Утро в Нормандии - Страница 1

– Когда я была маленькой девочкой, Спесси, я точно знала, что машина времени есть. И если станет совсем плохо – ну очень невмоготу, понимаешь? – то я этой самой машиной времени обязательно воспользуюсь и перенесусь в свое светлое будущее. Я, Спесси, наивно полагала, что впереди у меня нет никаких проблем… Слышишь меня, лохматая морда? – Кейт не глядя провела рукой по огромной собачьей голове, лежащей у нее на коленях. Голова была гладкая и теплая, с лоснящейся шерстью.

Спесси, пес ее жениха Жана, поднял на нее преданные грустные глаза и тихо заскулил.

– Ну так вот, – продолжала Кейт, – черт побери, как же хочется теперь перенестись обратно, в то самое прошлое – единственное место, где, я теперь точно знаю, не было никаких проблем. – Она вздохнула. – Ведь у меня через неделю свадьба, Спесси, почему же так тоскливо, а?

Спесси не ответил. Может быть, потому что по наивности своей собачьей он ничего не знал, а может, просто не хотел подставлять хозяина…

…День уже клонился к вечеру, а она все не могла решить, какое платье ей выбрать. Жан сказал, что не пойдет с ней в салон: покупать платье вместе с будущей невестой, видите ли, плохая примета, потому что из-за этого свадьба может не состояться. Странно, раньше он всегда игнорировал эти маловразумительные суеверия, даже высмеивал их, и оттого ей было вдвойне неприятно услышать такое заявление.

В общем, обидно и жаль, ведь ей так хотелось прийти с Жаном в салон этого дундука Деррижуса и перемерить на глазах у любимого все, что будоражило ее воображение в витрине и каталогах уже целых три месяца, с тех пор как Жан однажды вечером заявил:

– А что, Кейт, может, нам и вправду пожениться? У вас тут это, кажется, быстро можно организовать? Шериф, священник и все такое…

Кейт покоробило от этих слов, но суть сказанного подкупила ее гордость. Сдвинув брови, девушка покорилась судьбе и решила не обижаться на это неуклюжее, совсем не романтичное и словно бы несерьезное какое-то предложение. Интересно, он что же себе думает: если она любит курить вишневый табак и гоняет на своем Харли быстрее многих парней из их квартала, то можно ей и цветов не дарить, и кольцо не преподносить, и вообще делать предложение, развалившись в кресле с бутылкой пива?..

– …А потом мы уедем в Париж, и я, наконец, перестану видеть этот унылый красный песок и проклятых змей по ночам… Ох, Кейт, как у вас тяжело! Как же ваш Техас меня утомил! Если бы не деньги…

Деньги. Да, кстати о деньгах. Кейт тряхнула головой, отгоняя вспоминания, и сосредоточилась на текущем моменте. Она смерила презрительным взглядом груду оборок и атласа, громоздившуюся на огромном диване рядом с примерочным постаментом.

Если она предстанет перед алтарем в нежно-розовом, то, пожалуй, будет хороша, но слишком непохожа на себя в таком наивно-невинном амплуа. Бледно-салатовое, пожалуй, выглядит интереснее, да и сшито оно так, что подчеркивает все достоинства ее фигуры: упругую, довольно крупную грудь, длинную шею, красивые, ну, может быть, чуть-чуть широковатые плечи, а главное – яркий загар. Ее внешность поражала редким сочетанием: смуглая кожа, к которой очень быстро «прилипал» загар, и огненно-рыжие волосы с алым отливом, цвета техасской земли. Кейт считала, что ей крупно повезло, ведь у рыжих кожа чаще всего бывает бледно-розовой и в веснушках…

Продавец, он же хозяин заведения, мистер Деррижус, у которого в глазах отчетливо читалась ненависть к капризной клиентке, советовал ей купить оранжевое платье. Оно было апельсиново-морковно-терракотовое, как ее волосы… Хм, пожалуй, неплохо…

Барбара и Санди задремали в глубоких креслах, склонив друг к другу головы, образуя, таким образом, вместе с диваном, заваленным нарядами, идиллическую картину: невеста выбирает платье, покладистые подружки мирно спят.

– Эге-ге-гей! Девчонки! – воскликнула Кейт. – Я выбрала!

