стремительно несущиеся с севера на юг. Где-то очень высоко собиралась буря. Мне стало зябко. Решив, что виной этому неподвижное сидение после активной ходьбы, я снова двинулся в путь.
Местность была очень живописной. Никаких примечательных объектов, на которых мог бы остановиться взгляд, но в окружающей природе чувствовалась какая-то красота. Я почти забыл о времени, поэтому, только когда начали сгущаться сумерки, задумался о том, каким образом мне возвращаться домой. Солнце уже не светило так ярко, как днем. Похолодало, и тучи неслись все быстрее. Их движение сопровождалось отдаленным грохотом, в котором периодически слышались отголоски того загадочного звука, который, по словам кучера, издавал волк. Некоторое время я не мог решить, что же делать. Я отправился в дорогу в надежде увидеть заброшенную деревню, а сейчас находился посреди широкого пустынного пространства, со всех сторон окруженного холмами. Их склоны до самого подножия заросли деревьями, которые образовывали небольшие рощи на более-менее пологих участках и ложбинах. Окинув взглядом извилистую дорогу, я увидел, что она поворачивает и скрывается за одним из таких скоплений деревьев.
Пока я всматривался вдаль, подул очень холодный ветер и начал падать снег. Мысленно оценив расстояние, пройденное мною по открытой, не защищенной от ветра местности, я поспешил к лесу в поисках убежища. Небо становилось все темнее и темнее, снег падал все быстрее и гуще. Земля вокруг превратилась в белый сверкающий ковер, а даль скрылась в туманной дымке. Дорогу теперь можно было разобрать лишь с трудом. На неровных участках границы ее еще были видны, но на плоскости терялись почти полностью, и в скором времени я понял, что, должно быть, сбился с пути. Под снегом не чувствовалось твердой поверхности, под ногами были мягкие трава и мох. Ветер усиливался, дул в спину с такой силой, что мне приходилось бежать. Воздух стал ледяным, и я, хоть и двигался довольно активно, сильно замерз. Снег сделался густым и кружил в таком безумном вихре, что слепил глаза. Небо то и дело прорезали яркие молнии. Благодаря этим вспышкам я смог различить впереди большое скопление деревьев, в основном тисов и кипарисов, которые сплошь были залеплены снегом, к ним я и направился.
Вскоре я оказался под защитой деревьев, и здесь, в относительной тишине, смог различить завывание ветра высоко над головой. Некоторое время спустя мрачная темнота бури превратилась в мрак ночи. Но постепенно ветер стал затихать, напоминая о себе лишь яростными порывами и раскатами грома. В такие моменты начинало казаться, что звуки, похожие на волчий крик, слышатся со всех сторон.
Изредка сквозь черную массу несущихся облаков пробивался луч лунного света. В его сиянии я увидел, что нахожусь на краю густых зарослей тиса и кипариса. Когда прекратился снегопад, я вышел из своего убежища и принялся изучать окрестности более внимательно. Мне показалось, что среди многочисленных старых, разрушенных до основания домов, мимо которых я проходил, направляясь к спасительным деревьям, было одно здание, скорее руины, в котором я все же мог бы на какое-то время укрыться. Двинувшись к нему по лесной опушке, я обнаружил, что строение окружает невысокая стена. Пройдя вдоль нее, я наткнулся на ворота. Здесь кипарисы образовывали что-то вроде аллеи, которая вела к дому. Но едва я успел бросить на него взгляд, как тучи снова закрыли луну, и дальше мне пришлось идти в полной темноте. Должно быть, ветер сделался еще холоднее, так как, пока я шел, меня начало трясти. Но надежда оказаться под крышей заставляла меня пробиваться вперед не разбирая дороги.
Внезапно сделалось очень тихо, и я остановился. Буря улеглась, и мое сердце, словно в созвучии с природой, как будто тоже перестало биться. Но это продлилось лишь какое-то мгновение, поскольку тучи неожиданно расступились и в лунном свете я увидел, что стою посреди кладбища, а здание, к которому я шел, – это большой массивный склеп из мрамора, белого, как снег, укрывающий округу. С лунным светом буря напомнила о себе новым зловещим знаком: раздался длинный глухой звук, больше всего похожий на вой собак или волков. Я остановился, парализованный ужасом, и чувствовал, как холод все глубже проникает в меня, пока мне не стало казаться, что он добрался до самого сердца. Луна все еще освещала мраморный склеп, буря же снова дала о себе знать, предвещая свое возвращение. Словно зачарованный, я приблизился к гробнице, чтобы выяснить, почему здание стоит особняком в таком месте. Обойдя склеп кругом, я увидел дверь в дорическом стиле, над которой прочитал надпись на немецком языке: «Графиня Долинген фон Грац из Штирии. Искала и нашла смерть. 1801». Наверху прямо из камня – а строение состояло из нескольких огромных каменных блоков – торчал гигантский железный гвоздь или кол. Отойдя чуть назад, я прочитал надпись, сделанную большими русскими буквами: «Смерть ходит быстро».
Было во всем этом что-то такое странное и жуткое, что я почувствовал, как от страха теряю последние силы. Впервые я пожалел, что не прислушался к советам Йохана. И тут как гром среди ясного неба в голову мне пришла неожиданная мысль, повергнувшая меня в настоящий шок. Настала Вальпургиева ночь!
Вальпургиева ночь. Ночь, когда, как верят миллионы людей, миром правит сатана, когда открываются могилы и из них выходят мертвые. Когда пируют все злые силы на земле, в воздухе и воде. Именно этого места больше всего боялся кучер. Это и есть деревня, оставленная жителями столетия назад. Здесь покоится самоубийца, и именно здесь нахожусь я, лишенный мужества, дрожащий от холода под снежным саваном, в ожидании возвращения дикого бурана! Мне потребовалось собрать в кулак все свои познания в философии и религии, чтобы не поддаться паническому страху.