В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ) - Страница 189

Когда в гостиную ввалилась проштрафившаяся квиддичная команда, её встретили не проклятия, одно гаже другого, а дружный смех.

– Марк, детка, Снейп был нежен с тобой?

– Признавайтесь, обалдуи, кого хотели под шумок пощупать?

Шестеро героев расплылись в ухмылках и принялись весело огрызаться. Гарри с удовольствием наблюдал за Пьюси. Сейчас тот ничем не напоминал дёрганого психа, от которого старались держаться подальше все без исключения студенты. Эдриан зубоскалил наравне с прочими и хохотал, чуть запрокинув голову, искренне и самозабвенно.

– Поттер, – раздался рядом тихий негодующий голос, – прекрати пялиться на моего жениха! – Миллисента Булстроуд воинственно прищурилась в ответ на полный недоумения взгляд ошарашенного героя. – Я тебя насквозь вижу!

– Милли, остынь, – рассеянно проговорил Малфой, уткнувшись в свою писанину. – Поттера даже Шляпа насквозь не видит, куда уж тебе. И вообще…

Драко не договорил. Он задумчиво уставился в потолок, наморщил лоб, сам себе сказал: «Нет, не то!» и опять принялся писать.

– Миллисента, я не… – начал было Гарри, но тут старшекурсники опять засмеялись, а Эдриан, широко улыбаясь, плюхнулся на пол у ног Поттера.

– Здравствуй, Милли! Привет, герой! – он на мгновение прижался лбом к коленям Гарри, а потом спросил: – Как Боул?

– Перелом, – вздохнул Гарри, – и ночь под Костеростом. Завтра обещали отпустить, но руку нужно будет поберечь с недельку. Зачем ты ввязался в эту драку?

– Затем, что придурок, – ответил вместо Пьюси Малфой, и обхватил Гарри за плечи. – Милли, забери своё сокровище.

– Вот как, – мурлыкнул Пьюси и с усмешкой посмотрел на Булстроуд. Та смутилась едва не до слёз и поспешно опустила глаза. – Нет нужды ревновать, дети. Не волнуйся, Гарри, Люк крепкий парень.

Поттер согласно кивнул и приложил палец к губам: Флинт наконец решил объясниться.

– Ты, Бёрк, цивил из цивилов и не волокёшь ни хрена. Такой случай я не мог упустить. И не шипи на меня, Терри, я всё продумал.

Маркус стоически переждал очередной взрыв хохота и продолжил речь:

– Все заметили, декан в этом году сам не свой. Оно и понятно, личная жизнь не задалась и всё такое.

– Что тебе там понятно, троллья морда? – возмутился Малфой, и на него тут же зашикали со всех сторон.

– Может, мозгоправом в Мунго меня и не возьмут, – с достоинством парировал Флинт, – а какое-никакое соображение в амурных делах у меня имеется, сопля ты белобрысая.

Все опять заржали, а Маркус повысил голос:

– Решил проверить, не размяк ли наш бешеный фестрал окончательно. И тут ещё, как по заказу, оба Уизела без палочек. Я их с Хэллоуина выловить не могу, а на матчах чересчур много заступников на трибунах-то толчётся.

– Гадина он, а не фестрал, – сокрушённо сказал Бёрк. – Я это вино у отца стащил: двадцать лет выдержки, лучший урожай. Марк, какого хрена было его злить?

– Говорю же, проверка. Я тоже пострадал, между прочим. Он меня об дверь башкой приложил. До сих пор гудит.

– Бедная дверь, – громко сказала Роберта Уилкис, и веселье возобновилось с новой силой.

Гарри с интересом наблюдал за непривычно оживлёнными слизеринцами и гадал, что могло послужить причиной всеобщего братания.

Из разговоров он узнал, что прежде подобные расправы не были редкостью. Месяца не проходило, чтобы декан не «насовал ебуков полную пазуху». Другое дело, что в этом году Снейп действительно сильно сдал и заставил сомневаться в своем доселе незыблемом авторитете. Запредельный сволочизм и редкая даже для слизеринца злопамятность впервые на памяти студентов давали осечку за осечкой. Казалось, Ужас подземелий сломался, и змеёныши занервничали: второго Слагхорна в деканах не хотелось никому.

«Подумаешь, – пожимали плечами старшекурсники. – От папаш и круче достаётся, ибо Мерлин заповедал держать потомство в строгости. Зато Снейп всегда вытащит. Вломит потом, конечно, и родителям сдаст, но лучше уж так, чем совсем без защиты».