– Мисс… Кетлин, вы остановились на салатовом? – с безнадежностью в голосе пролепетал Деррижус.

Что же ему ответить? Кейт оттянула бабочку на мужском манекене, стоявшем по соседству, и резко отпустила, так что та с оглушительным звуком ударилась о пластмассовую шею жениха в траурно-черном костюме. Подруги резко вздрогнули и открыли глаза.

– Родной вы мой! Я беру то терракотовое, если оно вас утешит, конечно!

– Платье должно меня утешить? – осведомился Деррижус в тон ей, немного фамильярно подбоченившись.

– Да нет! – Кейт торжественно сошла с постамента, застегивая ремень на узких джинсах и цокая «казаками» с металлическими шпорами. – Вас утешит его цена…

– А-ах, вы имеете в виду то, первое, которое я вам предложил?

– Да, за полторы штуки. По рукам?

– Разумеется, мисс… как, простите, ваша будущая фамилия? Вашего… ммм… жениха зовут Жан Самбра?

– Неважно. Обойдемся без фамилий. – Она издала короткий свист, которым иногда подзывают лошадей. – Эй, девчонки! За мной!

Задремавшие снова Санди и Барби – так все звали последнюю за внешнее сходство с популярной куклой – вскочили и направились к двери, не особо, впрочем, соображая, что происходит, словно на «автопилоте» выполняя командирский приказ.

– Ну все, мистер Деррижус, вот и конец вашим мучениям. Вы довольны?

– Вполне, Кейт. Счастливого торжества! Удачи вам и вашему жениху!

Кейт и ее подруги направились к мотоциклу с огромными крыльями и множеством кожаных подвесных рюкзаков, а Деррижус, пересчитав выручку, с довольным видом уставился на девушек в окно, подперев подбородок. Он невольно отметил, что в этой троице словно специально подобрались три масти: одна – огненно-рыжая, другая – ярко-белая, а третья – черная, как вороново крыло.

Уместив подруг позади себя на длинное сиденье и непочтительно сунув коробку, перевязанную атласными лентами, в один из гигантских карманов мотоцикла, Кейт оседлала свой Харли и, оставив мистеру Деррижусу в качестве чаевых плотное облако сизого дыма, умчалась по западной дороге с оглушительным ревом, на который оборачивались прохожие.

Она разогналась по улице, и ей почему-то совсем некстати вспомнились слова Жана: «Будешь ты моей женой или нет, но в Париж я все равно уеду, как только мы закончим свой проект в Техасе». Дался ему этот Париж! Интересно, почему все так носятся с этим городом? Стоит упомянуть это слово при человеке, который там побывал, как получаешь в ответ мечтательно-влюбленный взгляд, устремленный в небо, и примерно одинаковые слова:

– Ммм! Париж! Чтобы познать его, нужно прожить в нем не просто туристом. Это такой потрясающий город, что рассказать о нем невозможно! – И после этого еще долго слышались сентиментальные вздохи и полный набор междометий, существующих в человеческом языке.

Ну и что они там нашли? Просвистев мимо дома Барби и не подумав ее высадить, Кейт злобно сжала рукоятки руля и попыталась представить себя в Париже. Собственно, особо напрягать воображение ей не приходилось, ибо двумя месяцами раньше, в апреле, она там побывала, чтобы подать документы в Сорбонну. Язык она знала хорошо, потому что папа был наполовину французом, и если уж на то пошло, то и она сама отчасти француженка. Но Кейт никогда не тянуло в эту страну, ей нравился Техас, а еще мотоциклы… Ей нравились резкие перепады температуры по ночам, ей нравились крепкие парни в кожаных куртках и их грубые шутки, ей нравилось самой делать самокрутки из вишневого табака и смаковать их, хотя и редко, не больше двух в день. А нежное, пастельно-акварельное очарование Парижа ей было непонятно и чуждо, хотя она отдавала должное красоте этого города.

И французы какие-то странные, подумала Кейт, пропуская мимо дом Сандры и проезжая добрую милю лишнего пути. Она опомнилась, когда оказалась в тупике, в самом конце улицы.

– Чего же вы мне не сказали, чтобы я вас высадила? – растерянно оглядываясь по сторонам, произнесла она.