Уж на сковородке, или Слава богу, вынужден жить! - Страница 3

Ооох! Печку топила, кашу варила, белье стирала – все с королевским спокойствием, любому зайцу или ягодам-грибам, что Лесничий приносил, радовалась, как победе в походе против иноземных государей. Только он не часто приносил, все больше ее по ноге гладил, а питались на побрякушки Принцессины заложенные. На эти же денежки он ей и королевские подарки делал, а она радовалась, как дитя.

Как-то ушел муж на охоту, и долго его не было. Принцесса извелась вся – как бы зверь дикий не загрыз. Молитвы молила, гаданья гадала, аукать ходила – ничего не помогло, не вернулся. Простилась она с ним, решила, за мамку это ей наказание, за то, что при живой матери хотела королевой стать. Посидела-посидела в шалаше одна и решила на царствование вернуться, но не вышло, Премьер ее на порог не пустил, обещал собаками затравить, если не уйдет. Она и ушла, не из-за собак, конечно, они бы ее не тронули, знали – потому. Но, талант и кровь королевскую, их в шалаше не проживешь, в лесу не зароешь. Устроилась Принцесса управляющей в знакомом королевстве, погодя себе земли прикупила и новое королевство сделала. Хорошо бы тут сказку о Принцессе благополучно закончить, но не получится, потому, как Лесничий возьми да и объявись. С три короба наплел про то, как его разбойники лесные в плен взяли и всячески там эксплуатировали, а он сбежал и к ней, любимой, устремился и ее достиг. Про Белого бычка сказку все знают, сказывать ее не буду, только Принцесса еще пару раз с Лесничим в эту сказку сыграла.

Жила она долго и все думала: или любовь зла, или охота всегда, чего не пробовала, или мечтать вредно… А вы как думаете?

Одна Нимфа влюбилась в Эхо. То ли не объяснил ей никто, про гермафродитов, то ли любовь зла, но случилось. Переехала из лесного ручья в горный, поближе к любимому, и зажили. Место пустынное, никто семейному счастью не мешал. Проснется утром, окликнет:

– Эхо?

– Хо-хо-хо, – смешливо откликается то.

– Ты меня любишь?

– Любишь – любишь!

Теперь уже она счастливо засмеётся, а Эхо вторит. Только счастье всегда коротко. Пришли на их гору туристы – альпинисты, остановились у ручья напиться. Попили, умылись, разлеглись, разбрелись и тут она, Разлучница, возьми да и крикни: «Эй!». Эхо, конечно, отозвалось. Девушке понравилось – весело, отвечает складно и голос приятный. Ну, поговорили и поговорили, только девица возьми, да и спроси напоследок: «Я тебе нравлюсь?». Ответ, ясно какой. Ей бы уняться, она в раж вошла: «Может, ты меня любишь?». Ээээх!.. Они-то ушли, а Эхо с Нимфой осталось. С этого дня кончилась у них счастливая жизнь. Денно, а иногда и ночно, «ела» Нимфу ревность, а она «ела» Эхо. Ела, пилила, сверлила… Напрасно Эхо оправдывалось, что у него натура такая, никак по-другому невозможно и что любит все равно только Нимфу одну – ничего не помогало. Страдалицо подвывало шакалам, подухивало филинам, от отчаяния хотело бежать, куда глаза глядят, да из своего жилья кто ж уйдет, и идти особо некуда, внизу ровная долина, дальше город – места для проживания Эха непригодные. Прослышала про ту беду мамаша Нимфина, как не узнать, эхо далеко, быстро разносится, слухи-сплетни еще дальше и быстрее. Прибыла она в гости к молодым, стала Нимфу увещевать, что с мужем надо ладить, а то разговоры разные кругом и все такое. Нимфа только слезами заливается так, что ручей из берегов выходит. Тогда родительница достала из сумочки фигурку Мандарина китайского, поставила на камешек и тот меленько, согласно закивал головой. Красивая была вещица, возможно даже фарфоровая, расписана золотом и лазурью. «Вот, – говорит Нимфомать, – тебе новый жених, он-то никогда тебе не изменит, а если разлучница какая на горизонте замаячит, ты его под камень спрячь, главное, на бочок положи и вся недолга».

– Так он же не говорит ничего, – толкует дочка, а сама глядит на кивающего красавца зачарованно.

– Оно и хорошо, а то мало ли что брякнет. Мужчина он положительный, покладистый и собой хорош. Спроси его, что хочешь.

