Утраченная невинность - Страница 92

— Мне не хотелось есть. Который час?

— Четверть восьмого, — ответил Дарран, забирая поднос. — Теперь, господин, идите в ванную. Пока помоетесь, завтрак будет готов.

Гар ощутил резь в желудке.

— Я до сих пор не голоден.

— Голодны или нет, ваше высочество, нельзя пропускать и обед, и завтрак!

Гар застонал.

— Дарран, ты на глазах превращаешься в сварливую старуху!

Фыркнув, Дарран парировал:

— Если это и так, господин, то вы являетесь виновником данного превращения. Идемте! Вставайте, вставайте! А то вода в ванне остынет. — Ясно, от старика так просто не отделаешься. Гара так и подмывало просто выгнать Даррана, но, поразмыслив, он отказался от этой мысли. Ругаясь про себя, он отодвинул кресло, встал и направился в ванную. Действительно, горячая вода уже была готова. Дарран даже положил на полку чистую одежду.

Гар не знал, плакать ему или смеяться.

Горячая ванна с ароматическими маслами расслабила тело и улучшила настроение. Он погрузился в воду по самую макушку и лежал, пока тепло не прогрело мышцы; головная боль ушла, нервное напряжение почти отпустило его.

Но тишина и блаженный покой благоприятствуют размышлениям, и в голове Гара снова зашевелились мысли. Если дневник Барлы существует, но спрятан не в книгах Дурма, а в его кабинете, то как его найти? Как сделать это, не вызывая гною Конройда? Не возбуждая подозрений, не давая повода для ограничения и без того урезанной свободы? Он представил себе стражников, стоящих возле каждой двери в Башне, следящих за каждым его шагом, даже дыханием, и ему стало дурно.

Но шанс необходимо использовать. Если не удастся, то он действительно калека и никчемный человек, и ему придется провести жизнь затворником, а королевством будет править злодей. Жизнь, полную сожалений, стенаний и невыносимого чувства вины. Он обязан верить, что дневник существует, что в нем спасение для всех них и что он должен любой ценой заполучить его.

Вода в ванне начала остывать. Принц встал, отряхнулся, обернул тело полотенцем и вышел в спальню, где Дарран уже хлопотал возле небольшого столика, накрывая к завтраку. Странно. Последние полгода этот столик здесь не появлялся, подумал Гар.

— Надеюсь, вы не будете возражать, господин, — сказал Дарран, протирая серебряные ложки льняной салфеткой. — Я подумал, что если вы будете кушать здесь, то мне придется убирать меньше комнат. — Он виновато посмотрел на Гара. — Не то чтобы мне тяжело, господин. Вовсе нет! Но…

— Правильно, — одобрил Гар. — Ты принял разумное решение, Дарран. Если есть средства облегчить жизнь, надо их реализовать. И не забывай приносить прибор для себя. Мы же вместе, старый друг.

Впалые щеки Даррана порозовели.

— Я… Я думаю, омлет удался на славу, господин. С ветчиной и спаржей. Немножко сыру. Сейчас все будет подано, господин.

Гар вздохнул. Дарран так старался, тратил столько сил, а он вел совершенно бестолковую жизнь. Не по своей вине старик был обречен на роль домохозяина при опальном принце, и это после стольких лет безупречного служения короне. Конечно, Дарран заслуживал гораздо большего, чем эта унизительная роль.

У него защипало глаза, и он улыбнулся, чтобы скрыть от Даррана свои переживания.

— Замечательно. Спасибо. — Внезапно он помрачнел. — Хотел бы я, чтобы Эшера кормили так же.

Дарран не ответил, и Гар посмотрел на него.

— Что?

— О, господин, — ответил Дарран дрожащим шепотом и со страдальческим выражением на лице. — Даже не знаю, как вам сказать…

— Что сказать?

— Про Эшера.

Сердце Гара учащенно забилось.

— Просто скажи и все, во имя Барлы!

Дарран скручивал пальцами льняную салфетку, словно это была шея цыпленка.

— Вчера вечером я ходил посмотреть на него.

— На Эшера?

— Да.

У Гара замерло дыхание.

— Зачем?

Дарран осторожно расправил салфетку и положил ее на стол.

— Я… беспокоился. Подумал, что и вам хотелось бы узнать, как он.

Гару не хотелось расспрашивать Даррана об Эшере. Но пришлось.

