Узор на снегу - Страница 35

Изменить размер шрифта:

— Я и так знаю. Ты хочешь быть именно такой, какова есть, и вести привычную жизнь, которая тебе безумно нравится.

— Нет, Тимоти. То, чего больше всего хотелось мне, все время ускользало, поэтому я смирилась и вела жизнь, которую ты описал: внешне захватывающую, безбедную, очень удобную, но, увы, пустую внутри. Однако в глубине души я мечтала о том, чтобы меня принимали не такой, какой кажусь, а такой, какова я на самом деле. Женщина, которая отдала бы все что угодно, лишь бы любить и быть любимой. Нужной. Быть женой и матерью. Свить свое гнездо и носить простое золотое колечко, свидетельствующее всему миру, что я принадлежу единственному мужчине. У тебя есть несколько друзей, а у меня — много знакомых, Тимоти. Твои друзья останутся таковыми, что бы с тобой ни случилось. А мои знакомые исчезнут, как только на горизонте появятся тучи. Я всегда это понимала, поэтому неустанно трудилась, чтобы сохранять видимость благополучия. Я слишком долго обходилась одними знакомыми, потому что не встречался никто, кому бы мне захотелось открыть свое сердце. Но теперь есть ты, и есть Стефани, и на меньшее я уже не согласна.

Она продела руку под локоть Тимоти и прижалась к нему.

— А что касается поездок, необходимых для поддержания моего дела на плаву, то нескольких дней в году будет достаточно — неделя, от силы две, которые легко можно превратить во второй медовый месяц. Лос-Анджелес неплох в октябре, а Лондон очарователен в апреле. Так ты возьмешь меня в жены, Тимоти? Ты позволишь мне заполнить пробел в жизни Стефани, который оставила смерть ее матери? Ты позволишь мне любить тебя и иметь от тебя детей?

Она могла родиться на задворках, но обладала душой и осанкой королевы. Она стояла, излучая спокойное достоинство, готовая принять его отказ, выдержать оскорбления, и более того пережить и то и другое. Она устыдила его своими смелостью и великодушием.

Тимоти открыл рот, чтобы заговорить, но тут же закрыл его, пока чувства, переполнявшие его, не устремились наружу с силой снежной лавины. Он хотел плакать как ребенок и кричать от ликования. Упасть на колени и возблагодарить Господа за то, что не отвернулся от него, когда он был абсолютным ослом, невежественным, как булыжник.

— Когда бы тебе хотелось начать? — выдавил он наконец, осмелившись посмотреть на нее и рискнув утонуть в бездонных озерах серых глаз.

Она улыбнулась улыбкой, сулившей несказанные наслаждения, и повела его к хижине.

— Думаю, нам нужно бить по горячему железу.

Тимоти подумал, что ей не помешает еще один урок английского, но всему свое время. Сначала ему нужно научить ее некоторым другим вещам.

Тьму в хижине рассеивали только оранжевые отсветы, падавшие из топки печи, и единственная свеча. Он раздевал ее медленно и благоговейно, и наконец Лилиан предстала перед ним в своей, казавшейся неземной, наготе. Ее атласная кожа была золотистой там, куда падали отсветы огня, и жемчужной в тени.

Тимоти поднял ее руку и поднес к своим губам.

— Я могу сражаться с банками, с погодой… даже со Стеф, — прерывисто сказал он, запечатлев поцелуй на ладони Лилиан, — но я не могу сопротивляться тебе. Если ты возьмешь меня, Лилиан, я твой на всю оставшуюся жизнь.

Она прильнула к нему — гибкая, теплая, неотразимая.

— Тогда дай мне себя, — прошептала Лилиан и, высвободив руки, начала раздевать его. К тому времени, когда она закончила, сердце Тима колотилось как бешеное и он был напряжен, как натянутая тетива лука.

Он делал все неспешно, смакуя каждый дюйм ее тела. Пальцы лениво поглаживали кожу, словно вступая в права владения этим сокровищем. Его губы обежали контуры высоких грудей, сладостные изгибы талии, тайное средоточие женственности.

Трепеща под его прикосновениями, Лилиан вскрикивала, произнося его имя с мягкой, настойчивой мольбой, заманивая на край гибели. Опершись на локоть, Тимоти крепче прижал ее к себе. Она посмотрела на него, ее губы были мягкими и опухшими от поцелуев, глаза светились от желания.

