В его глазах (СИ) - Страница 5

Еще большей проблемой были два фактора: то, что мне оставалось проучиться десятый и одиннадцатый класс, а затем поступать куда-то, и вполне возможно, что даже на коммерцию, где, опять же, нужны нехилые деньги, и то, что на мне висел долг. Немалый такой долг. И он был…ну, не совсем мой.

Так, ладно. Сейчас расскажу, я же обещал.

Речь пойдет о девушке.

Где-то я читал, что все зло от баб. Тогда я, помню, возмутился, как и многие представительницы прекрасного пола в комментариях, и не зря – действительно, не могли же женщины быть виноватыми вообще во всем? Нет, конечно, нет, но вот в моей проблеме действительно была виновата самая что ни на есть женщина. Девушка, но не суть. Точнее, не только она, но и я сам, наивный олень.

По порядку.

Та самая София, про которую я так часто вспоминаю, встретилась мне в восьмом классе. Тогда, да и сейчас, впрочем, за мной увивались, скажу без ложной скромности, многие симпатичные и не очень девчонки, но ни одна из них меня не затронула так, чтоб прям совсем. Я встречался с ними, расставался, почти не чувствуя от этого особой печали, и в тот день я как раз согласился стать парнем довольно симпатичной семиклассницы, высокой и с шикарной грудью, какую не у каждой взрослой увидишь. Она была особой довольно популярной, и я даже чувствовал себя польщённым ее вниманием, представлял себе, как будут завидовать остальные, когда увидят, как мы идем с ней под ручку по школьному коридору и целуемся напоследок у двери кабинета, к которому я ее, разумеется, провожу, как истинный джентльмен.

Я шел, воображая все это, и тут увидел ее.

Она плыла по школьному коридору, помахивая пушистой висюлькой на чехле телефона, вся такая модная, на каблуках, с забранными в хвост золотистыми кудряшками и алыми губами, и я понял, что если сейчас же не познакомлюсь – никогда себе не прощу.

Познакомились. Поболтали. Она улыбалась и ранила мне сердце, я тоже улыбался как дурак. На следующий день я увидел ее снова, подошел, угостил шоколадкой. И на следующий. И на следующий после следующего.

Семиклассница с грудью была забыта.

Так я окручивал Соню почти год. В девятом классе она дала мне понять, что совсем не против отношений, я, не будь дураком, пригласил ее на свидание, задарил цветами, все чин по чину, а она, опустив глазки в пол, разрешила мне поцеловать ее в щечку, потому что «приличные девушки на первом свидании не целуются, Витя, ты что, не знал?». Не, не знал, ну окей, какая она приличная и невинная… Потом я слышал случайно несколько раз, что она парням до меня разрешала в себя член запихивать на первом свидании прямо в машине. Разбил им рожи, чтобы не болтали чепухи. Продолжал верить в ее невинность.

Затем мы повстречались некоторое прекрасное время, и она начала плакаться о том, что, по глупости обманутая мошенниками, задолжала нехорошим ребятам денег, а те угрожают смертью и обесчещиванием, непонятно в какой последовательности. Плакалась, что никто де ей не поможет, бедненькой, и если бы нашелся такой рыцарь, то уж она бы ему была благодарна… И вот тут у меня отключился мозг, включился нижний мозг – никак иначе я не могу объяснить то, что я сделал. Да, я выведал у нее адреса тех типчиков и пошел к ним разбираться. И взял долг на себя.

Отдавать его было нечем, но я решил – прорвемся, подработаю, где-то мама подсобит, где-то моя милая подбавит… А Соня в весеннюю четверть девятого года учебы, когда я уже заплатил за несколько месяцев, откладывая все, что возможно, с грустным личиком заявила, что нам не по пути, так получилось, что теперь у нее есть другой и вообще, пока-прощай, выплачивай денежки, спасибо за помощь. Не такими словами, конечно, но суть от этого не особо изменилась.

И остался я один с долгом. Но все продолжал, почему-то, любить ее.

Лошара.

Вот такая вот история. И по сей день я тяну этот долг, временами бегая от тех самых «плохих дядь», которые нехило мне в челюсть и почки прописали, когда я впервые опоздал с выплатой части, а сумма не особо-то и уменьшается. Мама, разумеется, ничего не знает, а я с ужасом жду того момента, когда средства у нашей семьи вдруг закончатся полностью и меня пришлют им по кусочкам.

