Усмирители - Страница 18

Пурга - это полбеды. Настоящее, неподдельное, истинное бедствие - болваны, отродясь не умевшие водить автомобиля и, вдобавок, цепей на колесах не признающие.

Наконец, я обнаружил проселок, уводивший с магистральной дороги в сторону. Снег на проселке оставался девственно свеж, и, стало быть, сюда уже долгое время никто не сворачивал.

Я свернул.

Ехал, правду сказать, еле-еле, а как выкарабкиваться назад - и мыслить не хотелось. Но, сквозь подобные заносы можно продвинуться лишь на вездеходе, вроде моего. Следовательно, любая обычная пассажирская машина - даже снабженная цепями - завязнет немедля.

Бодрствовать всю ночь я не собирался.

А про обратный путь подумаем на рассвете.

Проселок понемногу превратился в лощину, где росли редкие, довольно чахлые сосны. Я включил фары, но видимость оставалась ужасной, и разглядеть что-либо толком было невозможно. Только снега, снега, снега...

Я плюнул, поерзал колесами взад и вперед, загнал машину под прикрытие ближайших деревьев. Погасил фары, но двигатель и печку оставил работать.

- Надеюсь, - ядовито произнесла Гейл, - ты ведаешь, что творишь.

Голос ее долгое время оставался без употребления и успел немного заржаветь. Гейл откашлялась.

- Нас уже пытались опрокинуть в пропасть, помнишь? Парень мог, разумеется укатить за сотню миль, но предпочитаю не делать на это ставку. Следы наши заметет через четверть часа, потом окончательно стемнеет, и никто, ни за что не разыщет пикап до утра.

- Чудесно, - вздохнула Гейл. - А тела наши разыщут по весне, когда снег растает?

- Где ваша неотразимость выросли, - осведомился я, - и какую жизнь вести изволили? Каждой снежинки пугается! До шоссе - не дальше мили. Застрянем поутру - оденемся потеплее и пошагаем. За помощью. Теперь устраивайся поудобнее... И сними с ног туфли, а с физиономии - подозрительное выражение.

- Подозрительное выражение?

- Виноват, не так выразился. Опасливое. Устраиваемся просто и целомудренно. Ты почиваешь прямо здесь, в кабине. Сиденье коротковато, но с моим ростом и вовсе не ляжешь... Я располагаюсь позади, в фургоне. А теперь, когда бремя страха свалилось долой с нежного твоего сердечка, выкладывай, чем предпочитаешь горло полоскать после сэндвича: текилой или джином?..

Я приволок из кузова съестные припасы, включил внутреннее освещение, и мы сотворили роскошный пикник под заунывный вой пурги, смахивавшей на арктическую, во мраке наступившей ночи, напоминавшей полярную. Сквозь урчание мотора и тихий зуд обогревателя слышно было, как скрипят и гнутся под напором ветра стоящие рядом сосны.

В пикапе было довольно уютно, и все же казалось, мы летим среди открытого космоса, по непонятной орбите, наглухо замкнутые в крохотной кабине ракетного корабля. Гейл вздрагивала всякий раз, когда вездеход покачивался, уступая напору воздушных потоков. Я склонился и влил немного текилы в ее пластмассовую чашку.

- Неужто ни единожды не пережидала буран взаперти? А говорила: я выросла на ранчо... Гейл пожала плечами.

- Дома - да. Пережидала. Но сорвиголовой не числилась, вылазок в разгар зимы не совершала... Она внезапно сощурилась:

- Постой-ка, дорогой. Ведь я, сдается, ничего подобного не рассказывала! Справки собирал?

- А ты сомневалась в этом? Все нужные справки поступили нынешним утром. Правда, не всеобъемлющие, но подробные.

Гейл хихикнула.

- Интересное было чтение, держу пари. Правды ради, уведомляю: чтение было скучным. Обычная повесть о красавице, имевшей чересчур много прихотей, чересчур много денег и чересчур много мужей.

- Не выношу, - сказала Гейл, - чересчур пронырливых людишек с чересчур длинными носами.

Она осеклась, ибо пикап сотрясло чересчур яростным порывом ветра, метнувшимся по лощине. Сосновая лапа ударила по алюминиевой крыше фургона. Снег колотил о стекла, точно пригоршни гравия в них метали. А сами стекла начинало затягивать кристаллической изморозью. Гейл стиснула чашку так, что побелели суставы.

