Ужасы - Страница 73

В голосе мужчины стремительно нарастал гнев, затихший вместе с последними словами.

Эрик вспомнил темно-коричневые "семена", которые заметил в горшках с растениями под куполом и положил в карман пиджака. Крысиное дерьмо! Видать, зверюгам пришлась по вкусу сочная зелень.

— Почему же никто не ставит капканы, не травит их? — поинтересовался он.

Казалось, вопрос позабавил мужчину, но смеха не последовало. Он лишь ответил:

— Ты здесь уже достаточно долго, не следует задавать столь глупые вопросы. Сомневаюсь, что здешним медикам есть дело до крыс. Ты мог бы заметить, что все они здесь немного… заняты.

Слушая соседа по палате, Эрик заметил, что крыса, испугавшаяся его крика и спрятавшаяся обратно под одеяло, показалась опять, на этот раз уже осмелев. Зверек поднял голову, беспечно взобрался на подушку, пробежал в конец кровати и уверенно, явно следуя проторенным путем, спустился на пол. Потом не спеша, лениво переваливаясь жирным тельцем на тонких черных лапках, прошествовал по сияющему полу и шмыгнул в маленькую щелку под дверью.

— Кости словно резиновые, — прокомментировал сосед Эрика. — К тому же умны. Везде пролезут.

— Не хотелось бы очутиться с такой зверюгой в одной постели.

— Не бойся, пока не сунутся. Ты еще порядком живой. И я тоже, тогда как вот он, — мужчина ткнул пальцем в укутанную фигуру на третьей кровати, — едва шевелится уже сколько дней, разве только паникует во сне, когда они к нему лезут. Крысы могут делать с бедолагой все, что угодно. Впрочем, как и любой другой. А ты их не бойся.

Однако следующие несколько часов Эрик провел настороже, широко раскрыв глаза, готовый заметить малейшее движение.

Голос доктора Стренгхейвер звучал совсем по-иному, он стал более хриплым, менее монотонным и механически верным. Очевидно, что-то взволновало доктора.

Она очень сдержанно и спокойно поговорила по мобильному телефону, но, как только закончила разговор, стало ясно, что ей просто необходимо дать выход охватившему ее глубокому волнению.

— Все изменилось, — отчеканила доктор, схватив коллегу — еще одного мужчину в белом халате, но гораздо выше предыдущего ассистента — за плечо и впившись в него темно-красными ноготками.

— Почему?

— Сейчас не могу вдаваться в подробности. Времени нет. Но случилось нечто серьезное, и наши спонсоры решили, что следует принять всех преуспевающих граждан, лично обратившихся к нам, гораздо раньше намеченного срока. А именно — сегодня.

— Но ведь не всех, конечно?

— Вероятно, начнем с красной и с синей категорий.

— Ага, с "денежных мешков".

— Верно. Сначала разместим их, а потом посмотрим, скольких из желтой категории мы сможем принять. Предполагается, что их будет слишком много, поэтому примем лучших. Статистический департамент как раз сейчас отбирает наиболее достойных. Но не это важно в данный момент, а то, что следует сделать все возможное, чтобы достойно встретить лавину сегодняшних пациентов.

— Благополучно примем и припрячем.

— Вот именно это важно.

— Значит, в воздухе запахло паленым.

— Да нет, профессор Морган, так уже продолжается довольно долго, но сейчас то, что прежде направляло огонь поверху, собирается попасть в цель и более не стрелять холостыми. Именно сегодня, как считает наша разведка.

— Пришло время и нам начать действовать.

— Точно. Здесь мы будем в безопасности, уединившись с нашими тщательно отобранными пациентами, с достаточными запасами всего необходимого для длительной осады.

— Если до этого дойдет.

Стренгхейвер вытащила из кармана скатанный в трубочку листок и несколько раз жадно откусила от него.

— Профессор Морган! — Теперь ее голос звенел восторгом. — Если бы вы только знали, как я надеюсь, что именно так и случится! Тогда у меня в руках окажется огромный материал для проведения исследований. Это станет кульминацией моей карьеры!

Когда доктор Стренгхейвер пять минут назад вошла в палату, Эрик закрыл глаза, уверенный в том, что при ней никакие грызуны не осмелятся появиться в палате и воспользоваться его неподвижностью. Чтобы не привлекать к себе внимания, он притворился спящим, но в этом не было необходимости, потому что, ответив на звонок, доктор воистину потеряла связь с действительностью и погрузилась в вымышленный мир собственных грез.