Зачем слизеринцам нужна была защита, Гарри понимал и без подсказок. После войны родной факультет безымянного террориста особой любовью не пользовался. Это предубеждение, похоже, подогревалось в обществе искусственно, ведь в Слизерине учились не только Томас Риддл, но и Гиппократ Сметвик.

Вообще, у Поттера сложилось впечатление, что ежегодная песня Распределяющей Шляпы – враньё от начала и до конца. Артефакт-стихоплёт личными качествами первокурсника руководствовался в последнюю очередь.

Тогда в поезде маглорождённые хаффлпаффцы безошибочно уловили самую суть – Шляпа формировала «экипаж космического корабля», способный ужиться между собой в долгом автономном полёте. Например, Персиваль Уизли и Теренс Ургхарт ничем, кроме уровня физической подготовки, друг от друга не отличались и занимали одну и ту же должность в «судовой роли» своих факультетов – что-то вроде помощника капитана, способного разгрести любой завал в бумагах и унять любую бучу в команде. На каждом факультете, образно говоря, был свой Малфой и свой Флинт.

Деканов же, увы, отбирала не Шляпа. Поэтому апатия и равнодушие Снейпа, ранее державшего свою «команду» стальной хваткой, обеспокоили слизеринцев. Младшекурсники, понятно, о таких вещах не задумывались, а вот старшие уже собирались посылать к декану ходатаев – не нужна ли тому помощь.

Проверка, устроенная Флинтом, показала – Снейп жив, здоров, деятелен и по-прежнему может без труда устроить весёлую жизнь кому бы то ни было. Именно поэтому тарарам в дортуарах был воспринят студентами с радостью и даже с некоторым умилением.

– Как говорит моя маменька, – вздыхала Роберта Уилкис, – лень и безнаказанность – корень всех зол. Кто мне мешал на тайник нормальные чары навесить? Поделом, что уж там. Лишь бы домой не написал, морда немытая, а то не отвертеться мне от воспитательной беседы о девичьей скромности.

– Разомлели, – согласно басил семикурсник Дэниел Хигги, – и разнежились. А первачки у нас вообще непуганые. Непорядок.

Поттер хмыкнул и вспомнил свой феерический полёт из класса в коридор. Как же, непуганые! Очень даже пуганые.

Малфой, между тем, некоторое время любовался потолком гостиной, пребывая в глубочайшей задумчивости, а затем неожиданно спросил у Гарри:

– Как лучше: «молю о встрече» или «умоляю о свидании»?

– Эм-м… – содержательно отозвался Гарри и во все глаза уставился на приятеля. – И кто она?

– Он, – коротко ответил Драко и с досадой уставился в исчёрканный пергамент, а Поттер ойкнул и залился румянцем. – Понятия не имею, кто это. Знаю только, что из Рейвенкло.

– А как же тогда… – Гарри замолчал, силясь подобрать слова поделикатнее. – Ну, в общем…

Малфой фыркнул.

– Стал бы я молить, Поттер, скажешь тоже. Это Флинт попросил написать. Он в какого-то умника втрескался, а сам с грамматикой не в ладах. Боится, что предмет воздыханий его высмеет.

Гарри вскинул брови и посмотрел на Маркуса. Обычно бравый квиддичный капитан не морочился не только с письмами, но и со словами вообще. Вот облапать и ущипнуть за задницу – это пожалуйста, жертвы исчислялись десятками.

– Любовное письмо? От Флинта?

– Понимаю твой восторг, – Драко ухмыльнулся и присыпал пергамент мелким песком.

– На месте Флинта я бы трижды подумал, прежде чем тебе довериться, – проворчал Гарри, прижав руки к полыхающим ушам.

– Поттер, – оскорбился Малфой, – в эпистолярном жанре я признанный мастер. О, а вот и заказчик.

– Готово, Хорёк? – поинтересовался Флинт и тоже уселся на пол перед креслом.

– Переписать только начисто.

– Читай, а я послушаю, – велел Маркус. – И слов красивых побольше, не жадничай.

Малфой откашлялся и принялся негромко зачитывать своё сочинение. Через минуту Гарри не выдержал и закрыл лицо руками. Бессовестный Хорь по цветистости выражений переплюнул даже самые тошные сериальчики для домохозяек. В послании красочно описывались «неотразимые взоры», «пылающие сердца» и даже «трепещущие души».

– Завидев вас, я рухнул в пучину чувств, – с воодушевлением декламировал Хорёк, кривясь в одной из самых пакостливых своих ухмылок.