Узел времён - Страница 47

Грайн начал дуть на конец факела, пока тот не разгорелся, разбрасывая искры, а затем наклонился, чтобы ткнуть его в кучу хвороста.

Баннерман произнес странное слово, которое Леони никогда в жизни не слышала. Оно звучало примерно как «айяхуаска».

— Что-что? — переспросила она. — В жизни не слышала.

— Айя-хуаска, — произнес Баннерман. — Ай-я-ху-а-ска. На кечуа, языке инков, «айя» означает «мертвый», «хуаска» — «вино». Вино Мертвецов, или Вино Душ. Гадкое варево из двух растений, которое шаманы в Амазонии используют, когда хотят покинуть тело и отправиться в мир духов.

— Синий Ангел хотела, чтобы я пользовалась ДМТ, поэтому и вставила мне тот кристалл… — начала Леони.

Баннерман не слушал ее.

— Как я уже сказал, айяхуаска — отвар двух растений. Первое — лиана, об этом растении я расскажу тебе позже, если захочешь. Это тоже очень интересно. Но главное — второе, оно-то и отвечает за переход шамана в мир духов. Его научное название Psycotria viridis, в Амазонии его называют «чакруна». В его листьях содержится ДМТ, практически в чистом виде. В этом и смысл айяхуаски. Два растения, лиана и галлюциноген, отваренные в кипящей воде. На большей части территории Южной Америки ее употребление до сих пор разрешено. По сути, право на его употребление охраняется в рамках закона о свободе вероисповедания. Вот об этом я и подумал. Как насчет…

— Только не говори мне, что я отправляюсь на Амазонку, чтобы пить это — как ты сказал — ведьмино варево, а?

— Ты все правильно поняла, — ответил Баннерман.

Сколько она себя помнила, Леони всегда инстинктивно боялась джунглей. Адские насекомые. Ядовитые змеи. Экзотические болезни. Она не желала даже слышать об этом. Но, выслушав предложение Баннермана отправить ее в самые громадные джунгли на планете, она была вынуждена признать, что, в своем роде, в этом был заключен большой смысл. Они более не смогут проводить легальные эксперименты с ДМТ на территории Штатов, а нелегальное его применение подвергнет Баннермана еще большему риску. Если айяхуаска, по сути, тот же самый ДМТ и в Амазонии ее употребление разрешено законом, значит, Баннерман сможет продолжить исследования с соблюдением всех врачебных формальностей, точно так же, как он делал бы в Ирвайне. Это будет нестандартным способом получить научные данные, но, по крайней мере, они не будут нарушать законы.

Другим преимуществом было то, что все это можно было достаточно легко организовать.

У Баннермана был приятель, работающий в Перу, — американка-антрополог Мэри Рак. Она уже лет пять исследовала жизнь метисов, людей, произошедших от смешанных браков испанцев и индейцев. Эти люди зачастую жили в ужасающей нищете и составляли основную часть населения Амазонии. Особый интерес Мэри проявляла к использованию шаманами айяхуаски и стала экспертом в этом вопросе. Кроме того, она периодически организовывала эксперименты с айяхуаской для ученых, приезжающих в Амазонию, в специально построенном для этого приюте, на берегу Амазонки, в тридцати километрах выше по течению от города Икитос. Если убедить Мэри предоставить им этот приют, то там Леони сможет принимать айяхуаску под руководством опытного шамана.

— Так что ты думаешь? — спросил Баннерман.

— Думаю, да, — после некоторых раздумий ответила Леони. Перспектива отправиться на Амазонку пугала ее, но она поедет туда, если это нужно, чтобы снова встретиться с Синим Ангелом. — Единственное условие: Мэтт едет с нами.

Баннерман недоуменно взглянул на Мэтта, в его глазах было лишь явное недоумение.

— Хорошо, — ответил Мэтт.

— Что хорошо? — удивленно спросила Леони.

— Я расскажу тебе кое-что, чего ты еще не знаешь, — сказал Баннерман. — Мэтт не только доброволец в моих исследованиях с ДМТ. На самом деле, он и есть спонсор проекта.

Леони удивилась еще больше. Мэтт — спонсор Баннермана? Как такое может быть?

