Ужасы французской Бретани - Страница 5
Вот, например, этрусский демон смерти и проводник душ Харун, предшественник греческого лодочника Харона. Он присутствует при смерти человека, неизменно держа в руках характерный молот для «вышивания души». Дьявольский оскал его физиономии напоминает гримасу черепа Анку. На уцелевших изображениях Харун никого не ударяет, но ведь и скульптурный Анку всего лишь размахивает своим оружием.
Демон Харун в сцене убийства троянского пленника. Фрагмент этрусской вазы IV в. до н. э.
Бог Сатурн с косой. Древнеримский барельеф II в.
А вот римский барельеф II в. н. э., изображающий Сатурна (Кроноса), которого часто смешивали с богом Хроносом, персонифицирующим время. Сатурн вооружен косой. Не отсюда ли она перекочевала в бретонские легенды, вопреки утверждению Мурадовой о «церковной символике»?
Н.С. Широкова описывает скелет, сидящий на амфоре в окружении атрибутов Меркурия и держащий в руке рог изобилия, наполненный цветками мака — символа сна или смерти. Я бы не торопился сопоставлять его с Меркурием, к тому же античное искусство скелетов почти не знает.
Когда вообще появились скелеты? В раннем Средневековье они не встречаются, а вот романские мастера о них, похоже, знали. Во всяком случае, на чаше купели из Трюде (Готланд), выполненной в 1160-х гг., мы обнаружим ситуацию, схожую с легендами об Анку. Смерть или демон в обличье скелета пришел забрать человека, но два святителя с посохами сумели защитить беднягу.
Скелет, человек и два святителя.
Фрагмент купели в Трюде (Швеция, 1160-е гг.)
В XIII в. французский менестрель Бодуэн де Кон-де популяризовал сюжет о троих живых и троих мертвых. В его поэме три знатных юноши встречают трех покойников. Первый труп спешит обрадовать господ, что они станут такими же уродливыми, как он, второй жалуется на адские муки, а третий, единомышленник Анку, говорит о неизбежности смерти и необходимости быть к ней готовым. На французских и итальянских фресках XIII–XIV вв., символизирующие трех мертвецов, скелеты изъедены червями и снабжены копьем, косой, лопатой, луком со стрелами. На миниатюрах двух последующих столетий преобладают копья, в данном случае вытеснившие «церковные» косы.
Трое живых и трое мертвых. Фреска церкви Нотр-Дам де Антиньи (XIV в.). Мертвецы вооружены копьем, топором и лопатой
Трое живых и трое мертвых. Миниатюра XV в. Все три мертвеца размахивают копьями
В 1370-х гг. возникают первые «Пляски смерти», и скелеты начинают триумфальное шествие по Европе[8]. В их толпе сложно отыскать бретонского монстра, но кое-какие детали из позднего Средневековья он усвоил[9]. На французских миниатюрах XV в., иллюстрирующих стихотворение Пьера Мишо «Танец слепых», вооруженный длинной стрелой скелет восседает на быке. Карты Таро XV–XVI вв. изображают Смерть (скелет с косой) верхом на лошади, а на иллюстрациях XVI в. к поэме Петрарки «Триумфы» («Триумф Смерти») скелет в черном плаще едет стоймя на повозке с гробами. На других иллюстрациях в одинаковых позах, жестоко попирая человека ногами, показаны Смерть (скелет) и Время (бородатый старец) с косой — лишний довод в пользу античного происхождения косы.
Вышеназванные средневековые фигуры, за исключением загадочного романского скелета, олицетворяют смерть и время или служат изображением мертвеца.
Анку заимствовал у них свои атрибуты — косу, стрелу, копье, повозку, но не сущность. Преследующего людей ночного чудовища среди них нет. Существовали, правда, два странных персонажа, близкие по времени к Анку и по духу схожие с ним куда более Суцелла и Дагды.
В 1492 г. автор «Саксонской хроники» Конрад Бото описывал некоего бога вендов (лужицких сербов) Флинца (Флинса): «Славяне поистине отступили от клятвы и восстановили старого бога, звавшегося Флинц, который стоял на кремне, был изображен в виде мертвеца в длинном плаще и имел в руке палку с горящим факелом и на левом плече — вздыбившегося льва, который будет воскрешать мертвых». На позднейших гравюрах Флинц был представлен как в виде скелета в саване, так и в виде обыкновенного старца.
Ирландский Дуллахан («безголовый») тоже охотится за живыми людьми по ночам, высматривая их посредством своей фосфоресцирующей головы, чья личина искажена мерзкой усмешкой. Он держит ее в высоко поднятой руке и, обнаружив жертву, гонится за ней верхом на черном коне или управляя каретой, запряженной лошадьми. У Дуллахана был собственный прототип из местных божков — Кромм Дуб (Кромм Черный), которому вплоть до VI в. приносились в жертву первенцы каждого семейства.
Но, как видим, функциональная близость не дополнена внешним сходством, и образ Анку по-прежнему аналогов не имеет. Впрочем, за последние два столетия он изрядно потускнел. Уставшие от постоянного страха бретонцы решили очеловечить своего демона, причем в буквальном смысле — назвав его человеком. Это не кто иной, как прихожанин, умерший последним в минувшем году и сделавшийся Айку данного прихода. Тем самым Анку утрачивает свою одиозность.
Смерть с копьем верхом на быке. Миниатюра i486 г., иллюстрирующая стихотворение П. Мишо «Танец слепых»
Ничто, однако, не мешает рядовому бретонцу превратиться после смерти в чудовище, поэтому в другой версии Анку назначили родителей — Адама и Еву. Он был первым их сыном. В наказание за проступок отца Бог велел Анку убивать своих родящихся на грешной земле братьев. Он будет исполнять эту миссию до конца света, не выходя за жесткие рамки божественных указаний. Как и сам Творец, Анку подчинен моральным правилам и наделен обязанностями перед людьми:
Сравним «долг» Анку с его враждебностью к людям из старинной песни:
Службой Богу идеализация образа Анку не ограничилась. Постепенно он превратился в доброго наставника, помогающего праведникам приготовиться к кончине и умереть достойно, и оказался едва ли не противопоставлен нечистой силе. В отдельных чертах Анку отчетливо различима психология современного человека, в том числе христианина, озабоченного равномерным распределением земных благ. Анку возносится над Богом. Он справедливее Его, так как не придает значения социальному статусу, богатству, духовным подвигам и рано или поздно уносит всех без разбора. Даже беспощадность Анку поставлена ему в заслугу! Простой мужичок, много работающий и позволяющий себе немножко согрешить (например, выпить лишнего), чрезвычайно доволен тем, что Анну, в отличие от Бога и святого Петра, не отдает предпочтения гению, святоше, аристократу, без устали размахивая своей косой.