Унесенные бездной. Гибель «Курска». - Страница 20

– Но ведь США официально подтвердили, что вблизи района учений Северного флота находились по меньшей мере две атомные подводные лодки и одна английская. При этом указали, что они отстояли от места гибели «Курска» на 200 миль…

– Насчет дистанции в 200 миль это они загнули – для простаков. На таком расстоянии они просто не смогли бы делать то, за чем пришли, – вести техническую и прежде всего гидроакустическую разведку, а также «пасти» наши подводные крейсера на расстоянии торпедного выстрела. На самом деле, и этот факт подтвердит любой командир, ходивший в Атлантику, дистанция между выслеживаемой и следящей лодкой составляет под водой иногда менее километра. При этом у некоторых американских командиров считается высшим шиком поднырнуть под лодку-цель. Этот шик мог стоить жизни К-129 и, по всей вероятности, К-219 в 1986 году, когда рядом с советским ракетоносцем в Саргассовом море «резвилась» атакующая атомарина США «Аугуста».

Еще раз прерву нашу беседу. Недавно в США вышла документальная книга – «Hostile wаters» («Враждебные воды»), о трагедии К-219. Написали её морской разведчик ВМС США капитан 1-го ранга Петер Хухтхаузен, американский морской офицер Р. Алан Уайт и командир советского стратегического ракетоносца капитан 1-го ранга Игорь Курдин. В предисловии к книге сказано: «Трагические события на К-219 произошли в то время, когда Холодная война была уже на исходе. Многое в этой истории до сих пор покрыто тайной. В военно-морском ведомстве США не принято разглашать сведения об операциях, в которых принимали участие американские подводные лодки.

Действия американских подводных лодок, принимавших участие в судьбе К-219, и события, происходившие на их борту, реконструированы на основании наблюдений русских моряков, рапортов американской стороны, бесед со многими офицерами и экспертами Военно-морского флота США и богатого личного опыта авторов».

А теперь откроем главу «Американская подводная лодка «Аугуста»:

«Они крались за лодкой русских полдня, соблюдая на этот раз крайнюю осторожность. Вон Сускил (командир. – Н.Ч.) не хотел, чтобы его ещё раз застали врасплох. Но цель двигалась прямиком, не меняя направления, как будто не заботясь о том, что враг может увязаться следом.

Теперь «Аугуста» должна была опасаться не только столкновения, хотя при такой маленькой дистанции и эта опасность была достаточно реальной. Американской лодке необходимо было избежать шума. Им надо было оставаться настолько беззвучными, чтобы пассивные сонары противника не смогли обнаружить их присутствия.

– Сонар?

– Они по-прежнему поворачивают, сэр. – Он (акустик. – Н.Ч.) сделал паузу. – Все ещё разворачиваются к нам. Цель расширяется. – На дисплее акустика подводная лодка отображалась как реальный объект, очертания которого увеличивались с каждой секундой. – Все ещё разворачивается. Она пройдет под нами.

– Надеюсь, что так, – сказал старпом.

– Расстояние пятьдесят ярдов.

– Прекрасно. Мы пропустим её под нами, затем развернемся вслед за ней. Подготовьте активный сонар. Мы дадим один импульс на всю катушку. Пусть они наделают в штаны от страху».

Повторю, это написали американские морские офицеры, среди которых был профессиональный разведчик. Звоню в Екатеринбург бывшему командиру подводного крейсера К-219, того самого, за которым кралась «Аугуста», капитану 1-го ранга Игорю Британову.

– Игорь Анатольевич, насколько можно доверять этому эпизоду?

– На все сто. Так оно и было… Когда мы всплыли, вдоль нашего борта шла полоса свежесодранного металла. Меня бы посадили в тюрьму за гибель подводной лодки, если бы наши эксперты не взяли в расчет то, что крышку ракетной шахты сорвала неосторожно маневрировавшая иностранная субмарина, что и привело к взрыву ракетного топлива.

Возвращаюсь к собеседнику.

– Анатолий Тихонович, предвижу недоуменные вопросы: а что же, наши лодки не слышат тех, кто их «пасет»? Почему они не могут уклониться, увернуться от удара?