— Но ты же банкрот, — возразила она.

Дэвид расхохотался.

— Что тут смешного? — спросила Леони, повернувшись к нему.

— Сама мысль о том, что Мэтт банкрот, в любом смысле этого слова, — ответил Дэвид. — Он скромно выглядит, но хорошо упакован, — заговорщическим шепотом добавил врач.

Слово «упакован» могло иметь разные значения, но тут Леони вспомнила, что Баннерман говорил о спонсоре, как об «очень богатом парне». Мэтт что, миллионер? Мультимиллионер? Миллиардер?

— Меня обдурили, — сказала она.

— Я тебя не дурил, — возразил Мэтт. — Если ты сделала выводы обо мне по моему внешнему виду, дело твое. Я никогда не называл себя банкротом.

Леони задумалась.

— Уж точно, — сказала она. — Так сколько у тебя денег? — ухмыляясь, спросила Леони Мэтта.

Тот вздрогнул.

— Слушай, деньги у меня есть. Не то чтобы очень много, но я совершенно не желаю говорить об этом. Я очень рад перспективе продолжать исследования в Амазонии и считаю за честь, что ты позвала меня с собой.

— А, черт, — внезапно сказала Леони. — У меня же паспорта с собой нет. Плохо…

Но Дэвид уже махнул рукой, чтобы успокоить ее.

— Не беспокойся, — сказал он. — Когда я улаживал все формальности, чтобы вытащить тебя из Маунтин Ридж, я позаботился, чтобы Сэнсом отдал нам все твои документы. — Он достал из портфеля большой конверт. — Твой паспорт здесь.

Дэвид не мог сразу завершить свои дела, поэтому остался в Лос-Анджелесе, но Леони, Мэтт и Баннерман уже в шесть утра улетели из Лос-Анджелесского международного аэропорта рейсом в Перу.

По дороге Леони выложила Баннерману все то, что уже рассказывала Мэтту о своем детстве. Про изнасилования, про загадочную связь Джека и ее приемных родителей, про далеко идущие планы, которые были относительно нее у Синего Ангела.

С глазами, будто набитыми песком от недосыпа, они приземлились в Лиме, а затем отправились в Икитос на скрипящем всеми сочленениями аэробусе авиакомпании LAN. После того как они перевалили через Анды, сверкающие снегом под ярким голубым небом, начались джунгли. Они были со всех сторон, спереди, сзади, по бокам, до самого горизонта. Самолет начал снижаться, пилот объявил о заходе на посадку, по-испански и по-английски, и тут Леони увидела внизу огромную мутную реку. Это была Амазонка. От этого зрелища ей стало дурно. Ей и представлять не хотелось, сколько разных тварей, больших и маленьких, зубастых и беззубых, живет в этих мутных водах.

Самолет снова накренился, и их взорам предстал совершенно неправдоподобный ландшафт. На западном берегу реки, у излучины, где река была шириной в несколько миль и обтекала пару крупных островов, джунгли неожиданно расступились, и возник огромный город. Может, она слишком часто принимала наркотики, но сейчас Леони на мгновение показалось, что все эти дома, окрашенные в пастельные цвета, блестящие металлическими крышами, не воздвигнуты человеческими руками, а каким-то зловещим образом сами выросли из здешней земли, вместо деревьев.

Самолет пошел на посадку. Наклонившись через колени Мэтта, Леони снова выглянула в иллюминатор. С этого ракурса она увидела отражение Икитоса в водах Амазонки, так, будто здесь было два города, один на земле, сверху, а второй — внизу, под водой. Два разных города в двух разных мирах.

Она поежилась. В каком же из них она окажется, в конечном счете?

Вокруг Грайна началась суета, послышались крики и восклицания, и вдруг из толпы появился Хонд, обнаженный по пояс, с всклоченными каштановыми волосами и покрытый свежими потеками крови. Он поднял массивное копье с большим кремневым наконечником и ударил Грайна в плечо, сбив того с ног и пригвоздив к земле. Не прерывая атакующего движения, он сделал еще шаг и ударил поверженного пяткой в лицо, а потом наклонился и поднял факел, лежавший на расстоянии в ладонь от незажженного костра, и, выпрямившись, отшвырнул его в толпу.