Ускользающие тени - Страница 3

Герцог и герцогиня пришли в ярость. Весь Лондон был потрясен, и даже король рассердился и встал на сторону оскорбленных родителей. Уолпол прямо заявил, что даже бегство принцессы Кэролайн не вызвало бы такого скандала. В 1745 году, как раз перед тем, как Карл Эдуард Стюарт высадился в Шотландии и начал собирать войска для похода на юг, Кэролайн родила первого ребенка. Однако родители продолжали подвергать дочь семейному остракизму. Они смягчились лишь три года спустя и через Стефана Фокса, ныне барона Илчестерского, послали за заблудшей парой и наконец-то примирились с ней.

– О чем ты задумалась, Сара? Ты стала слишком серьезной. – Замечание Генри Фокса прервало размышления его свояченицы. Он склонился над столом с бокалом кларета в руке, в его глазах застыла ленивая усмешка. – Тебе будет хорошо здесь, верно? – в раздумье добавил он.

– Конечно, сэр. Признаюсь, я вспоминала о вашем браке с Кэролайн – о том, каким романтичным он был.

Фокс расхохотался:

– Что верно, то верно! У тебя еще есть время для этого, хотя не советую тебе тайно выходить замуж. Кстати, твой давний поклонник спрашивал о тебе – он был рад услышать, что ты поселилась по соседству

Сара удивленно покачала головой:

– Давний поклонник? У меня таких нет. О ком вы говорите, мистер Фокс?

Он довольно захихикал, многозначительно подмигивая ей:

– Вспомни свое былое увлечение, глупышка! Вспомни, чье сердце ты разбила, когда тебе едва исполнилось пять лет.

Девушка недоверчиво пожала плечами:

– Неужели вы говорите о короле?

– Конечно, о нем. Его величество возрадовался услышав, что ты возвращаешься, и просил привезти тебя в Кенсингтонский дворец при первом удобном случае.

– А в чем дело? – поинтересовалась Сьюзен. Сара состроила пренебрежительную гримаску.

– Забавная детская история. Однажды моя гувернантка-француженка повела нас с сестрой Луизой погулять неподалеку от дворца. Когда мимо проходил король, я вырвалась из рук гувернантки и подбежала к нему.

– Неужели?!

– В пять лет мне было не занимать храбрости. Поверите ли, я осмелилась заговорить с ним по-французски!

– И что же вы сказали?

– «Как поживаете, месье король? У вас красивый дом, не правда ли?» О, я краснею, стоит мне вспомнить об этом!

– Но его величество был весьма доволен, вмешалась Кэролайн. – Он настоял, чтобы Сару привели в Кенсингтонский дворец, когда он вновь будет там.

– И она побывала там?

– Конечно, и не раз. Король полюбил малышку. Он говорил, что леди Сара – это воплощение жизнерадостности, и, чтобы проверить это, он однажды схватил ее и посадил в огромную напольную китайскую вазу, закрыв крышкой.

– Какая жестокость!

– Да, – кивнул Генри Фокс, – но Сара ничуть не испугалась. Вместо того чтобы заплакать, она запела: «Мальбрук в поход собрался».

У леди Сьюзен от удивления округлились глаза и рот приоткрылся, как у птенца в гнезде.

– О, какая вы храбрая! Я бы перепугалась до смерти…

– Ну, это вряд ли, – снисходительно проговорил Генри Фокс.

Строгое лицо Кэролайн осветили воспоминания.

– После этого король стал неразлучен с Сарой. Неудивительно, дорогая, что его величество не забыл тебя до сих пор.

– А вот я его почти не помню – кажется, он напоминал важного и гордого надутого петуха…

– Ну, хватит, сестрица, – недовольно перебил ее Фокс, – забудь об этом, если хочешь попасть в высший свет.

– Не беспокойтесь, сэр. Уверяю, я буду следить за своими манерами, если только король Георг не вздумает вновь посадить меня в вазу. И уж тогда ему не поздоровится!

Казначей расхохотался. Немного погодя обед был закончен. Семья встала из-за стола без молитвы и перешла в Малиновую гостиную, чтобы немного поболтать перед сном. Стоял промозглый вечер, но в Холленд-Хаус было жарко натоплено, горели свечи, все спальни были прогреты к приходу обитателей. Гравий хрустел под ногами ночного сторожа, пока тот описывал круги у дома, убеждаясь, что все вокруг спокойно.