– Представьте себе два самолета, в пилотских кабинах которых нет иллюминаторов. Они летят друг за другом вслепую. Пилоты первого самолета лишь предполагают, что им зашел в хвост неслышимый из-за рева турбин противник. Чтобы услышать его, они резко и неожиданно для преследователя делают отворот в сторону. Чем могут кончиться такие маневры?

Все командиры российских да и американских субмарин обязаны время от времени отворачивать в сторону от курса для прослушивания кормового сектора, непрослушиваемого акустиками из-за шума собственных винтов. Следящая лодка предугадать такой поворот не может. Дистанция слежения невелика, скорость порядка 15—20 узлов (около 30—40 километров в час). Тормозов под водой нет. Гидролокаторы не включают ни цель, ни охотник, чтобы не выдавать себя импульсами активного режима. К тому же… Взгляните на эту диаграмму, она показывает так называемый «провал шумности» в акустическом поле подводной лодки: меньше всего субмарина, идущая под водой, «излучает» шум из носовой оконечности, поэтому меньше всего она слышна акустику встречной лодки, если эта встреча происходит на прямом контркурсе, когда лодки идут лоб в лоб. Вот в таких условиях и происходят столкновения.

– Телерепортер РТР Аркадий Мамонтов передал в эфир сообщение, что на борт «Петра Великого» подняты аварийные буи иностранного происхождения…

– Это очень важная информация. Аварийные буи-поплавки носят на своем корпусе все подводные лодки мира. На буе обязательно должен быть бортовой номер лодки или её название, обозначена государственная принадлежность. Номера на буе не обнаружили. Но ведь в разведку с документами не ходят. Поэтому те лодки, которые идут на выполнение рискованного задания опознавательные таблички с аварийных буев снимают. Эти поднятые буи вполне могли выскочить из своих гнезд при сильном ударе.

– Получается, как если бы автомобиль покинул место аварии, оставив на нем номерные знаки. Разве нельзя найти?

– Во-первых, знаки стерты. Во-вторых, попробуйте докажите, что их не принесло в район инцидента морским течением. Вам скажут, буи были потеряны за сто миль отсюда в шторм…

– Ну хорошо, если иностранная лодка долбанула нашу, значит, сама она тоже повреждена.

– Безусловно. И скрыть повреждения невозможно. Но можно заявить о том, что деформация была получена в другом море при ударе о подводную скалу. Не пойман – не вор. Вот если бы мы обнаружили поврежденную иностранную субмарину на грунте неподалеку от «Курска», тогда иной разговор.

– Но почему она уцелела, хоть и едва уползла, а наша – нет?

– Вы когда-нибудь бились пасхальными яйцами? Если ударить оконечностью в бок, то обязательно проломишь скорлупу чужого яйца. Нечто подобное произошло и с лодками. Нос у подводных лодок имеет конструктивное усиление на случай плавания во льдах и прочих ситуаций. Борт менее прочен, чем нос. Удар в борт «Курска» пришелся носовой оконечностью, да еще, как видно, в самом опасном месте – на стыке двух отсеков, где проходит переборка (перегородка) между торпедным и жилым (он же центральный) отсеками. Но я не думаю, что чужая лодка могла проломить прочный корпус «Курска». Хотя важно заметить, что все предыдущие столкновения советско-российских лодок с американскими происходили именно так – таранный удар приходился в борт. Вот как на снимке, где изображена К-407 после встречи с «Грейлингом». Всегда таранили нас. Потому что наши командиры меньше всего стремились лихачить под водой, понимая, что за такие подныривания погоны снимут вместе с головой.

Замечу, что за всю историю подобных столкновений американская сторона ни разу не признала официально свое в них участие, несмотря ни на какие вмятины и даже куски металла, застрявшие в обшивке наших подлодок. На войне, в том числе и Холодной, не принято приносить извинения противнику за причиненный урон. Даже будучи уверенными в том, что после очередного тарана американская атомарина «Тотог» пустила ко дну советскую подводную лодку типа «Эхо», никаких соболезнований и извинений адмиралы из Пентагона нам не принесли.