В дурном обществе - Страница 4

– У кого? – Я все больше беспокоилась и злилась на себя. Если я и дальше буду так бурно реагировать на рассказы старых алкоголиков, скоро начну принимать те же таблетки, что и Хари!

– У одного из тех двух типов. Он прижал тряпку ей к лицу. От нее воняло, как в больнице. Я сразу почуял, хоть и стоял далеко. Девушка тут же перестала лягаться и чуть не упала. А тип сразу затолкал ее на заднее сиденье машины. Она обмякла и лежала там, как неживая. Я видел только ее плечо в шерстяном свитере. Они ее вырубили, дали чего-то нюхнуть.

– Алби, ты сообщил о том, что видел, куда следует?

– Конечно нет! – Он укоризненно покачал головой, как будто я предложила ему совершить непорядочный поступок. – По-твоему, мне не терпится отправиться на тот свет? А те два типа, если что, наверняка нашли бы меня – они такие. Я ведь свидетель. И физиономии их видел, и машину. Она была синяя, во всяком случае, мне так показалось. Уличные фонари не всегда светят ярко, так что… Настоящая развалюха, марки «Форд-Кортина». На одном крыле у нее белая царапина, как будто она столкнулась с белой машиной и осталась отметина. Понимаешь, что я имею в виду?

Я понимала, что он имеет в виду. А еще мысленно отметила про себя, что он наблюдательный: заметил столько важных подробностей. В целом его рассказ показался мне правдоподобным.

– Алби, получается, вы стали свидетелем тяжкого преступления! Той девушке может грозить серьезная опасность. Вам нужно…

– Фран!

Рассказ Алби настолько захватил меня, что я даже не заметила, как к нам подошел Ганеш. Он стоял передо мной, сунув руки в карманы своей черной кожаной куртки, и хмурился. Ветер трепал пряди его длинных черных волос. Ганеш вынул руку из кармана и, указав на Алби, спросил:

– Чего ему надо?

– А он кто такой? – буркнул Алби; я сразу поняла, что он обиделся. – Твой приятель?

– Да, я как раз ждала… – Продолжать я не стала.

Алби встал.

– Спасибо за кофе, дорогуша. – Он зашагал прочь, и я снова поразилась его легкой походке.

– Алби, погодите! – крикнула я.

Но он уже вышел через центральный вход на улицу.

– Фран, опомнись! – Я сразу поняла, что Ганеш вернулся из Хай-Уикема не в самом лучшем настроении. – Чего ради ты с ним болтала?

– Он живой очевидец! – воскликнула я, вскакивая с места.

– Очевидец чего? Как можно прожить, питаясь исключительно виски? – спросил Ганеш, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Ему не терпелось уйти отсюда.

– На его глазах похитили человека! – закричала я, и, только когда эти слова слетели с моих губ, я вдруг до конца осознала их смысл.

Ганеш молча уставился на меня. Придя в отчаяние, я воскликнула:

– Ган, он стал свидетелем похищения и рассказал обо всем только мне! Сомневаюсь, что он повторит свой рассказ кому-то еще!

Ганеш поставил на землю свою спортивную сумку и пылко взмахнул рукой.

– Фран, ну почему тебя всегда так и тянет к…?!

– К чему тянет? – рассеянно переспросила я, растерявшись от его злобы. Ганеш часто язвит и придирается, но обычно не теряет хладнокровия.

– К дурному обществу! – ответил он. – Ты ведь знаешь, от этого у тебя одни неприятности!

Прежде чем я продолжу, я должна объясниться. Вопреки всему, что вы, возможно, обо мне подумали, моя жизнь в то время была не такой уж плохой. По крайней мере, у меня имелась законная крыша над головой, что стало огромным шагом вперед по сравнению с моей предыдущей жизнью.

Перед тем как поселиться в моей теперешней квартире, я жила в так называемом временном жилье, великодушно предоставленном мне местными властями. Временное жилье являло собой убитую квартиру в полуразрушенном доме. Мне ее сдали ненадолго, потому что здание собирались снести. Оттуда уже съехали почти все жильцы; двери в квартиры были заколочены. Несмотря на это, в доме разграбили все, что только можно. Такие дома обожают наркоманы. В них они могут без помех жить так, как им заблагорассудится. Малолетки приходят туда нюхать клей.

