В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ) - Страница 205

– Слабость скоро пройдёт, – шепнул Сметвик. – Твоя сила заметно возросла, ты восстанавливаешься очень быстро. Всего третий день, а уже очнулся. И тебя не знобит, так ведь?

Гарри прислушался к своим ощущениям. Действительно, ничего, кроме слабости – ни озноба, ни тошноты, ни гадкого вкуса во рту. Лёгкое головокружение не в счёт, у любого после трёх дней в постели голова закружится.

– Всё в порядке, – сказал он и опять покраснел: Сметвик помог натянуть пижамные штаны, так как руки тоже не очень-то слушались.

– Вот и славно, – сказал Сметвик и, слава Мерлину, позволил самостоятельно дошаркать до кровати, лишь самую чуточку придерживая за плечо. – Поппи, смотри, какой у нас резвый шкет!

– Надеюсь, ты о себе, – неодобрительно проворчала мадам Помфи, – а мальчику нужно ещё немножко полежать. Понимаешь, Гарри, сладости в постели отчего-то становятся намного вкуснее, чем даже в кафе. Я сама не одну коробку конфет слопала под одеялом и знаю, что говорю.

Гарри рассмеялся и кивнул:

– Ещё нужна интересная книжка.

– О да! Тогда можно съесть хоть сотню фунтов шоколада за вечер.

Сметвик демонстративно скривился:

– Фу! Кусок мяса на свежем воздухе – это да! А вы о каких-то сластях, неженки.

Гарри удобно устроился в кровати, подоткнув под спину сразу две подушки, съел ещё один кусок пирога, запил его свежайшим молоком, слегка успокоился и приступил к осторожным расспросам о той страшной ночи:

– Все и вправду живы? Или…

У него внезапно перехватило дыхание, а на глаза опять навернулись слёзы. Сразу представились тёмная комната, тусклый блеск зеркала, невыносимый запах тухлятины и холодный шипящий голос Твари: «…иначе присоединишься к своим друзьям…»

– Где там Янус застрял? – Сметвик вздохнул и оглянулся на дверь. – Пацан, ты только не волнуйся.

– Кто?! – с ужасом спросил Гарри и изо всех сил вцепился в одеяло. – К-кто? Скажите!

– Профессор ваш, – неохотно ответил целитель. – Ему бы сам Мерлин не помог, клянусь тебе, Гарри.

====== Глава 52 ======

– Ну что? – Теодор Нотт в одной рубахе, не подстелив даже мантии, валялся на берегу озера и меланхолично жевал травинку.

– Ничего, – мрачный Малфой плюхнулся рядом и с досадой хлопнул себя по коленям. – Как всегда: всё прекрасно, нет, не очнулся, давай пирог и проваливай, глупый сын умного папы. Сегодня вообще на подходе завернули. Иди, говорят, от греха, там директор, не мозоль ему глаза, придурок.

– Блядь, – подвёл Тео итоги визита в Больничное крыло. – Пожрать принёс?

– Забини обещался захватить, а парни у Снейпа котлы драят.

– С чего это?

– Приложили сегодня в коридоре Финнигана неудачно – как раз крёстный из-за угла вылетел.

– А Финниган…

– Я так понял, ляпнул что-то про Гарри: мол, герой в вечном обмороке, спящая красавица и всё такое. Ничего, у меня память хорошая, и долги я вовремя отдаю.

– Нам бы с главным-то долгом разобраться, – обронил Тео, глядя в ясное небо, а потом вскочил, пару раз оббежал Малфоя по кругу, остановился и прошипел: – Как? Как, дракклы меня дери, Поттер вышел из гостиной? Как?! Забини больше часа хлюпал носом под дверью, а Поттер два – два, сука! – раза пробежался туда-сюда! Чую, это главное, Малфой. И не лечи меня «состоянием афига»! Я сам в афиге третий день, а силы ни хрена не прибавилось!

– Не афига, а аффекта, идиот, – проворчал Драко. – Сядь, не мельтеши. Понимаешь, Тео, – он понизил голос, оглянулся и всё равно бросил «заглушку», хотя вокруг никого не было. – Он странный. Очень странный. Это не моя тайна и подробностей не будет, но порой Гарри делает невозможные вещи.

Нотт почесал затылок и медленно опустился рядом.

– Ты хочешь сказать, эти сплетни…

– Сплетни. Что не отменяет факта. Не треплись только, прошу тебя.

– Что Поттер тёмный, ты нам в первый же вечер сказал, но…

– Тео, он даже для тёмного очень-очень странный. Пьюси что-то знает, могу поклясться. Возможно, ещё Сметвик и Помфри.

