Утробный рык Дракона - Страница 31

…Пятого марта тысяча девятьсот пятьдесят третьего года в Захваченной стране умер Вождь…

…А дети – Юная Раса Мира Третьей планеты системы Жёлтой звезды – тем временем увлечённо играли в опасные игры…

Двигатели гудели ровно, словно в них – в каждом из восьми – сидело по какому-то очень сильному чудищу, волею неведомого чародейства подчинённому человеческой воле. Укрощённые и прирученные монстры соглашались нести громадный двухсотдвадцатитонный самолёт часами, но только при одном-единственном условии: чудовищ следовало своевременно и досыта кормить. А аппетитом эти крошки обладали отменным…

Командир бросил быстрый взгляд на пульт управления. Привычный глаз выхватил из десятков и сотен приборов, кнопок, тумблеров часовой циферблат. Так, половина десятого… И где же эта летающая колымага, «КС-сто тридцать пятый», волокущая в своём раздутом чреве жратву для моторных демонов? Судя по показаниям контрольных приборов, детишки уже просят кашки. Ага, вот и она…

«Б-52 Стратосферная крепость» и авиатанкер медленно сближались, выравнивая скорости и высоту полёта. Видимость была великолепной: ни облачка, ни клочка тумана, который так портит нервы пилотам во время выполнения сложных и ответственных маневров – а дозаправка в воздухе именно к таким и относилась. Далеко внизу, отделённая от серебристого брюха бомбардировщика девятью с лишним километрами прозрачной воздушной пустоты, раскинулась земля. С такой высоты она похожа на лоскутное одеяло, прошитое кое-где голубыми извилистыми ниточками рек. А почти половину видимого пространства заливал ультрамарин Средиземного моря. Красиво…

Командир стратегического бомбардировщика любил свою работу, и не только потому, что за эту работу ему очень хорошо платили. Когда паришь в необъятной небесной сини, и когда лёгкому движению твоих пальцев подчинена поистине дьявольская мощь такого самолёта, поневоле начинаешь ощущать себя чуть-чуть Господом Богом. Отсюда, с высоты, не различить невооружённым глазом даже отдельных домов там, на земле, не то что отдельных людей. Они кажутся тебе ничтожно малыми величинами, букашками, которых можно раздавить ногой – не заметив, что под подошву кто-то попал. Тем более что на борту «пятьдесят второго», ко всему прочему, имеются оч-ч-чень серьёзные игрушки – четыре штуки. И каждая из них – каждая! – способна в мгновение ока превратить весь во-о-он тот рай под крылом в пылающий ад – до самого горизонта.

Конечно, подобные мысли следовало хранить в тайне. Упаси Всевышний сболтнуть хоть что-то в этом духе: дойдёт до военных психологов, и тогда проблемы возникнут автоматически. Весь личный состав, так или иначе имеющий отношение к атомному оружию, – в том числе и экипажи «Б-52», выполняющих боевое патрулирование, – всегда жёстко контролировался. Тесты, проверки на скрытое пристрастие к наркотикам и алкоголю, последствия перенесённых заболеваний (даже вполне безобидных, вроде заурядной простуды), наследственность, сексуальная ориентация, нервные расстройства и стрессы, и прочее, и прочее… Понятное дело, когда парни в военной форме часами летают, сидя своими поджарыми спортивными задницами на мегатоннах, которые запросто могут обернуться мегасмертями, любые неприятные случайности следует исключить (или хотя бы свести к безопасному минимуму). Страшно даже подумать, что произойдёт, если какой-нибудь кретин, вообразивший себя карающей десницей Господней…

И всё-таки такие мысли грели (да ещё как грели!). Сладко ощущать подвластную тебе всеразрушающую мощь, которая и не снилась всяким там великим завоевателям минувших веков. Ради одного этого стоит летать, а если ещё учесть и многие другие сопутствующие обстоятельства (хотя бы ту же солидную заработную плату или раннюю пенсию по выслуге лет и налётанным часам – а полёты на боевое патрулирование учитываются особо). В своём же психическом здоровье командир был уверен – в манию его тайное самолюбование не перейдёт. Так почему бы ни потешить своё капризное «Я» осознанием собственного величия (пусть даже кратковременного)?