Иногда в опустевших квартирах ночуют бездомные. Время от времени власти их выгоняют и снова забивают двери пустых квартир досками. На следующую ночь наркоши возвращаются. Борьба идет с переменным успехом. Время от времени оставшихся жильцов ждут другие развлечения: то кто-то решит покончить с собой и прыгает из окна верхнего этажа или с крыши, то по лестнице рыщет местный поджигатель Лесли, пытаясь устроить пожар.

В такие дома местные власти селили людей вроде меня, потому что другого жилья они и не могли предоставить, даже если бы и захотели, а им не очень-то и хотелось. В очереди на бесплатное жилье мы стояли в самом конце списка или вовсе нигде не значились; кроме того, мы находились в таком отчаянном положении, что готовы были закрывать глаза и на ужасные условия, и на опасность. То было мое второе временное жилье. Из первого пришлось съехать из-за вандалов. Вторая квартира оказалась даже безобразнее первой – я бы никогда не подумала, что в ней еще можно жить. Но ведь известно: как бы плохи ни были дела, все может стать еще хуже. Как говорится, нищие не выбирают. Хотя, по-моему, те, кто так говорит, сами живут в уютных домах.

И все же с подобными условиями можно мириться лишь ограниченное время. Я дошла до ручки и уже всерьез размышляла, не попросить ли у Лесли взаймы его спички. Мне отчаянно хотелось перемен. Но отказаться от этой квартиры я не имела права: тогда мои благодетели заявили бы, что я сама ухудшила свои жилищные условия и больше они не считают себя обязанными предоставлять мне жилье.

Если честно, тогда я была готова на все. Даже выясняла, не примут ли меня к себе обитатели еще одного сквота. И тут ко мне приехал Аластер Монктон…

При нашей последней встрече Аластер обещал чем-нибудь помочь мне. Я решила, что он просто вежливо выпроваживает меня, как бывает, когда тебе говорят: «Мы непременно как-нибудь пообедаем вместе», хотя ясно, что тебя в дальнейшем собираются избегать как чумы.

Но в случае Аластера все неожиданно окончилось благополучно; он как-никак джентльмен старой школы, человек слова и так далее и тому подобное. Кроме того, пока я ему помогала, меня едва не убили. После того, что случилось, он, видимо, считал себя моим должником. Короче говоря, у него имелась знакомая – некая Дафна Ноулз, которая жила в Камдене и всю жизнь до выхода на пенсию проработала в библиотеке. В ее доме, по словам Аластера, имелась дополнительная квартира в цокольном этаже, и она хотела сдать ее хорошему человеку.

Я заранее предвидела трудности. Как вы, наверное, уже поняли, очень немногие согласились бы считать меня «хорошим человеком», тем более – жить со мной под одной крышей. Мне представлялось, что пожилые бывшие библиотекарши, тем более знакомые Аластера, придирчиво выбирают себе друзей и еще придирчивее – будущих жильцов. Конечно, Аластер замолвил за меня словечко, но особенно я ни на что не рассчитывала.

И все же я решила раньше времени не волноваться из-за того, что она может обо мне подумать. Она ведь не собиралась селить меня в своем доме бесплатно. Прежде чем идти к ней, я должна была несколько упрочить свое финансовое положение. Ничего особенного не ожидая, я все же пошла в муниципальный отдел льгот. Если мне удастся убедить будущую хозяйку, что я в состоянии платить за жилье, полдела будет сделано… Хотя я понимала, что представления бедного Аластера и его знакомой о «разумной плате», скорее всего, расходятся с моими представлениями и значительно превышают мой бюджет. В то время я как раз переживала очередной период безработицы.

То утро в отделе льгот выдалось сравнительно спокойным. Передо мной в очереди было всего трое: студент, с головой ушедший в книгу, безработная танцовщица и человек с картонной коробкой на коленях. Коробка была перевязана бечевкой, и в ней были просверлены отверстия. Время от времени внутри кто-то скребся.

Первым к стойке подозвали студента; пока он беседовал с чиновницей, я поговорила с танцовщицей, которая потеряла работу из-за болезни. Поэтому ей нечем стало платить за квартиру и она получила извещение о том, что ей придется выезжать. Она охотно рассказала мне о своих многочисленных переломах, а потом спросила, стоит ли ей соглашаться на работу за границей, которую ей предложили.