Умри со мной - Страница 3

Вскоре Салли-Энн бормотнула что-то Кларку, нечто вроде «ну пока», осторожно уложила его руку обратно на простыню, похлопала по ней и поднялась. Одернув короткую юбку, она подхватила сумочку и повернулась к Тарталье, в глазах у нее плавали слезы.

— Ненавижу больницы. Этот больничный запах! Он мне напоминает, как в детстве мне вырезали аппендикс. Чувствуешь себя такой бесконечно беспомощной. Какой смысл приходить сюда? Чем я могу помочь? Трэвор ведь даже не знает, что я рядом.

Избегая ее взгляда, Тарталья пожал плечами и сунул руки в карманы. Лично он здесь, потому что ему небезразличен Кларк, ему просто хочется видеть своего друга, невезучего бедолагу. Конечно, Кларку от его приходов толку — ноль, учитывая состояние, в каком он находится. Да ведь не в том суть. Пусть это всего лишь пустой жест, однако визит в больницу — знак его дружбы, уважения к Трэвору.

Салли-Энн извлекла из сумочки бумажный платок и громко высморкалась. Взгляд ее упал на мотоциклетный шлем под мышкой у Тартальи.

— Тупой засранец. И чего ему приспичило покупать этот идиотский мотоцикл? И не ездил-то на нем никогда раньше.

Сказано это было с такой горечью, что Тарталья подумал: а может, она винит в случившемся его? Он ведь близкий друг Кларка и единственный из их отдела расследования убийств, кто ездит на мотоцикле. Тарталье на мгновение представился его сверкающий красный «дукати-999» на больничной парковке, и он и в самом деле почти почувствовал себя виноватым. Но если Салли-Энн считает, что это он сбил Кларка с панталыку, она ошибается. На ум приходят банальности о кризисе среднего возраста. Во всяком случае, такие шуточки гуляли по отделу. Спустя полгода после того, как жена Кларка сбежала от него к своему учителю йоги, Кларк вступил в общество «Сбрось вес» и в местный спортклуб. Затем появился мотоцикл, а следом — контактные линзы, яркие рубашки и кожаная куртка. А еще усы в стиле 70-х, которые он наотрез отказывался сбривать. В результате Кларк стал походить на типа из шоу-бизнеса. И вот в тот момент, когда все они уже начали надеяться, что Кларк вылезет из своего подполья, возникла Салли-Энн, годящаяся ему чуть ли не в дочери, и короткому периоду пребывания Кларка в статусе одинокого мужчины наступил конец. Кларк распрекрасно знал, что думают ребята из его отдела, но, похоже, ему это было абсолютно без разницы. Он ходил счастливый и довольный всем миром. Казалось бы, ну и чудесно, но Тарталья не мог избавиться от тревоги: он опасался, что история эта обернется для Кларка большой болью.

Салли-Энн продолжала смотреть на Кларка, крепко вцепившись в сумочку:

— Знаешь, я все надеюсь, он вот-вот откроет глаза. Только этого я и хочу. Просто знать, что он по-прежнему в нашем мире, он очнулся. А уж со всем остальным мы научимся справляться вместе.

Говорила она вроде искренне, и Тарталья даже немного удивился. Может, он все-таки ошибался на ее счет? Может, она и вправду любит Кларка?

— А тебе не приходило в голову поставить для него какую-нибудь музыку? — неловко предложил он, желая показать, что тоже старается как-то помочь. — Ну что-нибудь, что он узнает. Слышал, такое, бывает, срабатывает.

— Неплохая идея. Пока он в таком состоянии, пробовать стоит все. Только «Уокмен» категорически исключается. — Сглотнув, она скривила губы в усмешке и поглядела на Кларка. — Наушники ему не нацепишь.

Тут она права. Не то что ушей, у Кларка и глаз толком не видно.

— А если попробовать портативный приспособить, с колонками?

Салли-Энн медленно покивала, как будто сказал он нечто очень-очень дельное.

— У нас дома на кухне стоит такой. Я вечером его принесу и несколько дисков заодно. Трэв просто обожает Селин Дион, непонятно только почему. Вдруг от ее голоса очнется, раз уж мой не помогает.