— Пойдемте же со мной, Морган, — кокетливо позвала Стренгхейвер. — Вы нужны мне. Весь штат отделения должен собраться под куполом. Я собираюсь раздать всем распоряжения.

Голоса доктора не было слышно, и Эрик открыл глаза. С торжествующим видом Стренгхейвер тянула профессора за руку, словно вытаскивала его на отмель после того, как спасла с тонущего корабля.

Как только голоса врачей затерялись вдали, бывший митингующий с соседней кровати спросил:

— Заметил, что они упомянули красные, синие и желтые карточки, а про зеленые ничего не сказали?

— Я тоже сразу обратил на это внимание, — ответил Эрик.

Перекинувшись этими фразами, оба исчерпали желание к общению на несколько часов.

Именно Эрик первым наконец прервал затянувшееся молчание:

— Да что, черт возьми, там происходит? — Он показал на третью кровать, где под одеялом ближе к изножью кровати творилось что-то невообразимое.

— Опять крыса, — спокойно ответил мужчина.

— Должно быть, преизрядного размера.

— Точно, — согласился сосед по палате. — Я и не знал, что бывают такие здоровенные. Что ты делаешь?

Эрик свесил ноги с кровати и уже доставал иглы капельниц из вен.

— Я собираюсь взглянуть на крысу. И посмотрю, не могу ли я чем-нибудь помочь бедняге.

— Ему уже не помочь, поверь мне. А если ты отсоединишь капельницы, то вскоре станешь похож на него и помрешь — лекарства поддерживают твою жизнь.

Справившись с иглами, Эрик встал и, покачиваясь, побрел прочь от своей кровати.

— Может, так, а возможно, и нет. Но вот в чем я уверен наверняка: Стренгхейвер в любом случае прикажет отключить нас от всех аппаратов, причем скорее раньше, чем позже.

— Ну да, мы же "зеленые". Мне тоже пришло в голову, что такую возможность никак нельзя исключать.

— Не просто возможность. Ты же слышал, что сказала Стренгхейвер. Так что это неизбежность.

Добраться до третьей кровати оказалось не так сложно, как казалось вначале. Эрик уселся в изножье, где по-прежнему продолжалась непонятная суматоха и возня. Вытащив уголок одеяла из-под матраса, он осторожно приподнял его.

Там оказались две крысы: одна на другой. Нижний грызун сидел смирно, и Эрику показалось, что на его мордочке застыло задумчивое выражение смирения, как на лице монашки. Верхний же яростно сгорбился и усердно работал всем телом, выражение его усатой морды было совсем другое. Зверек посмотрел вверх, на Эрика, оскалился и рыкнул, затем словно забыл про него и продолжал заниматься своим делом.

— Здесь парочка, — отчитался в наблюдениях Эрик. — Огромные! Знаешь, чем они занимаются?

— Лучше скажи, как он?

Эрик приподнял одеяло еще немного.

— О боже! — вырвалось у него, а левая рука непроизвольно взметнулась вверх, чтобы зажать рот.

Быстро опустив одеяло на место, он вспугнул крыс и, ошеломленный, пошатываясь, встал на ноги.

— Что, нехорошо? — поинтересовался любитель митингов.

— Если он еще не мертв, то уж лучше бы умер.

Обойдя вокруг постели, Эрик склонился к усохшему человечку — наклоняться было мучительно больно — и внимательно вгляделся в лицо страдальца.

— Как он выглядит?

Эрик, на мгновение потерявший дар речи, лишь покачал головой.

— Что, так плохо?

— Мне показалось, что я, быть может, знаю этого человека.

— И что?

— Никак не могу понять. Наверное, ошибся.

Эрик вернулся к своей кровати и сел на сухой краешек, еще не пропитавшийся жидкостью, вытекавшей из одной капельницы. Внимательно осмотрел свое тело, абсолютно голое за исключением повязок на груди и животе, и увидел, что проделанные в нем маленькие дырочки кровоточат не так сильно. А некоторые уже заживали. Пока он чувствовал себя весьма сносно. Конечно, он был очень слаб, но зато голова соображала гораздо лучше, чем прежде.