В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ) - Страница 17

– В главном зале я дам вам памятку для маглорождённых. Там всё очень понятно изложено.

Хагрид достал откуда-то небольшую полотняную сумку и принялся помогать Гарри складывать монеты, старательно считая их вслух. Досчитав до сотни, он вручил мальчику импровизированный кошель. Гарри охнул:

– Тяжело!

– У магов бумажные купюры не прижились, – чуть улыбнувшись, сказал гоблин. – Специфика образа жизни, так сказать. Но мы не теряем надежды. Господин хранитель ключей, помогите, пожалуйста, молодому человеку.

Хагрид хлопнул себя по лбу, забрал у Гарри золото и понёс его к тележке.

Гоблин дождался, пока великан повернётся к ним спиной, подскочил к Гарри, дёрнул его за рукав и молча ткнул когтистым пальцем в верхнюю полку. Гарри потянулся и достал с полки довольно пухлый конверт. Он повертел конверт в руках и охнул. Гоблин приложил палец к губам. Гарри торопливо закивал и быстро засунул конверт за пояс штанов, прикрыв его полой футболки.

Они опять уселись в тележку, но аттракцион уже не радовал Гарри. Он даже не пошёл смотреть, что за дело у Хагрида в сейфе семьсот тринадцать. Все его мысли занимала надпись на конверте.

Чёткие и прямые, почти без наклона, буквы складывались в слова: «Моему внуку в день его одиннадцатилетия. Карлус Джеймс Поттер».

====== Глава 6 ======

Магнус Нотт задумчиво вертел в руках письмо. Гладкий дорогой пергамент, фиолетовые чернила с искрой, филигранно изготовленная печать, терпкий запах кёльнской воды, изящный летящий почерк… И совершенно оскорбительное предложение, изложенное, впрочем, в самых изысканных выражениях.

По-хорошему, стоило разгневаться и испепелить проклятое письмо, а потом, попозже, сделать то же самое с отправителем. Благо, Нотт был уверен в своей победе. Этому гаду не тягаться со стихийным огненным магом, самым мощным в Британии за последние двести лет. Хорошенько разозлившись, Магнус вполне мог сделать самого Дамблдора, только этот хрен в колокольчиках ещё ни разу не давал прямого повода и, чуть что, моментально прятался в Хогвартсе. Собственно, в открытом бою противостоять Нотту теоретически мог только его покойный старший брат, погибший ещё в Первую магическую.

Но в том-то и беда, что гнева не было. Раздражение – было, досада – была, даже немного веселья было: вот ведь, драный книзл, как же он подгадал со своим письмом, как будто специально момент выжидал.

«Может, и выжидал, – тоскливо подумал Нотт, – с него станется. И мы с Ургхартом просмотрели, кретины, а ведь он никогда даже не прятался. Болваны, какие мы болваны».

Магнус встал с кресла, подошёл к бару и выбрал тяжёлую квадратную бутыль. «Старое огденское», самое то для неспешных размышлений. Затем он щёлкнул пальцами и приказал старшему домовику подать ужин сюда, в кабинет.

– Мистеру Ургхарту скажи, что я занят, – также велел Нотт. – Сегодня он сам на хозяйстве, дай ему в помощь пару своих дармоедов, и не беспокойте меня оба. Пшёл!

Магнус выглянул в окно, распахнул створки, впуская в комнату прохладный летний вечер, и уселся в кресло перед камином. Ужин бесшумно появился на маленьком столике, и Нотт отхлебнул первый глоток янтарной, слегка маслянистой жидкости.

Итак, скользкая тварь Люциус Малфой и его проклятое письмо.

Ульрих Нотт и Арманд Малфой пришли на землю Британии вместе с войсками Вильгельма Завоевателя. Безземельные рыцари без кната за душой за неполный десяток лет превратились в богатых лендлордов – Бастард был щедр на милости своим рыцарям-магам, выжившим после кровопролитных схваток с местными колдунами.

Оба боевых мага сражались отважно, судя по семейным преданиям, приятельствовали и даже лены получили почти по соседству: в Уилтшире и Сомерсете. На месте разорённых саксонских поселений выросли грозные нормандские замки, чьи хозяева сталью и магией наводили новый порядок.

