В горах мое сердце - Страница 3

Он капнул себе немного вина, выпил, затушил сигарету и, посмотрев в зал, усмехнулся.

- Раньше я ненавидел тех, кто в смокингах. Знаете, капитализм и все такое прочее. А вон, видите, парень в смокинге?

- Да.

- Это мой ученик. Он теперь начальник спортивной школы в горах. Вы же понимаете, ему никак нельзя без смокинга, этому франту.

- Вы были лыжником?

- Я был чемпионом. И немножечко подрабатывал медведем, я говорил вам. А когда я уходил от эсэсовцев прямо из вагончика подвесной дороги, меня подстрелили. Ну а в отряде пришлось оттяпать ногу, потому что не было врача, а я шел с дырявой ногой километров сорок слаломом. Еще коньяку?

- Да.

В зал вошел высокий парень - спасатель с вершины. Он подошел к стойке, поцеловал бармена и сказал:

- Добрый вечер, пап. Ну, как ты?

- Я хорошо.

- В горах тихо, я решил спуститься к тебе на минутку.

- Спасибо. Хочешь выпить?

- Пожалуй, нет, мне ведь надо обратно. - Парень заметил меня и сказал: - О, пан, я проявил пленку, вы получились бардзо героичны.

Певица кончила петь:

Счастлив ли ты,

Счастлива ли я,

Скажи мне,

Аве

Мария?!

К стойке подошел парень в смокинге - начальник спортивной школы. Смокинг сидел на нем как на министре. Тугой воротничок врезался в бронзовую шею. Туфли его были вызывающе остроносы. Спасатель легонько наступил ему на ногу своей громадной бутсой и подмигнул:

- У тебя ничего девушка, а?

- Будь спокоен.

- Я завидую.

- Это черное чувство абсолютно чуждо духу нашей молодежи.

- И тем не менее.

- Но, но! Тише на спуске! Не стреляй в нее глазами.

- Она придет ко мне на вершину.

- Тогда ты съедешь оттуда на заднице вместе с Джо.

- Ого!

- Да, да! Пан Юзеф, дайте шоколадку для моей дамы.

Бармен протянул начальнику школы шоколадку, потрепал его по щеке и сказал:

- Смело, сынок, смело.

Моя хозяйка угостила меня кофе и пожелала спокойной ночи. Я лег в ледяную кровать. На ратуше били часы. В комнате плавал голубой свет луны. Небо было чистое, подрезанное белыми хрупкими вершинами гор. Под окном проехал возница, и еще долго в воздухе висел тугой перезвон бубенцов. Я вспомнил бармена. Когда я уходил, он сказал:

- Э, сынок... Не надо никогда ничего рассусоливать. Пойми: жизнь все равно должна быть радостью...