- Не бойся, - улыбнулся я. - До, конца света, по приблизительным выкладкам, еще несколько суток.

- Отвяжись! Не всем же дано корчить героев-первопроходцев... Конец света?..

- Просто размышляю, - сказал я, - о твоей сестре, Саре. Или Дженни. С какой стати она взяла и, по выражению мне подобных, переметнулась. Мак очень редко ошибается, принимая людей на работу. А мы, хоть и становимся в итоге отборной сволочью, избегаем предавать своих по соображениям чисто биологической привязанности. Сара, в конце концов, не школьницей влюбленной была. Прошла подготовку, получила не менее двух лет весьма полезного и жестокого опыта.

- Н-да, - задумчиво ответила Гейл. - Когда-нибудь я в точности выясню, до какой степени опытна сволочь, видящая рядом...

Это могло служить игривым намеком, и скрытой угрозой тоже могло считаться. Я промолвил:

- Думаю, Гунтер попросту купил ее россказнями о грядущей катастрофе, конце света, неминуемо грядущем после взрыва в горах Мансанитас. Обычнейшая уловка, если речь идет о ядерном оружии, а ты хочешь надуть нескольких идеалистов-тугодумов. И те охотно берутся вставлять палки в нужные колеса. Помнишь последние слова Сары?

- Насчет нескольких недожитых дней? Я кивнул:

- Вот именно. Так я думаю. "Дженни, голубушка, оттого-то и оттого-то миру наступит каюк тринадцатого декабря! Преступный подземный взрыв! Помоги спасти человечество! И поскорее, пожалуйста!" Они заводили эту песенку уже десятки раз, а мир, как видишь, по-прежнему цел и невредим. И сейчас беспокоиться не о чем.

Я" к примеру, не беспокоюсь... Бери спальный мешок себе. Какой чемодан принести?

Гейл поколебалась, хотела задать вопрос, однако передумала.

- Моя ночная сорочка - в самом крохотном саквояже, - уведомила она.

- Сорочка? - переспросил я ошарашенно. - Ты что, проводишь медовый месяц в Экваториальной Гвинее? Да сверх всего, уже надетого, шубу не грех бы нацепить, а уж после в мешок забираться! Двигатель ведь не оставишь работать ночь напролет. Похолодает, не изволь сомневаться... Могу одолжить пару шерстяных носков.

- Останусь при своих, - натянуто сказала Гейл.

- Вольному воля, - вздохнул я. - Приятных сновидений.

Приготовление ко сну грядущему отняло у Гейл не менее часа. Лампочка, ввинченная в крышу кабины, продолжала гореть, и я, расположившись на постели в фургоне, с любопытством наблюдал сквозь окошко за происходящим. Когда новичок зеленый впервые в жизни пытается влезть в спальный мешок, это крепко смахивает на цирковую борьбу человека с удавом.

Свет, наконец, потух, и дверь кабины отворилась, и с грохотом захлопнулась, возвращенная на место ураганным ветром. Несколько мгновений спустя Гейл уже колотила в дверцу моего скромного обиталища. Я выдержал приличествующую паузу. Дабы не подумала, будто покорный слуга лишь этого со скрежетом зубовным и дожидался...

Старательно произведя громкий зевающий звук, я с избыточным шумом добрался до двери, поднял ее: петли располагались наверху.

- Держи! - заорала Гейл, кидая мне в руки целую охапку постельных принадлежностей. Перебросив скомканный ворох через плечо, я втянул в машину самое пришелицу.

- Голову-то пригни! Здесь не вестибюль "Paso del Norte". Что стряслось?

- Да там ведь окоченеть впору! - проныла женщина, пробираясь по фургону бок о бок со мною. - И страшно, брр-р-р!

- Предлагались шерстяные носки. Также предлагалось напялить меховой жакет.

- Попробуй, протиснись в мешок, если жакет надела! И попробуй побеседовать с меховым жакетом, если делается жутко в темноте!

Я захлопнул и замкнул дверь, преградив доступ ветру и снегу. Зажег переносной электрический фонарь. Потянул змейку спального мешка, распахнул последний, словно обычное одеяло, набросил на плечи Гейл. Женщину трясло неподдельно. Я принялся отыскивать початую бутыль текилы и пару чашек.

- Мы здесь пропадем! - трагически простонала Гейл, принимая выпивку и осушая вместилище оной одним глотком: - Нам уже не выбраться из этой поганой дыры живыми!