Услышать тебя... - Страница 13

— Поставим снимок на вторую, а остальные четыре— вот этот, этот и эти два — поместим вместе с текстом на третьей полосе, — продолжал Александр Федо-

Дядя Костя положил макет на мокрые снимки и, низко нагнувшись (он был близорук), стал набрасывать красным карандашом четырехколонник с клише.

— Сколько строк текста? — спросил редактор, взглянув на Шабанова.

— Я еще не видел материала, — ответил тот.

— Мне нужно сто семьдесят строк, — сказал дядя Костя, измерив железной линейкой столбцы на макете.

— Где же текст? — спросил редактор.

Шабанов, моргая голубыми глазами, потер пальца­ми розовые пухлые щеки, пожал плечами:

— Она еще не пришла.

— Как не пришла? — Голобобов застучал короткими пальцами по столу, а это был недобрый признак.

— Материал на третью полосу буду засылать в на­бор через три часа, — сказал дядя Костя.

— Пойду посмотрю, может быть, уже на месте,— Шабанов поспешно покинул кабинет.

— Записывала она там хоть что-нибудь? — пытливо взглянул редактор на Волкова.

— Весь блокнот исчиркала, — сказал Сергей.

— Чует мое сердце, подведет нас эта красотка,— вздохнул Голобобов. — Ей-богу, ребята-практиканты го­раздо толковее, чем девицы.

Вернулся Шабанов. Лицо у него озабоченное.

— Звонил в гостиницу, и там ее нет, — сказал он.— Исчезла.

— Не потерял ли ты девчонку где-нибудь по доро­ге? — хмуро пошутил редактор.

— Я разыщу ее, — сказал Сергей.

Забрал промокшую газету вместе со снимками и по­шел к двери.

— Если у нее полный завал, забери блокнот и пу­лей сюда, — бросил вслед редактор. — Будете вместе с Шабановым расшифровывать... Фотоочерк должен быть в газете!

В фотолаборатории Сергей накатал отобранные ре­дактором снимки на стекло и поставил на подоконник. Феликсу сказал, чтобы, как только отглянцуются, сразу начинал ретушировать. Снимки идут в номер. Заглянул в отдел культуры — там действительно полно народу. Поймав его вопрошающий взгляд, Миша Султанов отри­цательно покачал головой, мол, сообщения еще не было. Прыгая через ступеньку, Сергей спустился вниз, завел мотоцикл и, оставив на дворе клубок синего дыма, умчался.

Сергей чувствовал себя виноватым во всем случив­шемся. Это ощущение вины не покидало его с тех самых пор, как они расстались с Лилей.

А случилось вот что.

После торжественного открытия ГРЭС, когда у Лили больше не осталось ни одного невыясненного вопроса, они уехали из Усть-Долысс. И надо же было Сергею снова остановиться у того самого моста, где Дятлинка впадает в лесное озеро! День был жаркий, и он предло­жил девушке выкупаться.

Они долго плавали в прохладной воде, потом загорали на чистом белом песке и смотрели, как у са­мого берега ходили в замшелых камнях полосатые окуни.

Через деревянный мост с шумом проносились маши­ны, а здесь было, как в маленькой бухте, тихо и спо­койно. Лиля лежала на спине и, прищурив глаза, смо­трела на высокое розовое облако, остановившееся над озером. Сергей прикоснулся ладонью к ее плечу. Лиля даже не пошевелилась, все так же смотрела в небо. И тогда он, привстав, обнял ее за плечи и поцеловал. Девушка сильно уперлась кулаком ему в грудь и резко оттолкнула. Она тотчас вскочила и, сверху вниз глядя на него, холодно сказала:

— Принесите мне брюки и рубашку!

Не двигаясь, он смотрел на Лилю. Такой энергичный отпор сразу отрезвил его. К коленям, локтям и плечам девушки пристали желтые песчинки. Она загородила солнце, и волосы сияли вокруг ее лица. Глядя на нее, Сергей подумал, что не стоило бы ей злиться: красивые глаза сделались квадратными, ноздри расширились, губы некрасиво искривились...

— Вы меня напугали, — холодно сказала она. — Ко­гда опять взбредет вам в голову такое, пожалуйста, пре­дупредите меня...

— Следующего раза не будет, — пробурчал он, не очень-то веря в это, и тоже поднялся. Медленно пере­ступая ногами по горячему песку, пошел к лужайке, взял ее одежду и так же медленно принес. Бросил ей на ко­лени и хотел уйти, но она сказала:

— И вы такой же, как все... Неужели по-другому с девушкой нельзя?

