Уравнивание - Страница 6

Он соскользнул с места и ступил в ближайший проход. Я последовал за ним со своей стороны барьера.

— Ну вот, — объявил он, отыскав наконец более или менее спокойное местечко, — так-то лучше.

Он с видимой небрежностью оперся о барьер, хотя руки его трепетали, как раненые бабочки.

— Не знаю, с чего и начать… я ведь годами старался вообще не говорить.

Он уставился на свои руки с таким видом, словно не мог понять, откуда они появились. Я украдкой глянул на часы, пытаясь определить, сколько времени осталось до забега, а когда снова поднял глаза, оказалось, что старик пристально смотрит на меня.

— Пять минут, — предупредил я.

Он кивнул, глубоко вздохнул — и разразился речью.

— Я член маленького дружеского сообщества, — объяснил он. Слова лились потоком, как паводковые воды сквозь прорванную дамбу — Мы следили за вами с той поры, когда вам исполнилось двенадцать… никогда еще не видел лучших природных способностей… вы истинный спортсмен, и никто, кроме вас, не способен поставить рекорд. Я в этом уверен. — И со смешком добавил: Подумать только, а ведь я собирался послать вас на медицинские курсы.

Сначала до меня не дошло.

Узрев, как на моей физиономии медленно проступает нечто вроде озарения, он улыбнулся.

— Вижу, вы сообразили.

— Но почему? Почему именно вы, уравниватель?

— Возможно, потому, что я уравниватель.

Он подался вперед, понизив голос так, что я едва его слышал, хотя слова вылетали еще быстрее и с большим пылом.

— Каждый день я вижу сотни случаев бессмысленного расточительства. Может, все началось с целью помочь не слишком талантливым людям, но получилось, что Уравнивание уничтожило индивидуальность. И поэтому расслоение в обществе стало еще заметнее…

— Но при чем тут я и этот забег?!

— Все очень просто. Как бы хорошо ни справлялась со своей работой система Уравнивания, всегда найдутся индивидуальные различия. А поскольку люди есть люди, каждый хочет быть лучше соседа. В уравненной профессии эти различия ничтожно малы. Если идешь к дантисту класса 3, то получишь протез класса 3, независимо от того, кого выберешь. В спорте Уравнивание имеет противоположный эффект Оно увеличивает небольшие различия, превращая их в победу или поражение. И зрители верят, что их собственные крохотные отличия способны возвысить их над толпой. Не слишком, в меру, но все же… То есть спорт выполняет функцию предохранительного клапана. Но все это верно до той минуты, пока не появляется по-настоящему талантливый спортсмен… Словом, отборочные соревнования идеально подходят для наших целей, потому что неожиданный рекорд становится сюрпризом. Что же до тебя… ты был выбран единогласно. С первой встречи я распознал в тебе сердце индивидуалиста и способности великого бегуна. Сегодня твой день.

Старик показал на беговую дорожку:

— Иди, Андру. Покажи болельщикам то, что они не смогут забыть Лети, как ветер!

Если он думал, что этим напутствием можно от меня отделаться, то сильно ошибся, хотя времени и вправду оставалось мало. Каждый раз, открывая рот, старик вызывал очередной залп вопросов. Почему никто не поговорил со мной с самого начала? Я бы мог уничтожить весь их план, потребовав повторного уравнивания. Неужели меня проверяли, желая посмотреть, сохраню ли я тело? Или знали ответ с самого начала?

Я молчал.

Старик понял мое смятение по-своему.

— Хочешь пример бессмысленного расточительства? Ты уже успел заметить, как умна твоя временная жена? В другом мире она стала бы выдающейся личностью. Здесь же просто не вмещается ни в один стандарт — и вот ее судьба. Быть временной подругой — это единственная профессия, которую ей могут предложить. Меня словно ударили в живот.

— Хотите сказать, что она тоже с вами?

Я вспомнил прикосновение ее губ к мочке уха, восторг, вызванный ее тихими увещеваниями. Неужели все это было продумано заранее?

— Господи, конечно, нет, — рассмеялся старик. — На такой риск мы бы не отважились. Некоторые из моих друзей даже тебя не хотели посвящать в суть дела… Нет, когда компьютер выбрал ее в качестве твоего потенциального партнера, мы изучили ее биографию и немного подправили систему, чтобы эта женщина наверняка попала к тебе. У вас, похоже, немало общего, хотя сомневаюсь, хватит ли времени, чтобы это обнаружить.

