Ураганный огонь - Страница 55

— Вот ты где, — сказал великан. — Хорошо, что я тебя перехватил.

— Да? — спросил Уокер. — А в чем дело?

— Портер рассказал про того типа, которому ты разбил губу, Толли, — кое-кто видел, как он разговаривал с Коллинз.

— Ну и что? — презрительно бросил Уокер. — Комитетчики вечно лижут Коллинз задницу. Хотя толку им от этого все равно ноль. Сучка за пластинку жевательной резинки мать родную продаст. Ей на них наплевать и растереть.

— Верно, — угрюмо кивнул Берл. — Но, по словам Портера, Толли, когда говорил с Коллинз, показывал на тебя. Так что постарайся не высовываться какое-то время. Знаю, все мы попадем на небеса, но зачем торопиться?

Рассмеявшись, Уокер пообещал быть осторожным и пошел искать Майру. Найти ее оказалось нетрудно. Очутившись в Вонючей Дыре, она немедля принялась заведовать скудными запасами медикаментов. В бывшем бараке управляющего — деревянном сооружении на полозьях, предназначенных для перетаскивания его с места на место по мере углубления карьера, — был устроен медицинский центр.

Увы, трудившихся там медиков, зубных врачей и даже одного фармацевта химеры поочередно отвели по серпантинной дороге наверх, в центр переработки. Сейчас из «медперсонала» остались только акушерка, бывший санитар морской пехоты и Майра. Увидев мужа, она поспешила навстречу и чмокнула его в щеку.

Супруги всегда тепло относились друг к другу, но теперь, когда над ними нависла смерть, проявления чувств стали более частыми. У Майры заметно осунулось лицо, под глазами появились мешки, но сами глаза светились жизнью.

— Ты снова дрался! — с укором промолвила она. — Можешь не отнекиваться, раненые мне все рассказали.

Уокер ухмыльнулся.

— Кто, я?! — запротестовал он, оглядываясь вокруг.

В помещение набилось человек пятнадцать — двадцать больных, из которых по крайней мере трое умирали от амебной дизентерии. Остальным обрабатывали порезы и ссадины, полученные во время последней стычки. Двое комитетчиков бросили на Уокера злобные взгляды. Не обращая на них внимания, он снова повернулся к Майре.

— Давай сегодня поужинаем вместе, — предложил Уокер. — Я отведу тебя в лучший ресторан в округе, и черт с ним, что это дорого.

Майра просияла.

— Но мне нечего надеть!

— Там, у котла, люди понимающие, — заверил ее муж. — В этом сезоне в моде все грязное и забрызганное кровью.

— Ну, в таком случае с превеликим удовольствием, — серьезным тоном ответила Майра. — Дай мне пять минут, и я закончу дела.

Выйдя наружу, Уокер посмотрел на солнце, спускающееся за западную стену карьера. В Вонючей Дыре мгновенно сгустились сумерки. Когда Майра вышла из медицинского центра, уже наступила новая ночь, полная леденящего холода. На ясном небе сияли россыпи звезд. Пожилая супружеская пара прошла к котлу и встала в очередь после мужчины, укутанного в одеяло, и его десятилетней дочери.

Каждому пленнику в день выдавалось по три самодельных жестяных жетона, которые он был волен использовать по своему усмотрению. Одни копили эти маленькие кружочки впрок, зачем — Уокеру было не понять. Другие расплачивались жетонами за предметы одежды, а также за услуги личного характера, среди которых изредка встречался секс. Но большинство, и Уокеры в их числе, с радостью тратили жетоны на три горячих блюда в день.

Основу всех блюд неизменно составляли овсяные хлопья, но добавки менялись. Очередь, медленно продвигавшаяся к почерневшему котлу, томилась в неведении. Шли пересуды, каким будет варево сегодня. Проголодавшиеся пленники вспоминали, как в прошлый раз кому-то после еды было плохо.

Держа наготове хромированный колпак от автомобильного колеса, Уокер под урчание пустого желудка размышлял о том, какие его сегодня ждут гастрономические изыски. «Повелителями бурды», как их в шутку называли, становились те, кто за дополнительный жетон в день соглашался готовить и раздавать еду. Уокер хорошо знал Эдит, женщину, которая налила в его импровизированную миску два половника клейкой похлебки. Ее широкое лицо, растянутое в дружелюбной улыбке, окаймлял нимб седых волос.

