В бою (СИ) - Страница 7

С каждым днем, проведенным с Броком, Баки казалось, что он всегда вот так вот был с ним. Нет, были еще, другие, но с ними не было так хорошо, даже весело. Брок много смеялся, шутил, заставляя смеяться Баки.

С Броком было хорошо, спокойно, правильно. Но Баки постоянно ощущал какое-то странное чувство дежавю, словно что-то такое уже было, и щенки, которых он тренировал в ринге, и сам Брок, и это “Белоснежка”.

Баки долго думал, почему именно белоснежка, даже перечитал сказку и посмотрел мультфильм, но так и не понял аналогию принцессы, жившей у семи гномов, и себя, просто ничего не помнящего вояки. Но мультик ему понравился, и он посмотрел еще несколько разных, и как-то вечером после тренировки Баки предложил Броку сходить завтра в кинотеатр. На один из новых мультфильмов.

Брок так долго хохотал над предложением, что Баки уже собирался обидеться, но тот, похоже, кожей почувствовал изменяющееся настроение своего — Баки надеялся — друга, и ржать перестал.

— Хорошо, Белоснежка, сходим. С тобой я готов хоть в огонь, хоть в воду, хоть в кино на мультфильм про драконов, — и он снова, привычно правильно хлопнул Баки по плечу. — Я просто не ожидал, что ты любишь мультики.

— Знаешь, иногда мне кажется, что ты обо мне все-все знаешь, — признался Баки. — Это так странно, словно мы были с тобой знакомы в моей прошлой жизни.

— Нет, Белоснежка, тебя я не знал, это точно, — как-то печально ответил Брок, словно хотел бы знать, словно жалел, что не знал.

— Зато сейчас мы узнаем меня вместе, — улыбнулся Баки. — Спасибо, что не спрашиваешь. Я знаю, что ты видел мою руку.

— Знаешь, я столько всего в жизни видел, что спрашивай я обо всем, столько бы не прожил, — весело усмехнулся Брок. — Ладно, пойдем ко мне, накормлю тебя яблочным пирогом. Ко мне соседка подкатывает так.

От слов, что к Броку кто-то подкатывает, неприятно царапнуло где-то внутри, напомнило Баки о том, что он не единственный в жизни Брока.

— А ты к ней как? — осторожно спросил Баки.

— Не боись, Белоснежка, — Брок снова хлопнул его по плечу и рассмеялся, — я только твой принц.

— Да? — недоверчиво спросил Баки, понимая, что спрашивать глупо, а сама фраза иррациональным жаром прокатилась по венам, скопившись теплом в паху. Было приятно думать, что он у Брока самый важный, самый главный в его жизни, но Баки понимал, что это попросту невозможно. Они же всего месяц знакомы.

— Да, Белоснежка, ты укатываешь меня так, что мне больше никого не надо, — рассмеялся Брок.

Баки давно знал, где живет Брок, он жил в паре кварталов от зала, в маленькой квартирке на одну спальню, и вот сегодня он звал Баки в гости. Это будоражило, потому что его собирались впустить в дом, открыться еще немного, или очень сильно, потому что дом много мог рассказать о своем хозяине.

Но квартира Брока оказалась безлика, по-военному аскетична и чиста, словно в ней только что поработала уборщица. Сам Баки тоже старался поддерживать чистоту и порядок, но у него, откровенно говоря, получалось плохо, словно даже армия его ничему не научила, и он был тем еще неряхой.

Он смутно помнил, что за разводимый им бардак его кто-то ругал, кто-то очень важный для него, но он даже не пытался прибрать за собой, потому что не помнил, что раскидывал. Сейчас он, как мог, прибирался, потому что в голове почему-то звучал голос Брока, ругая его за “пиздец в хате”.

Оглядывая квартирку Брока, Баки казалось, что он тут не живет. Спит, может быть, но не более. Показалось даже, что его обманывают, и эту квартиру Брок снял специально, чтобы привести его сюда, чтобы не показывать, где он на самом деле живет. Баки нахмурился, не понимая, зачем нужна была столь сложная схема, он вдруг почувствовал себя, словно его поймали в перекрестье прицела и маленькая зеленая точка четко горит промеж лопаток.

Брок, кажется, спиной почувствовал изменение состояния Баки, повернулся к нему и улыбнулся.