– Я вам нравлюсь, – стыдливо проворковала Нимфа. Мандарин, само-собой, кивает и улыбается приветливо.

– Может, вы меня полюбить успели? – китаец опять меленько поддакивает.

И снова зажила Нимфа счастливо в браке. Вот что значит жизненный опыт, мать плохого не посоветует. У Эха тоже все наладилось – подвывать ночами перестало, перебралось повыше в горы, чтобы молодоженам не мешать.

Есть, значит, на свете любовь и браки счастливые.

Жил да был один Богатырь. Происходил он из богатырей, из семьи военных, значит. Династию не подвел, пошел по пути богатырскому, карьеру сделал. А вот с женитьбой не заладилось. Должно, прав был папа богатыря, когда маму упрекал, что она голову парню заморочила всякими книжками ненужными. Скорее всего, так и было, мамаша у него учительницей литературы работала.

Дело вот в чем. Решил Богатырь жениться только на Самой умной, Самой доброй, на Самой – Самой красивой. Много девушек он встречал: и умных, и добрых, и красивых, но чтобы все сразу, да еще красота самая-самая, не случалось. Возрастом уже был не юноша и как муж проблему свою понимал, потому, порешил решительно её решить. Кто Богатырю в сказке помощник, вернее помощница? Правильно, ведьма, она же матерь ведающая, она же его собственная мать, женщина начитанная, информированная. Поведала ведьма сыну, что живет, мол, за семью горами, за семью лесами, за семью морями девица – умнааая, душееевная, главное, красоты несказанной. Похитил её, как водится, злой Змей Горыныч и в башне заточил, потому как она замуж за него не идет. Который Богатырь Красоту несказанную освободит, тот и женится. Войны о ту пору, Слава Богу, не было, отпуск очередной подошел у воина, да отгулы накопились. Получил отпускные, благословение от мамаши, оседлал добра коня и в путь.

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, пока все требуемые три раза по семь обошел Богатырь, седина ему в бороду ударила, а бес, соответственно, в ребро угодил. Оно и вовремя: и жениться крайний срок, и до башни заветной дошел. Глянул вверх и присвистнул. Посмотрел на коня богатырского, мол, как, возьмем высоту? Конь тоже присвистнул и копытом у виска покрутил, мол, кто ж в таком возрасте в олимпиадах участвует? Ох! Охота пуще неволи! До оконца заветного не допрыгнуть, а девицу добывать надо. Решил воин не ловкостью, так хитростью своё взять. Денежек немножко осталось, смотался в соседний шинок, купил две четверти чистейшего самогону и постучал в дверь к Горынычу решительно. Горыныч дома бездельем маялся, ему что пить, что драться все однова. Богатырь предложил по-дружески, за знакомство. После первой четверти побратались, после второй Змей побратиму ключи от башни отдал. Тот спьяну ничего не заподозрил. Хотел было за мечтой своей бечь, да посчитал неудобным, в таком виде знакомиться, воспитание имел все-же. Утром, умылся, побрился, анису пожевал, пошел. К концу винтовой лестницы семь потов сошло, но на то богатырь – дошел. Ключиком повозил, замок поскрипел, щелкнул. Постучал для приличия – вошел. Снова сопрел, теперь от волнения – как-то его Красота несказанная примет?

Сказку сказываю не страшную, потому следующую сцену опущу, и статус богатырский занижать не хочется. Натерпелся он, конечно, но справился. Красота – то несказанная в башне без малого тридцать лет сидела, и заключил её змей перестаркой, лет двадцати, плюс отсутствие воздуха свежего, гиподинамия, неправильное питание, климакс подкрался незаметно. Ндаа… Крепкий парень Богатырь! Но ловкость былую утратил, тоже не мальчик, едва успел дверь снова запереть, как очухался, а то бы сейчас был женат на Красоте – несказанной. Спустился, Змей ему чарку подает. Знал подлец, чем смертушку свою отвести. А уж как отошел парень, сказал: «Ты бы мне всё одно не поверил, брательник!». Приняли побратимы еще полведра и тронулся наш герой в обратный путь. По дороге домой женился на славной девушке – коса до колен, кровь с молоком. Старенькие его родители рады были почти до смерти (возраст все же), они уже его и не чаяли живым увидеть. Девушка попалась покладистая, без глупостей новомодных, родила им внучка, потом внучку. Дети росли здоровыми, смышлеными, голову им родители книжными премудростями всякими не забивали, и ни о какой Красоте несказанной и подвигах богатырских знать ничего не знали, ведать не ведали. Учились себе на менеджеров вполне успешно.