– А Снейп?

– А Снейп третий день бесится точно так же, как и ты.

Нотт вздохнул, вновь улёгся на траву и закинул руки за голову:

– Да будь Поттер самим Салазаром, стыдно просто до слёз. Он нас спас, а мы об этом узнали с чужих слов. Не явись герой на подмогу, этот чокнутый добил бы нас, как нечего делать.

– Ты тоже крут, – утешил его Малфой и грустно поник, – а я совсем растерялся.

– Много думаешь, – буркнул Нотт. – Ургхарт всегда говорил, что тебя покалечит собственное воображение.

Драко нахмурился и кивнул. Воображение, будь оно неладно, и впрямь сыграло с ним жестокую шутку. Доходяга Квиррелл в свой последний день колдовал без палочки, прямо как Лорд в его лучшие времена, и изрядно напугал Малфоя своей внезапной одарённостью.

Для начала свихнувшийся профессор связал их Инкарцеро, а потом по очереди подтаскивал к зеркалу и требовал сказать, что они там видят. Крэбб и Гойл видели свои семьи, включая усопших дедов и бабок. Нотт, само собой, узрел Квиррелла, подвешенного за яйца на воротах крепости, и был отброшен к стене неслабым Депульсо.

Драко же, как ни пялился в тусклое стекло, ничего, кроме чёрных кудрей на белой подушке, не увидел, а оттого принялся вдохновенно врать о несметных богатствах в башнях некромантов.

Почему-то некро-богатства очень заинтересовали сумасшедшего заику – бывшего заику! – и он велел описать каждый артефакт. Малфой разливался соловьём, скрупулёзно перечисляя приметы легендарных, но давно утерянных сокровищ.

– А камень? – потеряв всякое терпение, спросил Квиррелл. – Философский камень ты видишь?

– Да, конечно, – охотно согласился Драко, заметив краем глаза, что пребывающий в холодном бешенстве Теодор почти высвободил левую руку. – Во-от он, красненький такой, – Малфой кивнул на зеркало и сам попробовал крепость уз. Увы, они не ослабли. – Посмотрите внимательнее, я вижу его очень ясно.

Квиррелл уткнулся в зеркало и некоторое время разглядывал в нём что-то неведомое. Затем он задёргался в беззвучном припадке, схватился за лицо, будто собрался содрать его с головы и зло прохрипел:

– Ты врёшь! Врёшь!

– Секо, – рявкнул Нотт, ткнув в Квиррела левой рукой.

«Самое время для тренировки беспалочковой магии», – в панике подумал Драко и, ясное дело, тут же сглазил боевую удачу. Теодор промазал, а Квирелл упал на колени и принялся вопить:

– Они же дети! Наглые щенки! Нет! Нет-нет-нет, я не могу! Простите! Нет! Убью!!! Бегите! Я в гневе!

Пока чокнутый профессор орал сам на себя, Малфой потихоньку семенил к выходу, а Тео примерялся бросить ещё одно заклинание. Крэбб и Гойл были надёжно связаны, но судя по красным сосредоточенным лицам, изо всех сил пытались освободиться.

Нотт всё-таки нашёл силы метнуть очередное Секо и даже слегка зацепил Квиррела, но лучше бы он этого не делал. Профессор перестал кричать, жуткими дёргаными движениями воздвигся на ноги и щёлкнул пальцами:

– Экспульсо!

Малфой понял, что его друзья сейчас умрут, и с криком метнулся наперерез синей молнии: «Нет! Нет, не надо!»

Как пишут в дамских романах, свет померк в его глазах, и Драко даже не успел пожалеть о собственной трагической гибели.

Потом, в деталях разбирая их бесславный поход, Теодор изругал его в пух и прах: «Нахрен мне был нужен твой труп белобрысый? То ещё сокровище, прости Салазар! Надо было этому подлецу под ноги подкатиться и толкнуть его поближе к нам! Грег почти освободился! У, хор-рёчья морда!»

Малфой вздыхал, виновато утыкал глаза в пол и мечтал провалиться сквозь землю куда-нибудь, где ценят и уважают безрассудную храбрость и отчаянный героизм.

– Когда говорят: «Биться до последнего!», имеют в виду врагов, – назидательно говорил Теодор и грозил Драко пальцем. – Ты умный, Хорёк, но как-то в разные стороны. Только что стоял, грамотно отвлекал эту суку, и – на тебе! – полез под заклятие! Упасть мы и сами смогли бы, ведь каждый день тренируемся уворачиваться от всякой дряни. Придурок!