Утраченная реальность (отрывок из романа) - Страница 4

Выползла во двор фермерша, голая и страшная, как смерть. Муженек лишь покосился на нее, и принялся нас развязывать, правда, не забыв в конце приковать наручниками друг к другу.

Чертовски неприятно чувствовать себя чьим-то ужином. Бруно тоже было не по себе, он клацал изредка зубами да мелко подрагивал.

- Не психуй, - сказал я.

- Ага, - всхлипнул Филетти, - как тут не психовать, когда тебя сейчас на куски нашинкуют?

- Эй, - обратился я к оборотню, - ты бы отпустил его, что ли. Он итальянец, он всю жизнь макароны жрал, он невкусный.

Хозяин фермы повернулся ко мне и, осклабившись, прохрипел:

- Вот мы и попробуем.

- Мама мия! - закатив глаза к небесам, взмолился Бруно, - не оставляй сына своего на съедение волкам, защити и спаси!

И он забормотал какую-то молитву на итальянском, я же, вздохнув принялся с трепетом смотреть, как стремительно чернеет небо и выплывает почему-то все из-за тех же гор серебристая полная луна.

Вот посерели и исчезли совсем последние розовые отблески заката на востоке, и тут же взвыли, застонали хозяева фермы. Бруно уже не бормотал, он орал во все горло свою молитву, часто всхлипывая и завывая не хуже оборотней. Глаза у него были расширены, и в них, как в зеркале, отражались все метаморфозы, происходившие с оборотнями. Вот из пальцев их ног полезли длинные когти, а тела стали покрываться каким-то белым пухом. Сзади, из того самого места стали вылезать хвосты, но какие-то странные, покрытые перьями. Прошло еще мгновение - и на руках тоже начали расти перья, а их носы превратились в мощные, слегка загнутые книзу, клювы.

И тут я расхохотался, Я надрывал живот, сгибаясь пополам и не в силах остановить истерический смех. Бруно же, наоборот, обливался слезами, подбородок его дрожал, а рука, как заводная, творила крестные знамения.

- Это... Это... - захлебываясь, кричал я, - это детская игрушка. Страшилка!

Понимаешь? Как они нас красиво! А?! Как красиво!

А под ногами, весело копались в навозе, выискивая червячков, курица и петух.

Я исхитрился, и залепил петуху носком сапога по ребрам. Тот закудахтал и обиженно посмотрел на меня красным глазом. Я наклонился и поднял с земли ключи от наручников.

Мы с Бруно вернулись в лес на то самое место, откуда вышли в эту игру из проекции кабеля и, надев шлемы, прыгнули в виртал.

Повезло с первого же раза. Попали мы в тот самый туннель, только вот модуль... В общем, это был уже не модуль, а куча виртуального металлолома. Кинг-Конг повеселился здесьна славу.

- Что будем делать? - спросил Бруно.

- Разве наш первоначальный план отменяется? Вернемся в реальность и вызовем Смита.

- А если нас опять занесет в какую-нибудь детскую страшилочку, от которой взрослые дяди едва с ума не сходят?

- Да ладно тебе. Я с самого начало понял, что там что-то не так.

- Ага! Он все понял. Уж бы помолчал, что ли? Ты думаешь я не видел, как тебя перекосило всего. Ты же весь белый был, как моя задни...

- Убью! - сказал я.

- Синхронизация, - скомандовал Бруно.

На этот раз мы вышли в реале. Шел противный затяжной дождь, а мы стояли в кювете возле раскисшей, разбитой колесами машин проселочной дороги, которую и дорогой трудно было назвать - так, сплошное черно-желтое месиво. И по этому месиву, завывая моторами и поминутно увязая, буксуя и сползая к кюветам шли грузовики, медленно, словно черепахи. В грузовиках сидели мокрые, усталые люди, в основном женщины и дети. Они держали на коленях большие узлы, а руками цеплялись друг за друга, чтобы не вылететь за борт, если сильно тряхнет.

На той стороне дороги, опрокинутый пузом кверху, лежал танк. Башня его валялась метрах в двадцати, целясь дулом в низкое черное небо. А дальше, в километре, а то и в двух, виднелся город, откуда шла эта дорога, петляя, словно змея.