В конце концов, понимание личной значимости всегда было для человека такой же важной категорией, как и пришедшие от лохматых первобытных предков прочие потребности вроде еды или сексуальной удовлетворённости. В этом старик Дейл прав[22] (командиру стратегического «Б-52» по роду деятельности не требовалось знание трудов Карнеги, но, в отличие от большинства своих коллег по лётному ремеслу, этот пилот читал и ещё кое-что кроме уставов, наставлений и инструкций – что совсем не мешало ему быть на хорошем счету).

Возможно, любовью к небу и желанием стать военным лётчиком командир в какой-то мере был обязан своему отцу. Тот во время Второй Мировой войны летал на «доунтлессах» и «хеллдайверах» над Тихим океаном, топил японские корабли, отправляя их команды на корм рыбам. Мальчишка заслушивался рассказами отца о пылающих авианосцах, о плотных завесах зенитного огня, о лётчиках-камикадзе, взрывавшихся вместе со своими самолётами на палубах американских кораблей. И ещё отец завидовал – и не скрывал этого – тем парням, которые вели «Б-29 Сверхкрепость» к Хиросиме. Знал бы папаша, сколько Хиросим кроется в стальных цилиндрах, которые таскает в небе над Европой его отпрыск! Но ветерану не повезло – выжив среди вихря снарядов зениток и смертельной паутины пулемётных трасс истребителей «зеро», он разбился всмятку в тривиальной автомобильной катастрофе, которую сам же и устроил. Любил старик скорость…

Мысли командира текли ровно и спокойно, фоном, не мешая привычной работе, в нужный момент прячась в тень и освобождая мозг для принятия решения. А момент этот уже приближался – крылатая сигара заправщика перестала перемещаться относительно бомбардировщика, расположившись впереди него и чуть выше. Оба самолёта летели с одинаковой скоростью шестьсот километров в час и по отношению друг к другу стали теперь неподвижны. Пора.

Хищное перемигивание сигнальных лампочек на пульте говорило посвященному многое. Командир действовал быстро, чётко и правильно, с высоким профессионализмом опытного человека, выполняющего привычную и нравящуюся ему работу. В своём экипаже командир также был уверен. Они налетали вместе сотни часов, и пилот знал – парни не подведут.

Летающая цистерна «КС-135» выплюнула шланг, который гибкой подрагивающей змеёй потянулся к телу «стратофорта». До разъёма пятьдесят метров… Тридцать пять… Двадцать… Десять… Контакт!

Шланг вошёл в приёмное гнездо и зафиксировался. Полдела сделано, теперь по этой кишке-пуповине насосы заправщика погонят в утробу «Б-52» топливо – пищу для прожорливых ртов реактивных моторов. Бортовые приборы бесстрастно зафиксировали дату и время: понедельник,17 января 1966 года, 09.52.

Надсадного жужжания насосов авиатанкера слышно не было – его глушили расстояние, звукоизоляция обоих самолётов и урчание двигателей. Только пульсирование шланга, прогоняющего через себя галлоны керосина, да медленно ползущие стрелки указателей говорили о том, что заправка началась и идёт полным ходом. Нормально идёт…

Командиру бомбардировщика вспомнилось шутливое высказывание бортмеханика, весельчака и балагура: «Чем отличается заправка самолёта в воздухе от заправки автомобиля на бензоколонке? Да только тем, что лётчик, в отличие от водителя, не глушит мотор!»

На секунду командир оторвал взгляд от приборной доски и взглянул через панорамное остекление пилотской кабины в бездонную небесную синь, перетекающую там, внизу, в лазурь моря, очерченную дугой побережья Испании. И в это время в привычное глазу освещение пилотского отсека плеснуло багровым. А потом по ушам ударил звук.

На огромном косом крыле стратегического бомбардировщика «Б-52 Стратофортресс» вместо одного из двигателей вспух огненный шар. Самолёт вздрогнул, на панелях заметались стрелки приборов и замигали красным злые глазки лампочек тревожной сигнализации; и по плоскости хищными змеями поползли-потекли жадные пламенные языки. Огонь стремительно выплеснулся вверх, в мгновение ока превратив заправочный шланг в пылающую нить, и вцепился в «летающую цистерну» беспощадными жгучими клыками.