— У него все в порядке?

Дарран сокрушенно покачал головой.

— Вовсе нет. Он сидит в клетке на площади. Выставлен на всеобщее обозрение, как дикий зверь. Джарралт… король… истязал его.

— Король — жестокий и злобный человек.

— Да, господин, — прошептал Дарран. — Боюсь, что вы правы.

Из одежды на Гаре было одно полотенце. Он подошел к окну, отдернул штору и посмотрел в сад, где больше не раздавались веселые голоса работников.

— Ты смог с ним поговорить?

— Очень недолго, господин. Он просил меня передать вам несколько слов.

Несколько слов. Солнце било в глаза, в мозг впились иглы боли.

— Не надо, Дарран. Представляю, что он мог сказать.

— Не представляете, господин. — Голос Даррана звучал совсем близко. — Он просил передать, что прощает вас. Он понимает, что интересы королевства превыше всего, и, отрекаясь от него, вы делаете шаг, необходимый для мира и безопасности Лура. Он просит вас не винить себя в его смерти.

Гар долго молчал.

— Понятно. — Он отвернулся от окна и посмотрел в бледное, морщинистое лицо старика. — Как это похоже на Эшера. Он не кривил душой?

Дарран покачал головой.

— Нет, господин, — уверенно ответил он. — Каждое слово, сказанное им, было правдой.

Что ж, если Дарран верит Эшеру, то и ему приходится поверить.

— Как он себя чувствует?

— Он совсем упал духом, — неохотно признал Дарран. — Этого и следовало ожидать. Думаю, ему страшно, хоть он и не признается. Но он любит вас, господин. Я ошибался, когда думал иначе.

Небывалое признание для Даррана. Гар кивнул, снова отвернулся к окну, не желая показывать лица.

Он прощает тебя.

Что это меняет? А если меняет, то к худшему или к лучшему? Гар не мог ответить на эти вопросы. И, наверное, никогда не сможет.

— Вам надо одеться, господин, — напомнил Дарран. — А я пока принесу омлет.

Но когда через десять минут Дарран вернулся в спальню Гара, подноса при нем не было, зато в комнату вошел Уиллер. Он был в небесно-голубом сюртуке, украшенный, где только можно, гербом Дома Джарралтов. Мерзавец вел себя так, словно весь мир принадлежит ему.

— Простите, господин, — беспомощно оправдывался Дарран. — Он настаивал на визите.

Гар посмотрел на своего бывшего чиновника.

— Чего ты хочешь? Ты знаешь, что тебе здесь не рады, Уиллер.

Тот злорадно улыбнулся.

— Напротив, Гар. Как эмиссару короля, мне рады везде. Его величество послал сказать: отдай Погодный Глаз, а также книги и бумаги, которые ты незаконно забрал из библиотеки Дурма. — Уиллер торжественно извлек запечатанное письмо и протянул его Гару.

Принц был вынужден сделать шаг навстречу негодяю и принять послание. Он распечатал его, прочел и нахмурился.

— Это от Конройда?

— Да, от короля. И не забывай именовать его так, со всем надлежащим уважением.

Не обращая внимания на наглый тон Уиллера, Гар с мрачным видом перечитывал послание. Оно было подписано просто — «Конройд Первый», а содержание отражало нрав короля и новый характер отношений.

«Цитирую твои же слова: — Я отказываюсь подчиняться, а страдают другие. Немедленно выполни требование моего эмиссара».

Послание, бесспорно, было написано рукой Конройда. И все же… все же…

— Так что? — вопросил Уиллер, пыжась от гордости и собственной важности. — Должен ли я сообщать его величеству, что меня заставили ждать? Сейчас же неси Глаз!

— Не обращай внимания, Дарран, — спокойно сказал Гар секретарю. — Это просто шавка, лающая из подворотни дома своего хозяина.

— Слушаюсь, господин, — ответил Дарран. Он дрожал от негодования, глядя на Уиллера.

Погодный Глаз был надежно спрятан прямо в спальне Гара. Он хотел отнести сферу в кабинет Дурма, но потом передумал и решил оставить на тот случай, если магия Эшера ослабеет или вовсе покинет его, и им придется искать какой-то выход. Кроме того, Гар надеялся вернуть свой магический дар, и тогда ему, как Заклинателю Погоды, Глаз очень бы пригодился.