— Придумайте что-нибудь пооригинальнее, — усмех­нулся он.

Она уже успокоилась, и те неприятные черточки, ко­торые Сергей заметил на ее лице, бесследно исчезли.

— Уйдите, пожалуйста, я переоденусь...

Когда они приехали в город и остановились у гости­ницы, Лиля молча подождала, пока он отвяжет сумку, а Сергей не спешил, нарочно долго путался с резиновым жгутом, соображая: пригласить ее вечером в кино или нет? Вспомнив, что ей срочно нужно писать заметку, не сказал про кино, а предупредил, что отчет об открытии ГРЭС пойдет в послезавтрашний номер и сдать его нуж­но в сельхозотдел с утра. Лиля молча взяла сумку и по­шла в гостиницу. Сергей смотрел ей вслед, но она так и не оглянулась. ..

И вот сейчас, подкатывая на «ИЖе» к гостинице, он снова подумал, что во всем виноват он один, но откуда ему было знать, что она такая недотрога? . .

Сергей справился у администраторши, в каком но­мере живет Земельская.

— Это которую из редакции разыскивают? Уже три раза звонили... Так ее нет в номере. Позавтракала и ушла. Куда ушла? Я за ней, молодой человек, не сле­дила. ..

Сергей все-таки поднялся на второй этаж и загля­нул в номер. Там как раз убирали: завывал пылесос, шевелились на сквозняке цветные портьеры. Выйдя на улицу, задумался: куда же она могла пойти? А что, если? .. Он вскочил на мотоцикл и через минуту был у здания городской библиотеки.

Лилю он увидел в читальном зале. Она склонилась над газетной подшивкой и покусывала пластмассовый кончик шариковой ручки. Глаза у нее были несчастные. Перед ней лежал девственно чистый лист бумаги. Сер­гей даже присвистнул от удивления. Блондинка, сидев­шая у окна, по-видимому студентка, оторвалась от кон­спекта и осуждающе посмотрела на него.

— Сережа, — плачущим голосом сказала Лиля, — у меня ничегошеньки не получается...

Раскрыв сумку, она показала ему пачку исписанных и порванных листков.

— Вот уж рвать было незачем, — заметил Сергей.

— Понимаете, это плохо... Я сама чувствую это.

— Не повесть пишете — зарисовку!

— Мне стыдно такую белиберду показывать редак­тору. — Она запихала листки в сумку. — Меня выго­нят, да? ..

Но он уже не слушал ее. Взглянув на часы, ринулся к двери, пробормотав на ходу:

— Я сейчас...

Лиля проводила его удивленным взглядом и снова уставилась на чистый лист бумаги. Правда, он уже не был совсем чистым: на лист упала одна крупная слеза, другая...

Спустившись в вестибюль библиотеки, Сергей посту­чал в кабинет директора. Там никого не было. Он во­шел и, не затворяя дверь, присел к телефону. Набрав нужный номер, негромко сказал в трубку:

— Дядя Костя, это я, Сергей... Практикантка в биб­лиотеке. .. Что она там делает? «Трех мушкетеров» чи­тает. .. Ну, конечно, статью пишет. Да не беспокойтесь... Почти готова. В общем, к трем часам привезу в редак­цию вместе со статьей. Сразу в машинописное бюро? Я не знаю... Да нет, вроде получается... Ладно, скажу.

Сергей повесил трубку, задумчиво посмотрел в окно, за которым виднелся толстый клен, взъерошил волосы на затылке и вышел из кабинета.

Без пятнадцати три «ИЖ» подлетел к редакции. Лиля едва успела слезть с седла, как из парадной навстречу вышел дядя Костя. Коренастый, белобрысый, с очками в черной оправе, он, не здороваясь, спросил:

— Где статья?

Лиля раскрыла сумочку и протянула несколько ис­писанных размашистым почерком листков. Дядя Костя близко поднес их к глазам, спрятавшимся за толстыми стеклами очков, молча повернулся и скрылся в парад­ной.

— Сам ответственный секретарь встречает вас,— улыбнулся Сергей.

Из окна второго этажа высунулась Машенька. Не удостоив Лилю взглядом, сухо сказала:

— Волков, к Александру Федоровичу!

— А вас — сам редактор, — улыбнулась Лиля.— Тоже неплохо!

Они вместе поднялись на второй этаж. В коридоре Лиля спросила:

— Вы не знаете, за что сердится на меня Машенька?