Уст твоих бурный ветер - Страница 87

Тилос усмехнулся.

– Что, если я враг рода человеческого и истребить его хочу? - угол его рта искривился в глумливой ухмылке. - Что, если я войну раздуваю, невинных людей на бойню гоню?

– То есть как? - удивился боярин. - Что значит - ты гонишь? Я с южанами еще со времен Грета воюю. Сопливым мальчишкой их деревни жег. Они ж не люди - нежить пустынная, крови нашей взалкавшая…

– Глупости говоришь, боярин! - оборвал его Тилос. - Если бы всерьез ты такое толковал, на сем наш разговор бы и закончился. Однако, вижу, гаерствуешь. Нет у меня сейчас настроения шуточки шутить. Так что ты сделаешь, если узнаешь, что я войну начал, южан с места сорвал и на вас натравил?

– А ты меня не учи, как разговоры разговаривать! - рявкнул боярин, правда, почти шепотом. - Не дорос еще - со старшими так баить! Я тебе всерьез говорю, что южане и без тебя на нас рот разевали. Да что южане - мы-то друг с другом сколько воевали, пока Приморскую Империю не создали! Дед рассказывал, а ему его дед передал, какие побоища случались… Так что много ты на себя, парень, берешь. Да и говоришь все больше намеками, начистоту не хочешь…

– Хочешь начистоту, боярин? - прищурился Тилос. - Хорошо. Изволь. Я не человек, и если кто у нас здесь не дорос, так это ты. Мне за триста пятьдесят перевалило, и помирать я пока не собираюсь. И южан на вас действительно я погнал. Что теперь скажешь?

– Что врешь ты хреново… - неуверенно сообщил боярин. - Какой же ты нелюдь?

– Обычный. Киборг-скаут первого класса, проект "Чингисхан", восемь тысяч шестьсот семнадцатый год нового стиля. Триста двадцать с хвостиком лет Наблюдатель в вашем мире. Устраивает ответ? Или попроще объяснить?

– Давай попроще, - кивнул Меший, во все глаза разглядывая собеседника.

– Если проще, то есть в мире много сущностей, людям не известных. Я - одна из них. И у меня собственные интересы, не связанные ни с Севером, ни с Югом, равно как и с прочими сторонами света. Нынешняя война - моих рук дело. Я науськивал Храм на святую войну с язычниками, и я убеждал южан в слабости Четырех Княжеств. Ну?

Боярин неспешно почесал затылок.

– Тогда, наверное, тебя стоило бы хорошенько прожарить на костре, - раздумчиво ответил он. - Этого ты от меня ждешь, свои злодеяния расписывая?

Тилос молча глядел на него.

– Смотри, парень, как дело выходит. Сначала я на тебя дуром на большаке наскакиваю и в полон беру. И хоть бы трепыхнулся ты, ан нет - чуть ли не добром со мной пошел, только для гридней моих представление устроил. Потом играючи мне нож к горлу приставляешь и крутишь мной, как захочешь. Потом среди ночи появляешься с грамотой от самого Настоятеля и странные вещи рассказываешь. Я, хотя и четвертый десяток приканчиваю, и борода седая, немощью ни телесной, ни умственной пока не страдаю. Что-то ты от меня хочешь, а что - не пойму никак. - Он кашлянул и смачно харкнул на пол, растерев плевок сапогом. - И вот еще - девка твоя. Я ведь за ней не только с гриднями - с собаками охотился, для надежности. Так она моего Семку козлом связала его же веревкой, от собак без царапины отбилась, да еще и двоих моих людей одним махом положила, хорошо - не насмерть, а ведь могла, наверное. Видел я, как она руками машет. Тролличья повадка, сам ей немного владею. Отец научил, а его - наемник из троллей, когда они еще с людьми дела вели. - Меший помолчал, потом махнул рукой. - Не знаю я, что тебе сказать. Не верю я в злодеев, что ради собственной потехи войны устраивают, да и война давно зрела, младенцу понятно. Ну, я все сказал, а ежели тебе мало - не обессудь.