— Ты использовал меня! — заорал я. — И ее тоже! Ты ничем не лучше их!

Я метнулся к дорожке. Меня предали! Пусть старик соловьем разливается насчет индивидуализма, для него я только пешка. Но больше этому не бывать. Я последую совету Арона, не стану корчить из себя рекордсмена, и если Уравнивание все же поймает меня, что же, до сих пор я не сделал со своим телом ничего антиэгалитарного. Мне это зачтется.

Распорядители соревнований начали вызывать на старт. Я оглядел соперников. Многие тела я узнал. Какие-то были незнакомы. Этим утром здесь собралась почти вся команда североамериканских профессионалов.

И сегодня… сегодня я могу побить всех…

Нет! Этого не будет!

Моя стартовая позиция была в заднем ряду, ближе к внешней стороне беговой дорожки. Я всегда любил это место, потому что здесь никто не собьет тебя с ног, когда все участники разом сорвутся с места, пытаясь обойти друг друга на первом же повороте. В свои хорошие дни я находил ни с чем не сравнимое удовольствие, опережая соперников по одному. До сих пор я не понимал всю чудовищную подобного метода…

Динамики разнесли по всему стадиону:

— Сейчас будут отданы три команды: «На старт», «Приготовиться», затем выстрел. Всем ясно?

Среди собравшихся на старте прокатилось утвердительное бормотание, хотя большинство, явно нервничая, отмолчалось. Стартовый ритуал был данью традициям и не менялся десятилетиями. Я снова оглядел соперников и, глубоко вздохнув, попытался успокоить разбушевавшийся желудок.

— В таком случае, — продолжал стартер, — бегуны, на старт! Сорок тел напряглись. Вот оно! Стук сердца колокольным звоном прозвучал в ушах. И неожиданно все, кроме забега, ушло на задний план. Сейчас важна только скорость. Я понял, что принял решение; на этот раз — самостоятельно. Единственный поступок, за который отвечу сам. Я отдам этому состязанию все, что у меня есть.

— Приготовиться.

Стартер поднял пистолет. БУМ! Все ринулись вперед, стараясь в безумном рывке достичь внутренней дорожки до первого поворота.

Следует найти темп и держаться его, приказал я себе.

Я неуклонно догонял ближайшего соперника, одновременно уголком мозга изучая его технику бега.

Чересчур перенапрягается. Зря тратит кучу энергии.

К концу круга я был на шестом месте и почти поравнялся с лидерами.

«Если сохранять этот темп, пожалуй, я скоро останусь в одиночестве. Не стоит обгонять сразу всех».

Ко второму кругу я был четвертым.

— Шестьдесят семь секунд, — выкрикнул кто-то, когда я пробегал мимо. На больших часах высветилась цифра 1:07.

Я пришел в ужас, потому что отставал на пять секунд. И хотя бег мне давался легко, почти невозможно было представить, что удастся сохранить существующий темп, не говоря уже о том, чтобы постепенно увеличивать скорость на протяжении остальных двадцати пяти кругов.

«Сдавайся, — уговаривал я себя. — Вполне достаточно выиграть забег. Кому вообще нужны эти рекорды? Как-нибудь в другой раз».

Но в глубине души было понятно, что другого раза не выпадет.

Собравшись с духом, я увеличил темп, усилил толчки и попытался обойти лидеров.

«Не спеши. По одному», — то и дело напоминал себе я, оставив позади еще двух соперников. Оставался только один. Почуяв опасность, он резко рванул вперед, сохраняя между нами расстояние метра в два.

Вот и хорошо. Теперь мне есть за кем гнаться.

Два круга я пробежал за две одиннадцать. Уже лучше, но все еще недостаточно. Для того, чтобы поставить рекорд, нужно преодолевать каждый этап за шестьдесят две секунды. Я наддал еще немного.

К концу третьего этапа лидер начал уставать. Когда я обгонял его, толпа взревела, и мне не удалось отметить время. Кроме того, я не был уверен, кого приветствуют зрители: меня или другого победителя — на самом поле стадиона шли финальные соревнования по прыжкам в высоту.