Утопленница - Страница 2

Киллер вздохнул.

– Наверное, не следовало бы, да уж ладно, получите первое же дело, которое подвернется. И сейчас есть для вас кое-что, но досье я не покажу, пока вы в таком настроении. Зайдите утром. Пол, и самое лучшее, если до этого немного расслабитесь, устроите маленький загул.

Решив не пренебрегать советами Киллера, Пол назначил свиданье подвернувшейся красотке. Они прогулялись по пляжу, изрядно выпили, и ему показалось, что все отлично и напряжение отступает. Провожая ее, зашел в маленькую гостиную крохотной квартирки, и девица, не зажигая света, кинулась ему на шею, жадно впиваясь в губы, и, царапая ногтями спину прильнула к нему всем телом. Первый миг сулил удовольствие, однако во тьме она вдруг превратилась в ту женщину, с которой развлекался Роджерс и которую он столько раз наблюдал в разных позах и положениях.

Оттолкнув ее, он с грохотом сбежал по лестнице, слыша злые, разочарованные выкрики. Потом, опустошенный, равнодушный, бесцельно погнал машину за город и около часа мчался на север. Заметив дорогу, спускавшуюся к берегу, к пустым участкам, отведенным на продажу, свернул к стоянке и мимо кучек водорослей, мусора вышел к пустынному, озаренному яркими звездами пляжу.

Усевшись на сухой, теплый песок, он с наслаждением вдыхал морские запахи. Алкоголь уже выветрился, но его не отпускало мучительное волнение, тревожное ожидание, чем-то схожее с томлением взрослеющего подростка. Зная себя, он понимал, что в нынешнем качестве Пол Станиэл жить не в состоянии, пока снова не обретет свое “я”. Ему необходима работа – такая, которой не приходится стыдиться, в которой он раскроет все свои способности, энергию и смекалку. И еще он нуждался в женщине – понимающей его запросы, требования к жизни. Чтобы между ними было взаимопонимание без слов. Не женщина-ребенок, не имеющая представления о страсти и наслаждении. И не опустошенная чувственными бурями, многоопытная Магдалина. Просто тактичная, чуткая, сдержанная женщина, которая впервые отдастся ему, лишь убедившись в том, что он способен оценить ее порыв, а потом добровольно, с радостью и навсегда войдет в его жизнь, зная, что будет любима. Неужели это слишком детское, романтичное представление? – спрашивал он себя. Пусть она не блещет красотой, от которой захватывает дух. Но должна обладать чувством собственного достоинства, считаться со мной, а для меня главным в жизни станет она и моя работа. В конце концов, нужен ведь какой-то смысл, цель, ради чего стоит жить.

Когда-то ему показалось, что нашел такую работу и желанную женщину, но и то, и другое кануло в прошлое. А сейчас, подумал он с горечью, его положению позавидуют миллионы мужчин – зрелый, крепкий парень, ничем не связанный, хорошо зарабатывает, и не где-нибудь, а в райском округе Майами, имея массу возможностей для полезных знакомств.

Он посмотрел туда, где полыхало бледно-розовое зарево огней Лодердейла, Хелендейла и огромного комплекса Майами. Все очень просто, братцы. Бросайте все и двигайте сюда, на побережье – величайшую в мире фабрику развлечений и удовольствий. Огромный, бурлящий солнечный котел, где к вашим услугам – профессиональная шлюха с пухлыми губами, хорошо прожаренный бифштекс, гитары, нырянье, игры на пляже, танцульки, пьяное возбуждение, смех и рев оркестровых труб, месиво лоснящихся от масла спин и высоко взбитых причесок. Милости просим, друзья-завистники. Пожалуйте к совершеннейшему, отчаяннейшему одиночеству, какое только ведомо человеку.

Поднявшись, потянулся до хруста в костях, отчего набухли, напряглись все мускулы, зевнул до боли в челюстях. Последняя чепуха, подумал он. Последний день надежды на то, что могло бы случиться. Сплюнув на песок, медленно побрел назад к машине.

