Утаенные страницы советской истории. Том 1 - Страница 6

БУДЕННЫЙ. Конечно, отец понимал то, что кавалерия уходит – это естественный процесс технического прогресса. А он был человеком вполне практическим. Вы знаете, что он способствовал организации производства и принятия на вооружение «катюши»? Начальник ГАУ маршал Кулик сказал: «Барахло, какие-то самоварные трубы!» Конструкторы попросили отца посодействовать, и буквально через месяц он вытащил на полигон практически все руководство страны… Было это перед самой войной, чуть ли не 21 июня.

– Получается, что Семен Михайлович совсем не был таким ретроградом, каким изображают его сегодня. А значит, конфликт с Тухачевским имел иные корни и причины. Впрочем, был ли конфликт или это предположение историков?

Из заметок Нины Буденной: «Отношения у него с Тухачевским действительно сложились непростые, что, однако, не мешало им в 30-х годах ходить друг к другу в гости. Если они спорили, то прилюдно, открыто высказывались откровенно, не шептались за спиной, а на военных советах говорили все друг другу в лицо. При таком отношении ненависть не рождается».

БУДЕННЫЙ. Хотя отец Тухачевского недолюбливал… У него во время Гражданской войны очень много приказов было, которые не соответствовали действительности, принимались без всякой рекогносцировки, в результате чего людей посылали под сплошной огонь… Вот и проигрыш Польской кампании свалили на 1-ю Конную, которая здесь совершенно ни при чем. Она на Юго-Западном фронте была, а Тухачевский командовал Западным. 1-я Конная была завязана боями, не могла сразу отбросить своих «партнеров» и уйти… Между прочим, Тухачевский там все бои проиграл.

Телеграмма И. В. Сталина:

«Москва, Главкому. Александрова, 13 августа 1920 г.

Ваша последняя директива № 4774/оп/252/ш без нужды опрокидывает сложившуюся перегруппировку сил в частях армии, уже перешедших в наступление. Директиву эту следовало бы дать на три дня назад, когда конармия стояла в резерве, либо позднее, по взятии конармией района Львова. В настоящее время это только запутывает дело и неизбежно вызывает ненужную вредную заминку в делах в интересах новой перегруппировки. Ввиду этого я отказываюсь подписать соответствующее распоряжение Юго-Запада в развитие вашей директивы № 13 820. Сталин».

– Можно ли предположить, что между военачальниками существовали счеты, относившиеся к временам Гражданской войны?

БУДЕННЫЙ. Нет, как говорил мне отец, у «первоконников» и «группы Тухачевского» не было личного конфликта. И надо сразу заметить, что Тухачевский не мальчик для битья, он никогда таким не был. У него был очень острый, жесткий характер; он, без всяких сомнений, мог за себя постоять.

Нет, не все так просто в «деле Тухачевского», о которым мы уже не раз рассказывали в своих публикациях. Определенное тому подтверждение можно найти в материалах из семейного архива Буденных:

Из записных книжек С. М. Буденного: «1 мая 1937 г. На квартире у К. Е. (Ворошилова. – Ред.) т. Сталин сказал, что «нужно с врагами покончить, ибо они есть в армии, в штабах и даже в Кремле. С ними мы должны покончить, невзирая на лица». Думаю, что тут речь идет о высоких персонах, но кто они?»

Насколько Семен Михайлович был информирован на эту тему? Его бывший комиссар – нарком Ворошилов, призывавший «немедленно, сейчас же железной метлой вымести не только всю эту сволочь, но и все, что напоминает подобную мерзость, проверить и очистить армию буквально до самых последних щелочек», знал, очевидно, все имена. А Буденный? Что знал он, человек, которому совсем скоро прикажут судить своих бывших товарищей?

Из записных книжек С. М. Буденного: «Мне как инспектору РККА приходилось часто ездить по округам и я хорошо знал их состояние. Как правило, в течение года я находился вне Москвы, в войсках, 6–7 месяцев, а потому знал цену каждому командующему войсками военного округа… В армии были невыносимые бытовые условия, крупу давали бойцам со стеклом (в Киевском военном округе у Якира), когда проводили зимой занятия с войсками, людей, как правило, обмораживали на 50 % за одни сутки учений. В казармах, как правило, был собачий холод, а водоснабжение и канализация замерзали».

О столь бедственном положении войск не писалось ни в те, ни в последующие годы… А вот информация о событиях, почему-то прошедших мимо внимания историков:

Из записных книжек С. М. Буденного. Маршал пишет, что на химическом полигоне в Кузьминках были обнаружены «пулеметы, гранаты, винтовки и огнеприпасы. Все это было аккуратно смазано, завернуто в плащ-палатки, вложено в ящики и закопано в землю. Мне пришлось весь полигон пройти щупами, сделанными из претового (?) железа, бойцы строились в одну шеренгу и двигались, втыкая щуп через каждый шаг в землю. В результате было найдено:

1. Пулеметов станковых – 22.

2. Патронов и ручных гранат – 330 тыс. и 4 тыс. соответственно.

3. Винтовок – 1200 штук.

Знал ли Фишман об этом оружии? Думаю, что знал…»

Имеется в виду Яков Моисеевич Фишман, начальник Химического управления РККА.

«Человек изворотливый, – как значится в записях Буденного, – и часто умеет повернуть дело так, что оно будет выглядеть очень хорошо, хотя на самом деле все отвратительно-скверно».

Если такое действительно было, – но вряд ли маршал стал бы на склоне лет записывать небылицы в личных дневниках, – то ведь не для продажи, как ныне, «криминальным группировкам» пряталось похищенное оружие. К тому же, «максимы» и трехлинейки – оружие, предназначенное для боя. Может, действительно шла подготовка к военному перевороту или заготовка оружия «на всякий случай»? Уж если поиски на полигоне осуществлялись под руководством Маршала Советского Союза, значит, дело действительно было очень серьезное…

Из заметок Нины Буденной. «Терзанием на всю жизнь осталось для Буденного его вынужденное участие в процессе по делу Тухачевского и других военачальников в составе так называемого Специального судебного присутствия… Мне казалось, у него было такое ощущение, что, пережив всех и оставшись один, он как бы принимает на себя всю ответственность за эту трагедию».

Может быть и так. Но вот первая реакция Семена Михайловича на происшедшее, изложенная в письме Генеральному секретарю. Этот материал получен редакцией в Архиве Президента Российской Федерации.

«ЦК ВКП (б), тов. Сталину.

Сов. секретно.

Только лично.

Хочу изложить вам свои впечатления по прошедшему 11.06.37 процессу контрреволюционной военной фашистской организации на заседании Специального присутствия Верховного Суда СССР.

Тухачевский пытался популяризировать перед присутствующей аудиторией на суде как бы свои деловые соображения в том отношении, что он все предвидел, пытался доказывать правительству, что в создавшемся положении предчувствовал поражение и что его якобы никто не слушал…

Тухачевский с самого начала процесса суда – при чтении обвинительного заключения, при показании всех других подсудимых качал головой, подчеркивая тем самым, что, дескать, и суд, и следствие, и все, что записано в обвинительном заключении, – все это не совсем правда, не соответствует действительности. Иными словами, становился в позу непонятого и незаслуженно обиженного человека, хотя внешне производил впечатление человека очень растерянного и испуганного. Видимо, он не ожидал столь быстрого разоблачения организации, изъятия ее и такого быстрого следствия и суда. В конце концов Тухачевский виновным себя признал.

Маршал Советского Союза С. Буденный, 26 июня 1937 г.».