Прижавшись к Кэролайн на мягкой обитой малиновым бархатом кушетке, Сара взяла обеими руками ладонь сестры:

– Спасибо тебе за приглашение. Мне кажется, здесь будет чудесно жить.

Строгое голландское лицо Кэролайн преобразилось от улыбки и отсвета пламени в камине:

– Конечно, дорогая.

Безуспешно попытавшись справиться с зевотой, Сара произнесла:

– А теперь прошу меня простить: я хотела бы уйти в спальню.

Кэролайн поднялась:

– Я провожу тебя. Люси уже положила тебе грелку, да и камин хорошо протоплен, так что ты не замерзнешь.

– В этом доме – никогда, – любезно отозвалась Сара.

Но она поежилась от холода, когда вместе с сестрой покинула Малиновую гостиную и прошла в следующую комнату – просторный удобный кабинет, который Кэролайн полностью предоставила в распоряжение своих трех сыновей – Стефана, Чарльза Джеймса и Гарри. Сейчас дома оставался только самый младший, и он уже мирно спал в детской в западном крыле. Из кабинета имелся выход в коридор, ведущий к восточному крылу и спальням. Сестры прошли к комнате Сары в дальнем конце коридора.

– Отсюда открывается восхитительный вид, – заметила девушка, когда они вошли в комнату. – Я видела его при заходе солнца – чудесное зрелище!

– Надеюсь, комната оказалась достаточно удобной для тебя.

Сара оглядела красиво убранную кровать, блестящее зеркало, освещенное двумя свечами в серебряных шандалах, приветливый огонь в камине, танцующие язычки которого отражались на лакированной поверхности мебели палисандрового дерева.

– Мне больше нечего желать! – Она обхватила руками шею сестры со всем пылом, на какой только была способна. – Спокойной ночи, милая Кэролайн! – И Сара благодарно и ласково поцеловала сестру.

– Доброй ночи, милая, спи спокойно. Увидимся за завтраком – его у нас подают в Дубовом зале.

С этими словами леди Кэролайн Фокс покинула комнату. Сара еще раз огляделась и позвала Люси, которая стояла у постели, усердно перекладывая по ней горячую грелку.

– Помоги мне раздеться.

– Да, миледи.

Началась продолжительная церемония раздевания. Сперва было снято верхнее платье, богато расшитое тесьмой, украшенное оборками и искусственными цветами. Затем множество нижних юбок, за ними последовал низко вырезанный лиф, отделанный тонким кружевом, потом пришла очередь кринолина из гибких ивовых прутьев, и, наконец, Сара осталась в одном корсете, с нетерпением ожидая момента, когда он будет расшнурован и ей, наконец-то, удастся вздохнуть свободно.

– Распустить шнуровку, леди Сара?

– Ради всего святого, Люси! Я уже задыхаюсь.

В конце концов, ежедневные мучения с одеждой были закончены. Набросив удобную простую ночную рубашку, а поверх нее – просторный халат, Сара уселась перед зеркалом, дожидаясь, пока Люси распустит ее волосы и расчешет их длинными, плавными взмахами гребня.

Горничная была хорошенькой деревенской девчушкой, родившейся в Кенсингтоне и увезенной подальше от лондонской вони. Несмотря на низкое происхождение, она держалась с естественной грацией, была сообразительна и проворна.

– Сколько тебе лет, Люси? – праздно поинтересовалась Сара.

– Шестнадцать, миледи.

– Мне в феврале исполнится пятнадцать; если говорить точно, то двадцать пятого числа.

– Значит, мы почти ровесницы, – осмелилась заметить Люси, бросая быстрый взгляд на свою госпожу, чтобы убедиться, не переступила ли она границу дозволенного. Но леди Сара рассеянно улыбалась и позевывала.

– В самом деле, – произнесла она. – А теперь можешь идти. Я вполне способна сама лечь в постель.

– Вам больше ничего не нужно, миледи?

– Я позвоню, если мне что-нибудь потребуется.

– Как вам угодно, миледи.

Впервые с тех пор, как она взошла на борт пакетбота, идущего в Англию, леди Сара осталась наедине со своими мыслями и испытала тоску человека, который был внезапно вырван из родного дома и брошен в чужой мир. Но чего ей было бояться? Она оказалась под присмотром умной старшей сестры и ее мужа, одного из самых изворотливых политиков своего времени. Будущее представлялось полным покоя и радости.