Универмаг - Страница 49
Слухи ничем не компрометировали себя, даже в случае полного провала. Им все прощалось. Возможно, оттого, что каждый вносил в них посильную лепту...
К концу месяца у горожан появлялся зуд в ногах. Транспорт не справлялся с наплывом пассажиров. Тротуары не вмещали потоки людей. Универмаг «Олимп», как крупнейший торговый центр, привлекал к себе повышенное внимание. Что-нибудь да будет! И горожане не ошибались. В «Олимпе» всегда что-нибудь да было... К тому же в городе давно циркулировали слухи о завозе в «Олимп» товаров особого спроса. И всем было известно, что они в продажу пока не поступали.
Люди собирались группами, составляли списки «на завтра». Фамилии вносились в ученические тетрадки. Строго по номерам. Для более четкого учета специально выделенная личность наносила чернильным карандашом соответствующий номер на ладони. Именно этот акт чем-то особенно успокаивал душу: кривая лиловая цифра на ладони приближала заветную цель, что-то уже было в руках. Как печать! В случае конфликтной ситуации ладонь как документ совали под нос «администрации» с требованием проведения экспертизы...
Похожая на итальянскую киноактрису спекулянтка Светлана Бельская значилась в первой тетрадке под номером шесть, что само собой означало прямое попадание в случае, если в «Олимпе» выбросят пудовые ковры. Слухи о продаже ковров подмяли слухи о продаже дубленок, надежда на которые как-то постепенно рассеялась.
Светлана отметилась и в другой очереди. Правда, там никто не знал, на что нацелена очередь, но отмечались дружно. Такая система «без адреса» даже удобна. Всегда ее можно «откричать» на любой подходящий товар. Уже готовая очередь с плотным, чуть ли не бронированным головным эшелоном из наиболее отъявленных крикунов и правокачателей...
Несмотря на то, что Светлана исправно оказывалась в первой тетрадке, ей удавалось увернуться от общественных нагрузок: заниматься перекличкой, вести списки или наносить на ладонь чернильное тавро. Дело хоть и почетное, но крайне канительное и рискованное...
У ярко освещенной витрины стоял летчик в шапке и с портфелем в руках. Светлана приблизилась к летчику. Остановилась. Вечерний свет от витрин и фонарей прятал все, что нужно было прятать в ее возрасте, и выпячивал то, что надо было выпятить. Косметика у Светланы первосортная, французская. В такие минуты она особенно походила на всех выдающихся киноактрис. А подобное сходство не может оставить равнодушным мужчину, тем более летчика, который сегодня здесь, а завтра там... Летчик смотрел в сторону, вероятно размышляя, стоит ли затевать бузу с очередью или плюнуть и растереть. У него был совсем еще девичий профиль и тонкая шея.
- Вы из Сиволапска? — В голосе Светланы звучали одновременно гордая неприступность и манящее кокетство.
Летчик обернулся. На его светлом лице не дрогнул ни один мускул. Сразу видать: волевой парень, будущий командир корабля.
- Из Бердянска прилетел... Что это у вас тут делается?
Светлана уперлась каблуком в дремучую стену «Олимпа».
- В вашем... Бердянске иначе?
- В нашем Бердянске иначе, — твердо ответил летчик.
- Вероятно, с товарами полная безнадега. Вот и спокойно, — продолжала Светлана плести сети.
- Не знаю, как с товарами... Но люди как люди. Нормально одеты. Ходят в гости друг к другу. А не ошиваются в очередях.
Светлану задел тон юного Икара.
- А мы тоже не все, между прочим, в очередях ошиваемся. Порасспросить, так здесь половина из вашего Бердянска, — И, шагнув вперед, Светлана окликнула какого-то мужчину, неспешно проходившего мимо.
Мужчина остановился. Оглянулся вокруг: его ли позвали?
- Вы откуда приехали? Лицо знакомое, обратилась Светлана.
- Откуда приехал, туда и уеду! — Мужчина сдвинул на лоб шапку и отошел. Но вскоре оглянулся: может, и вправду знакомы?
Светлана и летчик рассмеялись.
- Так вот, — Светлана бросила на летчика смелый взгляд, — мы тоже ходим в гости друг к другу. И одеты нормально... Ну а кое-кто стоит в очередях. Жизнь, пилот, она ведь разная.