- Тебе нужны эти деньги, которые там можно выиграть, Вить! – напирали на меня друзья. Это уже начинало раздражать. Понимаю я, что нужны, не тупой, но для начала их надо выиграть, а в этом и кроется самая большая проблема!

И тогда Крис сказал, что, кажется, догадывается, что можно сделать. И пообещал рассказать завтра в школе.

Спать я ложился заинтригованным до крайности и с невыполненной домашкой.

Утром я опять получил от мамы люлей за то, что отключил все будильники и спал себе дальше, полаялся с ней и на завтрак спускался хмурый, злой на мир не выспавшийся. Отец уже ушел на подработку, и о том, что он вообще тут был, напоминала лишь оставшаяся на столе чашка с кофе, которую мама, ворча, утащила в раковину и загремела там посудой. Я, почти не дыша, чтобы не вызвать у нее еще больше недовольства, присел за стол и занялся своим завтраком, состоящим из каши, кусков батона, залитых смесью из яйца с молоком и обжаренных в ней же, которые мама упорно называла «ломотками», и чая. Последний ломоток я в себя буквально запихивал в спешке, чувствуя, как мама, закончив с посудой, сверлит меня взглядом, притворяясь, что смотрит сериал на экране телевизора позади меня в смежной с кухней гостиной. Не особо приятное ощущение - еда встала у меня в горле.

Пока я откашливался, а мама методично избивала мою спину, притворяясь, что хочет помочь, – да-да, женщина, я знаю твой план! – время незаметно подобралось к отметке «пятьдесят минут восьмого», и я понял, что опаздываю, чего совершенно не хотелось. Нет, вовсе не потому, что во мне внезапно взыграло ярое желание учиться. Просто Крис план-то свой рассказать сможет только на перемене, а интересно было – жуть. Быстро закончив с завтраком и собравшись в рекордные сроки, я с рюкзаком наперевес скатился с лестницы, споткнувшись на последней ступени и едва не расквасив нос об идеально чистый белый ламинат, скомкано попрощался с мамой и унесся в обитель знаний.

Разумеется, я опоздал. Учительница алгебры, полная женщина с высветленными волосами, вечно скрученными в непонятную фиговину на макушке, оторвалась от книжки, в которую залипала до моего прихода, и хмуро уставилась на меня. Одноклассники, строчащие первую контрольную в этой четверти, тоже все подняли головы, ну, кроме парочки ботаников, даже, кажется, ничего не заметивших за своими листами. Да, я нашел идеальное время для опоздания.

На задних партах послышалось хихиканье, местные задиры строили мне рожи и показывали на пальцах, как меня будут чертвертовать прямо у них на глазах.

- Здравствуйте, извините за опоздание, – прилежный ребенок, ни дать ни взять. Поправляя манжеты на рукавах, чтобы чем-то занять руки, я старался не поднимать глаз. Эта женщина вызывала у меня иррациональный страх. Впрочем, как и у многих других – она умела очень жутко смотреть.

- А если я не хочу?

- Простите? – я покосился на нее. Она определенно ухмылялась. Вот черт.

- Не хочу я прощать. Ты опоздал на… - она проверила время, – двенадцать минут и пропуск этой контрольной я точно тебе с рук не спущу. Если тебе плевать на свое будущее, то тут уж ничего не поделаешь, - по классу прошлись шепотки, большая часть взглядов теперь была сочувственной. Стало очень неприятно. – Развернись и выйди из класса, нечего тут торчать и отвлекать тех, кому, в отличие от вашей персоны, есть дело до учебы.

Пришлось выйти. Не удержавшись, я от души хлопнул дверью и показал фак деревянной поверхности.

- Плевать на свое будущее, бе-бе-бе, как будто мое будущее зависит от чертовой алгебры! – ворча, словно старая бабка, я уселся на подоконник, предварительно оглядевшись и убедившись, что рядом нет техничек или еще кого с правилом «стрелять в бесстыдников без предупреждения», после чего, уместив на коленях телефон, открыл первую попавшуюся игрушку.