В доме веселья - Страница 2

– И тот уютный балкончик тоже ваш? Как там, наверное, прохладно!

Он помедлил минуту.

– Хотите посмотреть? – предложил он. – Я угощу вас чаем, и вы ни одного зануды там не встретите.

Ее румянец стал более насыщенным, она все еще владела искусством краснеть в нужный момент, однако приняла предложение так же непринужденно, как он его сделал.

– А почему бы и нет? До чего заманчиво – рискну, пожалуй, – решилась она.

– О, я вовсе не опасен, – сказал он, вторя ей.

По правде сказать, никогда она не нравилась ему так, как в этот миг. Селден знал, что она согласилась без всякой задней мысли: он никогда не входил в ее расчеты, оттого-то и было так неожиданно и даже свежо ее внезапное согласие.

На пороге он остановился в поисках ключа:

– Сейчас там никого, но у меня есть слуга, который обязан приходить по утрам, и может быть, он расставил чайные приборы и приготовил какой-нибудь пирог.

Он провел ее в узкий коридор, увешанный старыми литографиями. Она заметила на тумбочке ворох писем и записок вперемешку с перчатками и тростями, затем они оказались в библиотеке – темноватой, но совсем не мрачной: полки с книгами до самого потолка, благородно поблекший турецкий ковер, заваленное бумагами бюро и, как и было обещано, сервированный к чаю низенький столик у окна. Ветерок, напоенный свежими ароматами резеды и петуний, цветущих в балконном ящике, играл миткалевыми занавесками.

Лили с облегченным вздохом нырнула в одно из потертых кожаных кресел.

– Как восхитительно, наверное, жить по своему собственному разумению в таком вот уголке! Быть женщиной – что за ничтожная доля.

Она откинулась на спинку кресла, упиваясь своим неудовольствием.

Селден рылся в буфете в поисках пирога.

– Женщины, по-моему, тоже пользуются привилегией иметь квартиру, – заметил он.

– Ах, лишь гувернантки да вдовы. Но только не девушки – бедные-несчастные девушки на выданье!

– Но я даже знаком с одной девушкой, у которой есть квартира.

Лили подскочила в кресле от удивления:

– Да?

– Да, – кивнул он, извлекая вожделенный пирог из недр буфета.

– А, я знаю, о ком вы, – о Герти Фариш. – Она кривовато усмехнулась. – Однако я говорила о девушках на выданье, и к тому же место там ужасное, служанки нет и еда сомнительная. Кухарка у нее еще и прачка, и у всех блюд мыльный привкус. Ну, знаете, я бы такого ни за что не потерпела.

– Так не обедайте с ней в те дни, когда у них постирушка.

Они засмеялись, он присел на колени, чтобы зажечь спиртовку и вскипятить воду, а она тем временем отсыпала заварки в маленький зеленый заварочный чайник. Глядя на ее руку, словно выточенную из древней слоновой кости, гладкую, с тонкими розовыми ногтями, с сапфировым браслетом, обнимающим запястье, Селден внезапно осознал всю иронию предположения, будто у нее может быть жизнь, подобная той, которую ведет его кузина Гертруда Фариш. Лили Барт была настолько очевидной жертвой породившей ее цивилизации, что казалось, каждая цепочка браслета приковывает ее к неизбежному.

Она словно угадала его мысли.

– Ужасно с моей стороны так отзываться о Герти. – В своем раскаянии она была очаровательна. – Я напрочь забыла, что она ваша кузина. Но мы с ней такие разные: она хочет быть хорошей, а я хочу быть счастливой. К тому же она свободна, а я – нет. Но и в ее квартирке я бы постаралась быть счастливой. Ведь это чистое удовольствие – выбрать мебель по своему вкусу, а весь жуткий хлам отдать старьевщикам. Ах, если бы только гостиная моей тетки стала моей собственной, уж я бы сумела лучше проявить свои женские качества.

– Неужто все настолько плохо? – спросил он добродушно.

Мисс Барт улыбнулась ему поверх заварочного чайника, который собиралась наполнить.

– Это говорит о том, как вы редко у нас бываете. Почему бы вам не приходить почаще?

– Но я же прихожу не затем, чтобы посмотреть на мебель миссис Пенистон.