Летчик перебросил портфель из одной руки в другую.
- Ладно. Пройдусь еще раз по Универмагу. А то закроют через десять минут, — сказал он и, кивнув Светлане, скрылся.
Светлана растерялась. Неожиданное решение молодого человека, мгновенно принятое к исполнению, ее обидело. И слова о том, что в «Олимпе» сейчас ничего нет интересного, застряли у нее в горле. Светлана неторопливо двинулась вдоль фасада Универмага. А свет, падающий от витрин и фонарей, теперь, наоборот, выпячивал то, что надо было прятать, и прятал то, что надо было выпятить. Ей хотелось плакать. Почему? Она и сама не могла объяснить. Иногда она запиралась в своей квартире, пускала в ванной воду для шума и плакала. На душе становилось легче. Вот и теперь ей нестерпимо хотелось заплакать. Глаза уже тяжелели, в горле першило. Но, подумала она, потечет тушь, потом возись с ней... И взяла себя в руки.
У амбарных ворот бывших каретников стояло несколько фургонов. «Что-то привезли», — отметила Светлана. Но в душе у нее ничего не шевельнулось. Она ступила на каменные плиты площади. На противоположной стороне полыхал огнями подъезд театра. Белые колонны уходили ввысь, поддерживая лепной навес, по углам которого приютились насупленные мраморные птицы. В уютно освещенном фонарями портале толпились люди. Антракт. Они вышли покурить, подышать свежим воздухом... Женщина в темном бархатном костюме («Сто девяносто рублей, финский. Был в конце прошлого года», — отметила механически Светлана). Рядом с ней мужчина с курткой в руках. Он все порывался накинуть на плечи женщины куртку, но та отказывалась...
Давно Светлана не была в театре. В Дом кино ходила, Платоша приглашал, а в театре не была...
Перейдя площадь, Светлана вышла к бульвару. Это была территория, над которой синьора шефствовала уже несколько лет. Вот, например, трехэтажное кирпичное здание, в котором расположилось СМУ, строительно-монтажное управление... Дни прихода Светланы сюда многие сотрудницы обводили в календаре красным карандашом. Обычно этому учреждению она выделяла первый и третий понедельник каждого месяца. Вахтер не требовал у нее пропуска — он знал Светлану в лицо. Даже иногда помогал донести саквояж до отдела. Торг проходил открыто. Иногда, ближе к концу месяца, когда горела программа и по управлению ходили разъяренные прорабы, торги переносились в туалет, чтобы не мешали. Благо там было достаточно места. И удобно: не надо прятаться за канцелярский шкаф или придерживать дверь ножкой стула, чтобы примерить ту или иную тряпку. Все как в лучших ателье города. Жаль, зеркала были маленькие... Не то что в цирке, в гримерной заслуженного деятеля искусств почти всех республик. Правда, запах в цирке стоял плотный. И у Светланы подкашивались ноги, кружилась голова, да так, что иногда приходилось набавлять за вредность. А дрессировщик, озверевший мужчина, заглядывал в гримерную, где толпились артистки, и грозил бросить Светлану на съедение тиграм как общественно вредный элемент. Вредный?! Хо-хо! Что бы тогда носили твои ассистентки, паяц, если бы не Светлана? Костюмы фабрики имени Володарского, от которых тигры шарахаются? Кого бы тогда дрессировал, интересно?..
Неподалеку от СМУ в одном из девятиэтажных домов жил Платоша. Светлана знала адрес, хотя никогда у него не была в гостях. Платоша сам навещал ее...
В теплом подъезде кисло пахло сохнувшим тряпьем. Лифт, старый, скрипучий, неохотно поднял Светлану на пятый этаж. У двери под номером семьдесят три виноградной кистью сгрудились кнопки звонков. Светлана нажала голубую кнопку над табличкой «Сорокин П. И.». Долго ждать не пришлось. Послышались протяжные шаркающие шаги, но с твердым волевым пришлепом. Дверь растворилась, и в проеме появилось лицо Платона Ивановича. В блеклых глазах мелькнула растерянность.
Обходя какие-то тюки, велосипеды, ящики, он торопливо провел гостью в дальнюю комнату и захлопнул дверь.
- Что ты так, Платоша? Испугался вроде? — Светлана переводила дух от стремительного броска по длинному коридору.