Утопленница - Страница 7

Шериф Уэлмо медленно, с достоинством шагал по тротуару, перекинув темный пиджак через руку, надвинув на крупный лоб серую соломенную шляпу.

В приемной дожидался молодой человек. Уэлмо заставил его посидеть еще минут десять, а потом велел впустить. Высокий, сильный парень, широкие плечи, крепкая шея которого наводили на мысль о прошлом спортсмена-атлета. Кожа была оливкового цвета, а волосы настолько жгуче-черные, что Уэлмо принял было его за кубинца. Но из-под густых черных бровей смотрели глубоко посаженные ясные пытливые светло-голубые глаза. На нем был легкий костюм, светлая рубашка с синей бабочкой. Держался и выглядел очень вежливым, но с чувством собственного достоинства. Подождал, пока Уэлмо предложил ему сесть.

– Я здесь с визитом вежливости, шериф, – начал он. – Зовут меня Пол Станиэл. Буду работать в ваших владениях, если не возражаете. Вот мои документы.

Уэлмо внимательно их прочитал. Они удостоверяли, что податель – Пол Станиэл имеет разрешение работать частным следователем в штате Флорида, является служащим детективного агентства в Майами, название которого шерифу доводилось слышать, паспорт на оружие за номером таким-то.

– Ну что ж, кажется, документы в порядке. Если вы занимаетесь каким-то частным делом, можете мне сказать, в чем оно заключается, и отправляться к своим заботам, рад был познакомиться. А если расследуете криминальный случай, придется сотрудничать с нашей полицией, чтобы не было недоразумений.

– Мне поручено незаметно произвести расследование, чтобы выяснить, не имело ли место преступное действие, – осторожно пояснил Станиэл. – Если в процессе работы обнаружится нечто, подтверждающее факт преступления, я немедленно сообщу вам. Разумеется, я намерен связаться с полицией города.

– Ну, знаете, может, нам и не хватает внешнего лоска, мистер Станиэл, но я буду очень удивлен, если мы упустили нечто такое, ради чего нужно гонять парня из Майами. Округ у нас приличный, чистый. Так какое же криминальное действие могло здесь произойти?

– Клиент желает получить доказательства того, что миссис Хансон не была убита.

Уэлмо от изумления раскрыл рот:

– Убийство! Господи, ведь бедная девочка утонула! Станиэл сухо рассмеялся:

– Может, не без чьей-то помощи? В этом загвоздка.

– Нельзя же просто так явиться и ворошить все из-за…

– Шериф, я, как и вы, не хочу никакого шума. Расследование будет незаметным, тихим. Кажется, речь идет о несчастном случае. Я подготовил легенду, которая ни у кого не вызовет сомнений.

Он протянул шерифу письмо и визитку. Документ давал ему полномочия решить для страховой компании из Новой Англии вопрос о выплате страховки, письмо представляло формальный запрос о расследовании и заключении полиции о смерти Луэлл Хансон-Лоример. Полис заключен на двадцать пять тысяч, приводим его номер, дату, сообщалось в запросе присланном, видимо, в филиал Майами.

– Н-да… надеюсь, сойдет, – с сомнением проговорил Уэлмо.

– Я собираюсь сообщить свидетелям, с которыми буду говорить, что страховка выплачивается в двойном размере, но только не в случае самоубийства. Это позволит мне задавать деликатные вопросы.

– Не было здесь ни убийства, ни самоубийства.

– Возможно, так мы и доложим клиенту после расследования. Но нам заплатили, чтобы выяснить это.

– Кому-то захотелось пускать деньги на ветер. Кто это?

Станизл закусил губу.

– Мне дано право не разглашать имя клиента, шериф, но вам сказать можно. Не вижу причин скрывать. В нашу фирму обратилась сестра покойной – некая Барбара Лоример.

– Сестра? Та, что приехала на похороны?

– Да. Но я с ней еще не встречался.

– С чего ей стукнуло в голову бросаться деньгами?

– Понятия не имею.

Уэлмо кинул в его сторону скептический взгляд.

– Вы сказали: если что-то обнаружите (надеюсь, все же этого не случится), то сразу сообщите мне. А вы способны разбираться в юридических свойствах доказательств, улик?