— Господи! — Тарталья состроил гримасу. — Я и забыл, что у него такой дерьмовый вкус в музыке. Но я бы на твоем месте, наоборот, поставил что-нибудь, чего он терпеть не может, рэп, например, Эминема или Фифти Сент'а. Трэв у нас вспыльчивый, заводится с пол-оборота, так что ты пусти музыку погромче да поставь поближе к нему. Посмотрим, как подействует. Должно сработать. Если нет, тогда уж больше ничего не поможет.

— Так и представляю, — печально улыбнулась Салли-Энн при воспоминании, — как он орет на меня, чтобы я вырубила эту дрянь. Вот было бы замечательно, правда? — И она заглянула ему в глаза в поисках подтверждения — да, так оно все и произойдет. Хотя лицо ее и просветлело на минутку, чувствовалось, слезы стоят совсем близко. Несмотря на макияж и модный прикид, похожа Салли-Энн все равно была на девчонку. Запнувшись, словно желая добавить что-то еще, она склонила набок голову, но промолчала, лишь тронула руку Тартальи и прошла к двери, поскрипывая по линолеуму высоченными каблуками.

Открыв дверь, Салли-Энн оглянулась:

— До завтра. Если раньше произойдут какие-то изменения, я тебе сообщу.

Не успела за ней закрыться дверь, как у Тартальи зазвонил мобильник. Несмотря на десятки табличек, висевших по всей больнице, отключить его он забыл. Откинув крышку, он услышал спокойный, уверенный голос суперинтенданта Клайва Корниша:

— Ты у Трэвора?

— Да, но уже ухожу.

— Есть какой прогресс?

— Боюсь, никакого. — Тарталья отвернулся и прошептал в самый микрофон, точно Кларк мог услышать его: — Но он хотя бы еще жив.

Корниш тяжело вздохнул. Кларка в отделе любили и уважали все, даже Корниш, человек, не славящийся особо теплым и сочувственным отношением к окружающим.

— Что ж, и это неплохо. Слушай, ты должен срочно прибыть в Илинг, в церковь Святого Себастьяна. Она на Саут-стрит, чуть в сторону от Мэйн-стрит. Я распорядился, тебя там встретит Донован. У нас смерть при подозрительных обстоятельствах. А так как возвращения Трэвора в обозримом будущем не предвидится, исполняющим обязанности начальника отдела назначаешься ты.

Церковь Святого Себастьяна расположена была в жилом квартале, утопающем в зелени, церковный двор скрывала высокая железная ограда. Залитая ярким зимним солнцем, церковь радовала взгляд простыми, но изящными пропорциями; вход украшали высокие каменные колонны. Георгианский стиль, подумал Тарталья, призвав на помощь свои скудные познания в архитектуре. Церковь выбивалась из общего строя чрезмерно аляповатых краснокирпичных домов эдвардианской эпохи, заполонявших лабиринт соседних улиц: ее словно бы выдернули совсем из другого места да и воткнули по ошибке посередине Илинга.

Сержант Сэм Донован съежилась у главных ворот, руки глубоко засунуты в карманы куртки, глаза слезятся, а нос покраснел от холода.

— Да, не запыхался ты от спешки, — проговорила она с трудом — у нее зуб на зуб не попадал. — У меня, между прочим, пятки уже к земле примерзли, того гляди, насмерть простужусь.

Была она невысоконькая и худенькая, каштановые волосы зверски острижены, чуть ли не ежиком, и торчат иглами вокруг хорошенького, с правильными чертами лица. Она была одета в лиловую куртку, мешковатые брюки и грубые «мартенсы» на толстой подошве; подбородок уткнула в толстые складки бледно-зеленого шерстяного шарфа, несколько раз закрученного вокруг шеи.

— Извини. Пробки. Еще в больницу заскочил, взглянуть, как там Трэвор.

— И как? — спросила она. Поднырнула под желтую ленту, метившую место преступления, и повела Тарталью в церковный двор.

— К сожалению, без изменений. Но я тебе все позже обскажу. — Они медленно зашагали рядом по длинной извилистой дорожке, ведущей к дверям церкви. — Корниш сказал, у нас тут подозрительная смерть.

Донован, кивнув, вынула из кармана бумажную салфетку и шумно высморкалась, словно бы в подтверждение: да, все так и есть.

— В детали меня посвятил инспектор Даффи из патрульной службы. Жертва — четырнадцатилетняя девочка по имени Джемма Крамер. Она упала с органной галереи церкви два дня назад. Первоначально в отделе расследования убийств Илинга предположили, что это несчастный случай или самоубийство.