Тилос закинул руки за голову и откинулся назад, опершись на бревенчатую стену с торчащей из нее паклей. На боярина он не смотрел. Какое-то время в углу висело тяжелое молчание, потом Тилос заговорил:

– Вот что, боярин Меший. Ты дядька неглупый, хотя и не знаешь многого. Опять же, смелый, но не безрассудный. Хотя гибкости в тебе нет, переговоры тебе я бы не доверил. Нет у меня времени тебя по косточкам разбирать, так и сяк прикидывать, но люди мне нужны отчаянно. Лихие времена, лихие нравы, и крови прольется ох как много… В общем, я предлагаю тебе службу, боярин. Раньше служил ты князю верой и правдой, а теперь иди ко мне. Вот! - он неуловимым движением сунул Мешему под нос пергамент. - Твоя расписка долговая. Мой человек ее выкупил, а я как чувствовал, что с тобой встречусь. Да возьми ты ее, не пялься бараном!

Боярин осторожно, двумя пальцами, взял расписку и, повернув ее к свету, долго изучал. Потом осторожно свернул и спрятал за пазуху и, повернувшись к Тилосу, спросил:

– И что я тебе должен, гость дорогой? Служить верой и правдой незнамо зачем и для чего? Маловата цена.

– Еще можешь забыть про Храм, - спокойно продолжил Тилос. - Я его создал, я им и управляю. Попы тебя не тронут.

– А я иногда по небу летаю, крылышками помахиваю… Еще?

– Ну, новым князем я тебя делать не стану. Староват ты, уж прости, боярин. Князя если сажать на правление, так надолго, а не на пять лет и даже не на десять. Но вот в числе особо приближенных окажешься, обещаю. Не одним из тысячи бояр, что на дворе отираются, станешь, а у самого княжьего кресла место займешь, и только князь тебе приказывать сможет. Ну, и сына твоего не забуду. Все. Или мало?

Меший крякнул.

– За такую цену и продаться можно, - признал он. - Да только не платят ее первому встречному-поперечному. Сдается мне, парень, что дуришь ты старику голову. Или нет?

– А кто сказал, что ты встречный-поперечный? - удивился Тилос. - Я про тебя уже давно все знаю. Мои люди в Саламире про тебя многое разузнали. Хочешь, расскажу, сколько раз ты с южанами воевал, сколько - с коневодами северными, с какой добычей возвращался? Или каких дворовых девок пользовал, сколько ублюдков наплодил, сколько денег на дружину свою тратишь, сколько с холопов своих дерешь? Каков ты в гневе, каков во хмелю, какими словами сына учишь? Я, боярин, таких предложений первым встречным не делаю. Вот ты про меня не знаешь ничего, и никогда не узнаешь. А начнешь любопытствовать - поплохеет. Таковы мои условия. - Тилос неожиданно повернулся и уставился прямо в глаза Мешему. - Я много даю, друже, но и требую вина до дна и бочонок впридачу. Не злодей я, ты прав, но даже и добрые помыслы, бывает, к такому душегубству приводят, что и ты содрогнешься.

Боярин отвел взгляд.

– Я все еще не знаю, что тебе ответить, - хмыкнул он. - Подумать надо, стоит ли твою руку держать. С бухты-барахты такие дела не решаются.

– Думай, - согласился Тилос. - Я здесь до утра задержусь, пусть девочка немного отоспится. Но уйду с ней еще до рассвета. Не ответишь до того согласием - значит, не судьба. Так что решай. За Элизу тебе, кстати, спасибо. Не принял бы ты ее так близко к сердцу - я бы тебя распиской еще помучил. Своих я не бросаю, а за помощь всегда сторицей плачу. Думай, боярин, но помни - времени мало.

Он резко встал с лавки и, не оглядываясь, ушел по лестнице наверх. Осторожно прикрыв за собой дверь, чтобы не нарушить тревожный сон девочки, вытянулся на топчане и задумался. Нет, кажется, все сделано правильно. Только так и можно разговаривать со старым воякой. Пусть размышляет. Все равно никуда не денется. Если я хоть что-то понимаю в людях, он согласится задолго до срока…

Серый Князь неподвижно лежал на жестких досках, едва прикрытых тощим тюфяком, и его лицо подергивалось в темноте.

Глухой ночью в зеленой мгле начали возникать высокие крепкие фигуры. Кургаш приветствовал их еле слышным даже для тролличьего уха свистом и несколько раз махнул рукой указывая направление. Одна из фигур отделилась от прочих и приблизилась.

– Почему так скрытно? - тихо спросил Старан на ритуальном. - Прошли бы днем по затесам, чем ночью на буреломах ноги бить…

– Люди по лесам во множестве снуют! - откликнулся Кургаш. - Тилос не хочет, чтобы нас заметили, и Ведущий его поддерживает. Он не желает рисковать даже самой малостью.

– Ребята волнуются. Они не понимают, зачем соваться так глубоко на человеческие территории.