– Глупости, – сказала она, – вы вообще не приходите. А ведь мы так славно ладим с вами.

– А это мысль, – согласился он. – Боюсь, что сливок у меня нет, не хотите ли взамен ломтик лимона?

– Я так даже больше люблю. – Она подождала, пока он нарежет лимон, и положила себе в чашку тоненький кружок. – И все-таки – в чем причина?

– Причина чего?

– Того, что вы никогда не приходите. – Лили подалась вперед, недоумение мелькнуло в ее прекрасных глазах. – Жаль, что мне она неизвестна, а то я смогла бы переубедить вас. Конечно, я знаю, что есть мужчины, которым я не нравлюсь, – это видно с первого взгляда. А другие, напротив, боятся меня – боятся, что я хочу их на себе женить. – Она улыбнулась открыто и весело. – Но я не думаю, что не нравлюсь вам, да и вы наверняка не считаете, что я имею на вас виды.

– Нет, не считаю, – согласился он.

– Ну – и?..

Селден поставил чашку на каминную полку и, опершись на кирпичную кладку, смотрел на Лили сверху вниз с ленивым изумлением. Вызов в ее взгляде подстегнул его интерес – он и не предполагал, что она станет тратить порох, дабы подбить столь мелкую дичь, правда, может, она старалась просто для поддержания формы? Или же девушки вроде нее все разговоры сводят к разговору о себе? Как бы то ни было, она очаровательна, а он пригласил ее к себе на чай и должен исполнять обязанности радушного хозяина.

– Ну и наверное, – сказал он решительно, – в том-то и причина.

– В чем?

– В том, что вы не хотите женить меня на себе. Наверное, потому-то и нет у меня веского повода встречаться с вами.

От собственной смелости у него мурашки побежали по спине, но ее смех его переубедил.

– Дорогой мистер Селден, вы достойны лучшего. Было бы глупо с вашей стороны влюбиться в меня, а вы не похожи на дурака.

Лили откинулась на спинку кресла, сделав глоток чая с таким очаровательно рассудительным видом, что, будь они в гостиной ее тетушки, он мог бы и попытаться опровергнуть ее умозаключения.

– Разве вы не видите, – продолжила она, – что вокруг меня достаточно мужчин, говорящих мне приятные слова, и что мне необходим друг, который, когда нужно, не побоится сказать мне правду, пусть и горькую? Иногда я воображаю, что вы и есть этот друг, – не знаю почему, знаю только, что вы не педант и не невежа и с вами мне не нужно притворяться или быть настороже. – В ее голосе зазвучали серьезные нотки, она сидела и глядела на него строгими глазами огорченного ребенка. – Вы не представляете, как мне нужен такой друг, – сказала она. – Моя тетка – кладезь прописных истин, но все они были хороши в начале пятидесятых и утратили свежесть. Мне всегда казалось, что жить сообразно им пришлось бы непременно нарядившись в муслиновые платья с рукавами-буф. А другие женщины – мои лучшие подруги, – что ж, они используют меня, или, хуже того, им безразлично, что происходит со мной. Я слишком долго копчу небо, от меня уже начинают уставать и поговаривают, что мне давно пора замуж.

Возникла недолгая пауза, во время которой Селден обмозговал пару-тройку реплик, что могли бы приперчить беседу, но все же отбросил их и ограничился простым вопросом:

– Так почему бы вам и вправду за кого-нибудь не выйти?

Она покраснела и рассмеялась:

– Ах, вы все-таки и есть тот самый друг, и это один из тех неприятных вопросов.

– Я не хотел быть бестактным, – доброжелательно сказал он. – Разве не замужество – ваше призвание? Разве не для этого вы все созданы?

Лили вздохнула:

– Наверное. Для чего же еще?

– Конечно. Так почему бы не ринуться очертя голову исполнять свое предназначение?

Она пожала плечами:

– Вы так говорите, как будто я должна выйти замуж за первого встречного.

– Я не имел в виду такую крайность. Но должен же найтись кто-то, подходящий по всем статьям?

Она медленно кивнула:

– Я упустила одного или двух, когда только начала выезжать, думаю, не я одна такая. И видите ли, я ужасно бедна, а обхожусь весьма дорого. Мне нужно очень много денег.

Селден повернулся и взял портсигар с каминной доски.