Он ощутил прикосновение ее грудей, льнущую податливость бедер, влагу, приветствовавшую вторжение его плоти. Она оплелась вокруг него, упругая и гладкая точно вторая кожа, и выдохнула:

— Я люблю тебя, Тимоти.

Сейчас он мог бы умереть от счастья, если бы у него не было так много причин, по которым стоило жить.

— Останься со мной, — взмолился он, имея в виду не только завтрашний день, но и это мгновение, когда висел над пропастью беспамятства.

— Навсегда, — выдохнула Лилиан и затрепетала от тысяч крошечных судорог экстаза.

Пламя свечи взметнулось выше, разгораясь ярче, неистовей, такое горячее, такое яркое… Он смотрел на него, пытаясь держать себя в руках. Но его тело распорядилось иначе. На мгновение оно словно замерло в бесконечном ожидании, а затем послало в вены неистовые потоки крови, чтобы поддержать жизнь, вытекавшую из него и вливавшуюся в Лилиан.

Тимоти застонал, уткнувшись в ее шею, и понял, что впервые в своей жизни держит в объятиях совершенство. Это было чудо, и оно останется с ним на грядущие годы.

На следующий день, когда отшумели приветствия, иссякли слезы и в ее номере в отеле был накрыт стол для ланча, Лилиан сидела в сторонке и с радостной улыбкой наблюдала за примирением отца и дочери.

— Не сомневаюсь, ближайшие десять лет мне придется просидеть на цепи, — мрачно заметила Стефани.

— Уж четыре-то наверняка, — кивнул Тимоти, с трудом удерживая на лице подходящее к случаю суровое выражение. — Мы с Лилиан посоветовались и решили отправить тебя в одно место, где за тобой будут присматривать двадцать четыре часа в сутки, за исключением тех дней, когда ты будешь приезжать погостить домой.

— Да-а?

— Я говорю о школе-интернате, Стеф. Если ты, конечно, еще не раздумала туда поступать. Естественно, Лилиан и я будем скучать по тебе, но думаю, нам придется научиться жить с этим.

— Да-а? — снова спросила она, ее взгляд переметнулся с отца на три бокала с шампанским, стоявшие на столе. — О чем он говорит, Лилиан? И почему он так расщедрился с шампанским, хотя обычно позволяет мне выпить только чайную ложку по особым случаям?

— Это и есть особый случай, Стеф, — сказал Тимоти. — Ты, слава Богу, в безопасности, несмотря на свое глупое и рискованное поведение, а я наконец понял, как хорошо иметь такую дочь, за что и предлагаю выпить. — Он поднял бокал и, когда Стефани взяла свой, с легким мелодичным звоном чокнулся с ней.

Только в этот момент девочка осознала важность сказанного отцом.

— Ты разрешаешь мне поступить в школу-интернат? Правда?

— Как только будут улажены все формальности. Надеюсь, пока мы в городе, ты сможешь пройти собеседования, и тебя примут как раз к началу следующего семестра.

— Ой, кла-ассно, пап, не могу дождаться!

— Твое стремление поскорее покинуть отчий дом не очень-то лестно, — сухо заметил он, — но зато искренне.

Стефани все еще сидела, уткнувшись носом в бокал, когда отец обрушил на нее очередную новость.

— И поскольку мы все пока вместе, я также предлагаю выпить за мою будущую жену и твою мачеху.

— Жену? — поперхнулась Стефани шампанским. — Ты имеешь в виду Лилиан? Ты собираешься жениться на Лилиан? Она хочет стать моей новой мамой? Вы меня разыгрываете!

— Ну, — сказал Тимоти и с такой интимностью посмотрел на Лилиан, что заставил ту покраснеть, — дело еще не сделано, пока ты не вставишь пару ценных замечаний. А зная тебя, можно не сомневаться, что ты выскажешься, попросят тебя об этом или нет.

— Как будто можно сказать что-то, кроме: сделай это, папа, пока она не передумала!

По озорному огоньку в его глазах Лилиан поняла, что он едва сдерживается, чтобы не ответить: «Мы уже сделали это, и не раз!»

Ее тело приятно ныло от любви, которой они занимались в прошедшую ночь, и одна только мысль об этом вызывала сладостную пульсацию крови в ее венах. Лилиан нашла то, что искала долгие годы.

Все еще краснея, она опустила взгляд, чтобы глаза не выдали правды этому невинному существу, смотревшему на нее через стол.

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com