Огненный дар стал проявляться у Ноттов примерно с четырнадцатого века. Стихийники и в старые времена были редкостью, ныне же в Англии устойчивый наследственный дар имелся только у Ноттов да у слабеньких магов воды Бэддоков. Прочие стихийные маги рождались редко и непредсказуемо: иногда по дюжине за поколение, а иногда всего по паре за целую сотню лет.

Малфои заполучили другой наследственный стихийный дар – магию воздуха. «Огневики» с «воздушниками» ценились особо, и боевые ковены, каких до введения Статута о секретности было множество, платили стихийникам, не скупясь.

В конце концов, набравшись опыта и скопив достаточно галлеонов, Нотты учредили собственный ковен. С тех пор в Британии не было содружества боевых магов сильнее, многочисленнее и могущественнее.

Безалаберное же семейство Малфоев предпочитало наниматься бойцами к Ноттам или ещё к кому. Сейчас об этом мало кто помнил, но в пьянках, бесчинствах и мотовстве Малфои успешно соперничали с Блэками. Численностью белобрысые «воздушники» тоже не уступали ни Блэкам, ни Прюэттам, ни, Мордред их сношай, Мраксам. Пол-Уитлшира числилось в малфоевских бастардах и иногда в Малфой-мэноре обреталось до десятка боевых магов с жёнами, детьми, вассалами, наложниками, наложницами и всяким сбродом, собранным по окрестным тавернам.

Но уже тогда Малфои были со странностями. О них Нотту напомнил учитель покойного отца, гостивший в Нотт-мэноре прошлым летом. Старому Джагсону, деду азкабанского сидельца Айвора Джагсона, было уже за сто пятьдесят лет. Нотт, не слушая, вежливо поддакивал старенькому магу, похожему на сушёный мухомор, пока беседа не зашла о маглах.

– Ежели Дамблдор, сожри его мантикора, добьётся отмены Статута о секретности, то я хотел бы до этого дожить, – дребезжащий тенорок деда наполнился непонятным Нотту злорадством. – Гляну на его рожу и помру спокойно.

– Как так, мистер Джагсон? – равнодушно спросил Нотт, больше для поддержания беседы, чем из желания выслушать дедовы объяснения.

– Он, вонючий маглолюб, квакнуть не успеет, как очутится на побегушках у Люци Малфоя, – удовлетворённо сказал Джагсон. – Когда Дамблдор поймёт, что он всю жизнь пиздел, о чём понятия не имеет, будет поздно. Хорошо, что Эйби Малфой помер, а то Статут бы уже отменили.

Нотт вытаращился на деда. Наверно, вид у него был дурацкий, потому что Джагсон снизошёл до объяснений:

– Малфои всегда были с маглами не разлей вода, ещё со времен Ублюдка. Побойся Мерлина, внучок, ты тоже веришь в их россказни о – фу-фу-фу! – грязной крови магловских животных?

Нотт кивнул. Не он один, вся Британия верила.

– Вот же, бляди белобрысые! – дед хлопнул себя по колену. – Никогда не говорят того, что думают. И как-то так говорят, суки, что все верят их словам, а не поступкам. Из всех магических семейств только Малфои всегда были по уши в магловской политике, магловских войнах и магловских деньгах. Правда, в отличие от тех же Борджиа или Медичи, у них доставало мозгов не лезть на глаза. И на Статут они чихать хотели, только, опять-таки, их никто никогда не ловил. Пока Дамблдор верещит о мире и счастье в совместном житье, молодой Малфой делает на маглах деньги и кормит их власть предержащих. Теперь угадай, кто будет доверенным посредником между двумя мирами?

Нотт успокоился. Это просто досужие домыслы старого деда. К несчастью, того понесло в другую сторону, и свою мысль он не закончил. Зато огорошил Нотта ещё одной историей о Малфоях:

– Из-за Абраксаса твой дед совсем голову потерял. Ему уже за сорок было, когда он в Эйби втрескался. Тот в молодости чисто Адонис был – белый, гладкий. Нос задирал до небес и ничем его было не взять, уж такой переборчивый. А вот поди ж ты, спутался с безродным русским. Долохов тоже у Лорда в фаворе был, теперь с внучком моим, небось, через стену перестукиваются.

Старый Джагсон уже вдохновенно сплетничал о ком-то другом, а Нотт всё ещё пытался переварить новость о собственном деде, безответно влюблённом в надменного белокурого мальчишку. За этими размышлениями Магнус напрочь позабыл о предполагаемом маглолюбии Малфоев.