Впоследствии, когда он уже знал все, что удалось выяснить о жизни и смерти Луэлл Хансон, вспомнил про этот день и вечер. Конечно, тогда все и началось. Может, стоит начать с того жаркого дня, когда старый музыкант явился на яхту Хансона с сообщением, что его жена умерла…

Келси Хансон, удовлетворив желания плоти, развалясь и широко раскрыв рот, храпел во сне на белом лежаке в солярии верхней палубы собственной яхты, пришвартованной у берега озера Ларра. На нем были лишь голубые, блестящие плавки.

Совершенно нагая девушка, растянувшаяся на большом полотенце прямо на теплом кипарисовом полу, поглядывала на него с неудовольствием, чуть брезгливо. Девятнадцатилетняя студентка местного университета по имени Ширли Фельдман. Ах, если бы он во сне был чуточку привлекательнее! Зевнув, она лениво повернулась, подставляя тело горячим лучам. Невысокий деревянный борт закрывал ее от нескромного взгляда. Изящная, загорелая девушка с узким чувственным личиком под высоким начесом спутанных черных волос, с узкой талией, красивыми бедрами и крепкой грудью. Солнце ласково прогревало кожу, но ощутимо припекало в обычно прикрытых, укромных местечках. Вокруг валялись сандалии, желтое спортивное платье, изысканное белье, торопливо сброшенные в короткую паузу между выпивкой и любовными утехами.

Если бы только он не спал так… некрасиво. Портится впечатление, подумала она, будто попользовался шлюхой. Приходилось подбирать для себя соответствующую роль. Пожилой повеса (Келси было не менее тридцати) ищет новый, ясный смысл жизни с помощью интеллектуалки, способной раскрыть его ложные эмоциональные представления и деликатно внушить ему это. Современный мужчина, неукротимый, без удержу удовлетворяющий свои потребности самца. Так возникла ее роль наставницы, которую они подробно обсудили с Дебби. Но когда Деб сдалась и – в полном смысле слова – передала его Ширли, она объявила, что все его искания – просто поза, голый расчет, Хансон записался на несколько лекций и крутился возле колледжей для того лишь, чтоб позабавиться с легковерными девочками, которые попадутся на крючок заблудшей овце.

Но все не так, просто Дебби ошибалась, ей не хватило терпения, чтобы понять его. Усмехаясь, Деб заметила, что тип вроде Келси способен даже расплакаться, если захочет, стоит ему представить себе разрезанную луковицу.

Если он действительно стремился только к этому, Ширли сможет внушить ему, что это не так уж важно, что он стал жертвой социально-сексуальной травмы, нанесенной каким-то пуританским, примитивным пониманием греха. Свободная от сексуальных предрассудков, Ширли доказывала ему, и не раз, что это всего лишь здоровое проявление дружеских отношений, целью которого является настоящая, полная кульминация; здесь нечего стесняться, и чувства вины или стыда совершенно неуместны. Вероятно, это чертова жена Келси настолько повлияла на чувственную сферу мужа. Значит, перед Ширли стоит приятная, милая и не очень трудная задача – доказать, что абсолютная раскованность и есть подлинная безгрешность и невинность.

Как ни странно, все эти рассуждения имели бы куда больше смысла, если он во сне не выглядел бы так некрасиво.

Однако стоит взглянуть на ситуацию и с другой, более привлекательной стороны. Импозантная внешность, деньги и “мерседес”, бифштексы, вино и яхта, безусловно, скрашивали жизнь темпераментной студентки на побережье, делали ее гораздо насыщеннее, чем ее тусклое существование в Нью-Джерси. Если бы ей хотелось просто чахнуть над книгами, она могла бы поступить в любой нью-йоркский университет, не уезжая далеко от дома.

Вот если бы во сне он казался по-детски беззащитным, сразу все представилось бы в лучшем свете. А то сейчас он похож на курильщика сигар из отеля для конгрессменов, и это вызывало в ней смутное чувство тревоги, беспокойства.

В жаркой застывшей тишине послышался звук медленных шагов на лестнице, ведущей снизу на верхнюю палубу. Охваченная странной паникой, она резко уселась, но тут же сообразила, что шаги могут принадлежать всего лишь старому композитору, на которого родители Хансона оставили большой дом на холме, отправляясь в длительную поездку вокруг света. Она не торопясь встала и, подняв простыню, завернулась в нее, закрепив на груди вроде саронга. Предоставить старому Хабаду Короли бесплатный стол и крышу над головой – типичный жест, патетическая демонстрация культурной благотворительности.