Уроки английского - Страница 6
Тихо-тихо, как бы скользя по истертому школьному паркету, Римма Ивановна ушла из школы, забрав из кабинета английского языка портреты королевы Елизаветы Второй и своего любимого президента, который к тому времени уже давным-давно сложил с себя бразды правления, поскольку государство, которое он возглавлял, исчезло с лица земли.
Дома ее ждала оглушающая пустота. Она долго стояла, прижавшись лбом к оконному стеклу, и смотрела, как роняют деревья скорчившиеся от холода листья, слушала осипший от простуды голос настойчивого ветра, такого равнодушного к человеческому горю.
На пенсию жить было нельзя. Римма Ивановна стала искать выход из положения. Вскоре маленькая субтильная первокурсница поселилась в ее квартире. Римма Ивановна пыталась подружиться с ней, но ничего не выходило. Девочка не всегда отвечала на вопросы, говорила сквозь зубы, разбила маленький заварочный чайник с изображением Тауэра, привезенный в свое время из Англии. Другая квартирантка оказалась не лучше. Она, наоборот, была чересчур общительна и каждую неделю знакомила Римму Ивановну с новым молодым человеком, которого всегда оставляла ночевать. Стиснув зубы, слушала Римма Ивановна за стеной стоны чувственной студентки и скрип кровати, на которой спала ее мама, но демократические убеждения не позволяли сделать замечание. Наконец девочка съехала с квартиры, заявив, что выходит замуж и что обязательно отдаст Римме Ивановне свой долг за три месяца. С тех пор она больше не появлялась.
Этот год был особенно тяжелым. Цены на продукты росли, а пенсию все чаще и чаще задерживали. Зато престиж английского языка возрос необычайно. Все, кто только мог, давали уроки английского. Римма Ивановна тоже пыталась заниматься со школьниками, но ученики, узнав о том, что она не может пристроить в институт, быстро разбегались. Знания Риммы Ивановны сами по себе никого не интересовали.
В ее внутренней жизни что-то произошло. Ветка, на которой держались роскошные осенние листья, надломилась, упала, обнажив светло-розовую тщедушную сердцевину. Как будто перерезали нерв, на котором все держалось. Именно в эти дни наткнулась она в подъезде на крышку гроба. Оказалось, умер Александр Васильевич. Прошло десять лет с тех пор, как отставной полковник получил молотком по носу. Заслуженная учительница Судьба, большая любительница повторений, распорядилась так, что дверь квартиры Александра Васильевича тоже пришлось вскрывать, поскольку ключей от нее ни у кого не оказалось. Римма Ивановна понимала, что такая судьба ждет и ее. Быть может, не стоило тогда срочно браться за молоток - полковник в отставке получал неплохую пенсию, а главное (это стало для Риммы Ивановны теперь главным) военным пенсии никогда не задерживают.
В квартире Александра Васильевича поселился его племянник. Вскоре он пришел к Римме Ивановне. Как и десять лет назад, визит сопровождался наличием торта. Возраст Риммы Ивановны (а ей в тот год исполнилось шестьдесят пять) не предполагал продолжения с молотком. Влад завел речь об ужасной смерти дяди, об инфляции, о тяготах одинокой жизни и в конце концов предложил Римме Ивановне сделку: он ей ежемесячно платит деньги, равные пяти минимальным пенсиям, а она завещает ему свою квартиру. Римма Ивановна обещала подумать и через неделю согласилась.
Деньги Влада изменили ее жизнь. Теперь она ела не один, а три раза в день, каждую неделю ходила в театр, купила в букинистическом магазине потрепанное собрание сочинений Диккенса. Несколько раз была она в гостях у Влада. По квартире бегали два светловолосых кудрявых мальчика-погодка, на кухне хозяйничала Ольга - очень милая, порядочная и трезвая жена, тоже бывшая учительница английского, работающая теперь в частной фирме. Мальчики изучали язык по совершенно новой методике, которая весьма заинтересовала Римму Ивановну.
Такая жизнь вполне устраивала ее, но, к сожалению, не прошло и полугода с момента оформления завещания, как все изменилось. Влад, ведущий инженер знаменитого на всю страну завода, перестал получать зарплату. Фирма, где работала Ольга, развалилась. Мальчишки росли, их нужно было тянуть. Влад заявил, что в настоящий момент платить Римме Ивановне не может, но, как только найдет нормальную, денежную работу, обязательно выплатит все долги.
Тяжело было после относительного благополучия вновь переходить на хлеб и воду. Не понимала она, почему умный, современный и предприимчивый Влад оказался не нужен государству, почему взлетел на воздух крупнейший завод страны. Никак не вязалось это с ее представлениями о цивилизованном обществе.
Однажды Ольга зашла к ней с мальчишками. Римма Ивановна неожиданно для себя отметила, что мальчики-то довольно противные. У них были дребезжащие, ржавые голоса, от них неприятно пахло мятными жвачками. Они бегали по коридору, топая, как слоны. Ольга сделала им замечание, и Римма Ивановна вдруг почувствовала, как лицемерны, неискренни ее слова. Ольга осведомилась о ее здоровье (не собирается ли она наконец умереть), а потом вдруг села на диван и без разрешения закурила. Римме Ивановне не понравилось, что у Ольги дрожала рука с длинными уродливыми ногтями, покрашенными в перламутровый цвет, и дергалась щека вместе с углом широкого, вульгарно накрашенного рта. Она вынула из сумки белый бумажный стаканчик и стала стряхивать в него пепел, который все равно в большом количестве падал на пол. Наконец решила взять быка за рога, напряглась всем телом, даже соски упругих молочных желез набухли, выпирая через тонкое грязно-белое летнее платье (она была без лифчика, и это тоже не нравилось Римме Ивановне), выдавила из себя бездарный ультиматум (ей было далеко до Талейрана): или Римма Ивановна оформит на квартиру дарственную, или же ежемесячное пожизненное пособие уменьшится в два раза.
Кровь ударила в голову Римме Ивановне, и она почувствовала, как глухо звучит под рваным халатом ее сердце. Ольга поняла, что перегнула палку, пошла было на попятную, начала криво улыбаться. Крашеный рот опять причудливо задергался, и вдруг она упала на диван и зарыдала. Она кричала, что ей давно уже ничего не надо, что она выросла в коммуналке, что всю жизнь ее унижали, что старается только для мальчишек, которым надо где-то жить. Римма Ивановна узнала к тому же, что у Ольги какая-то совершенно особая, гадкая и удивительно жестокая свекровь.