— По жилищу можно слишком много узнать о его хозяине, — просто сказал он. — А я не хочу, чтобы обо мне знали лишнее даже те, кого я зову к себе. Еще больше я не хочу, чтобы обо мне что-то узнали незваные гости.

— Ты скрываешься от кого-то, — догадался Баки. — Мне иногда кажется, что я тоже скрываюсь.

Прицел убрался, объяснение вполне устроило Баки, он немного расслабился, проходя в кухню, где сел на табуретку у окна.

— Держи, — Брок поставил перед ним половину яблочного пирога и принялся готовить кофе. Кофе у него был зерновой, имелась кофемолка и турка, которые он достал из верхнего шкафчика.

Теперь Баки начинал понимать, куда смотреть, чтобы узнать что-то о хозяине. Это на первый взгляд все было стерильно и безлико, а если чуть заглянуть внутрь, вглубь, то можно было узнать много всего. Но шариться по чужому жилищу он не собирался.

— А ты не будешь? — спросил Баки, когда Брок поставил перед собой только чашку с кофе.

— А я сладкого не ем, — усмехнулся Брок. — Ты ешь, Белоснежка, а то пропадет. А чужой труд жалко.

Яблочный пирог всколыхнул в Баки что-то странное, какое-то ощущение воспоминания, словно что-то такое он уже ел, почти как сейчас, ощущение было очень похожим, только тогда было опасно, а сейчас спокойно. Он не мог вспомнить, но был уверен, что кто-то важный так же кормил его похожим пирогом. От этого стало грустно.

У него был кто-то важный, но он его забыл и никак не может вспомнить. Баки так хотелось, чтобы у него снова был кто-то важный, раз тот, другой, его не ищет. А, может быть, он даже умер. Баки хотелось, чтобы Брок был таким важным, но он сам еще не до конца понимал, что для него входит в понятие “важный”. Но очень-очень хотелось быть не одному, быть нужным.

— Эй, Баки, чего загрустил? — точно определил его состояние Брок, хотя Баки просто завис с вилкой во рту.

— У меня был кто-то очень важный, — признался Барнс. — Но я не помню, кто это. А он меня не ищет. Значит, я ему же не важен?

— Может быть, он просто не может тебя найти? — предположил Брок. — Или сам умер, а ты не помнишь, потому что не хочешь расстраиваться?

Брок чего-то недоговаривал, Баки это чувствовал, недоговаривал, но не врал, а сам Баки уже понял, что человек не обязан говорить ему все на свете, и если он о чем-то умалчивал, но не врал, значит так надо. Хотя умалчивание Баки не нравилось, словно оставляли за кадром что-то важное. Но здесь Брок мог оставлять за кадром кого-то, важного для него самого, кого-то, кого тоже не было.

Баки иногда казалось, что они с Броком нашли друг друга в этом большом городе, потому что оба искали кого-то важного, кого-то, кто был, и которого не стало. Так или иначе.

— Этот кто-то тоже давал мне яблочный пирог, — сказал Баки, а Брок вдруг странно улыбнулся, радостно и грустно одновременно.

— Все у тебя еще будет, — пообещал он. — Если сам захочешь. Твой мультик завтра в семь есть. Кинотеатр в двух кварталах отсюда, так что оставайся у меня. Сходим на чертов мультик, я пойду в зал, а ты сможешь съездить домой. Как раз вернешься к своей смене. Только у меня нет большого теплого одеяла. Плед есть. Ну что, останешься?

Баки показалось, что Брок спросил это даже с какой-то надеждой, и он решил согласиться. С Броком можно было поговорить, просто посидеть, быть не одному. Он отчего-то чувствовал, что он не любил оставаться один, хотя и искал одиночества, когда жил на улицах и в ночлежках. Он искал общества, которое бы его не тяготило. И вот нашел.

— Хорошо, — кивнул Баки. — Одеяло — это не так важно.

И он остался. Они просидели проговорили о чем-то совершенно неважном почти до полуночи, хотя с утра было рано вставать, раз Барнс хотел сходить на мультик. Брок даже пару раз спросил, уверен ли он. Баки чувствовал, что Брок не очень хочет идти, но отчего-то пойдет. И это грело.

Устраиваясь на довольно удобном диване в маленькой гостиной, Барнс долго крутился, не мог заснуть, все думал о чем-то непонятном, чувствуя, что вот такая ночевка на диване в безликой квартире у него не впервые. Что это чуть ли не нормальное его состояние, когда все безликое и нет ничего своего.