— Привет, Майра, привет, Генри, — радостно поздоровалась Эдит. — Сегодня варево вам понравится! Мы получили две коробки мясных фрикаделек. Почти всем достается хотя бы по одной, а то и по две.

В полном соответствии с пророчеством Эдит оба Уокера обнаружили у себя в мисках фрикадельки. Аппетитное варево состояло из овсяных хлопьев, консервированных бобов и изюма. Главное, есть надо было быстро: хотя похлебка только что вскипела, в холодной железной посуде она скоро остывала. Поэтому Уокеры поспешили к краю ближайшей каменной террасы, походившей на стадионную трибуну. Усевшись, они достали из карманов ложки и принялись за еду.

По молчаливому соглашению за ужином они не говорили, чтобы расправиться с похлебкой, пока она горячая. Доев, Майра, которой во время жизни в Вашингтоне такое даже в голову бы не пришло, без колебаний облизала миску.

— Недурно, — заметил Уокер, отставляя пустой колпак. — Хотя, может быть, немного переварено.

Майра рассмеялась.

— Я пожалуюсь метрдотелю. Пойдем, пора готовиться ко сну.

Почти все обитатели Вонючей Дыры ложились спать рано. Отчасти потому, что больше делать все равно было нечего, отчасти потому, что все валились с ног от усталости. Никаких специальных помещений для ночлега не было — лишь сотни сооруженных из подручных средств укрытий, многие из которых успели сменить хозяев — центр переработки работал исправно. Уокеры спали в одном из таких жилищ.

Это был навес, который состоял из толстого железного листа, некогда служившего мостиком через дренажную канаву. Еще до появления Уокеров лист поставили под углом на второй террасе снизу. Выше людям не позволяли подниматься гибриды-надсмотрщики, дежурившие с «буллзаями» наверху. Защищенные автоматическим оружием и минометами, вонючки были практически недосягаемы. Химеры обожали холод, и, забираясь под навес, Уокер поймал на себе презрительный взгляд одной из тварей.

Дерево было слишком большой роскошью, чтобы использовать его в качестве пола, поэтому матрацы лежали на уложенном в несколько слоев картоне, дающем мало-мальскую теплоизоляцию. С одной стороны навес был закрыт вытертым ковром, обрезанным до нужного размера. После того как пара залезла внутрь, задачей Уокера было заткнуть вторую сторону специальной крышкой, сооруженной из куска брезента и треугольной деревянной рамы. Скудное освещение обеспечивал масляный светильник, какие висели в подземном ходе.

Раскатав отсыревшие за день матрацы и забравшись под одеяла прямо в одежде, Уокеры приготовились заснуть. По крайней мере, это было верно в отношении Генри; поцеловав жену, он скоро захрапел. Майра была хорошо знакома с этим ритуалом и, как только муж заснул, дала волю слезам. Всхлипы почти полностью заглушались одеялом, но звучали они долго.

Проснувшись, Майра обнаружила, что мужа рядом нет. В этом не было ничего удивительного, поскольку он всегда вставал раньше. Сквозь щели под навес просачивался дневной свет.

Майра предпочла бы полежать еще немного, оставаясь в теплом коконе тщательно подоткнутого под матрац одеяла, но ей хотелось в туалет. Она собралась с духом и откинула сырое одеяло, подумав о горячей ванне, к которой в прежней жизни относилась как к чему-то должному. О всех тех сладостных минутах, когда нежилась в постели, иногда по полчаса, а то и больше. Но лучше было забыть все это, оставить в прошлом вместе с такими маленькими радостями, как свежее белье и горячий чай.

Майра посетила ближайшую уборную, сходила получить жетоны и направилась к котлу. Благодаря работе в медицинском центре она была знакома почти со всеми собратьями по несчастью и по пути то и дело здоровалась, но в ответ слышала лишь рассеянное бормотание. И Майра понимала, в чем дело.

Несмотря на то что многие потеряли счет времени, узники знали: раз в три дня химеры спускаются в карьер, чтобы забрать очередную партию людей, а это означало, что кому-то предстоит умереть сегодня. И пленники старались не смотреть друг другу в глаза, избегали дружеских приветствий, пока не начнутся следующие семьдесят два часа. Тогда настанет время скорбеть об ушедших, сочувствовать вновь прибывшим и пытаться не думать об ужасе происходящего.