Станиэл обдал Уэлмо таким холодным взглядом, что шериф немедленно пересмотрел предполагаемый возраст посетителя, набросив еще пять-шесть годков.

– Я окончил факультет права, шериф, и шесть лет был на службе в качестве профессионального представителя закона.

– А почему оставили службу?

– Это имеет значение?

– Чисто дружеский вопрос.

– Дело было в крупном городе севера, где на высшие должности насажали людей из ФБР. Тогда избиратели сменили городские власти, а потом политики вытолкали профессиональных полицейских с руководящих постов, а их места заняли судейские чиновники, так что не прошло и года, как все развалилось. Частным сыском занимаюсь два года. Четыре месяца назад меня перевели в Майами. Конечно, я с большим удовольствием предъявлял бы полицейский значок, но, уверяю вас, хорошо знаю правила получения доказательств, разбираюсь в действиях полиции, а из газетных сообщений мне известно, что та женщина утонула без свидетелей.

– Я задал чисто дружеский вопрос, – повторил Уэлмо. Станиэл улыбнулся, и эта улыбка показалась Уэлмо исключительно теплой для парня, от которого всего лишь минуту назад несло ледяным холодом.

– Если все это просто истерия, постараюсь скорей закруглиться, чтобы зря не тратилась. Но для начала, шериф, назовите, пожалуйста, трех самых близких для миссис Хансон людей.

– Трех? Ее муж. Доктор Нил, у которого она работала. И еще – некий Сэм Кимбер… хороший приятель.

– Если у вас сейчас нет времени, я могу подойти попозже. Но мне хотелось бы узнать что-нибудь об этой троице. Уэлмо навалился на стол.

– Есть время, парень. Столько, сколько вам требуется.

Барбара Лоример с облегчением вздохнула, возвратившись в мотель после заключительной части похорон – короткой церемонии у могилы. Отпевание в церкви началось в два часа, а в половине четвертого она была уже в своем номере. Быстро сбросив траурную, пропотевшую одежду, направила к постели струю от вентилятора и, раздевшись донага, с наслаждением вытянулась на простыне.

Надеюсь, Джейсон и Бонни Вейтс не обидятся. Так настаивали, чтобы она переехала в их дом на берегу озера, говорили, что в ее распоряжении будет целое крыло для гостей. Келси Хансон тоже поддержал эту идею. “Дорогая, я помогу уложить вещи, а Джейс отвезет вас”, – уговаривала светловолосая Бонни. Пришлось быть просто невежливой, чтобы они наконец отступились и оставили ее в покое.

Вспомнилась язвительная характеристика друзей Келси, которую Луэлл дала в письме к сестре после ухода от мужа.

“Это очень милые люди, исключительно доброжелательные, щедрые, хорошо воспитанные. Страшно мило встречают, и тебе кажется, что эти мужчины, женщины изо всех сил стараются, чтобы ты им понравилась, а они – тебе. У всех есть приличный доход и то, что, наверное, ты назвала бы ароматом беспечной жизни. Мужья немного работают, не слишком утруждаясь, ровно настолько, чтобы показать, что ходят в офисы, чем-то занимаются. Знают множество старых анекдотов и острот, неприличных шуток и рассказывают их с большим искусством. И когда ты уже готова подумать, что это лучшие люди на свете, они начинают меняться. Или это ты сама замечаешь их подлинную суть. Кто знает. За красивыми лицами скрываются ограниченные, вульгарные интересы: кто, как, когда и где напился. Возможно, это просто от скуки, пожирающей людей примитивных, но, по-моему, они все порченые. И Келси один из них, плоть от плоти. Слово “порченый” слишком старомодное, библейское, правда, Барб? Никакая я не привереда. Моя забота – сохранить чувство собственного достоинства. Стараюсь запоминать, что и кому говорила, и кто мне что-нибудь сделал. Как всюду, здесь есть и милые люди, и, может, несколько вроде них живут в Хартворде или Плетсбурге. Но таков образ жизни Келси вовсе не мой, и наш разъезд, думаю, явился следствием его абсолютной уверенности, что со временем я к нему привыкла бы. Сейчас, всего через несколько недель после отъезда, все прошлое кажется мне каким-то нереальным”.