Умерший рай - Страница 7

Так я не попал в партию, пока туда стремился.

Вернувшись после аспирантуры в Уфу, я мгновенно и необратимо сгнил в местном болоте. Об этом даже не хочется вспоминать.

Возможно, то было своего рода точкой перехода всей моей судьбы.

Пробейся я в партию в нужный период жизни: пока оставался истинно молодым, не растратившим обаяния, энергии и веры в свои силы – и еще неизвестно, кто сидел бы сейчас в Кремле…

Увы, все это – лишь замки на зыбучем песке времени…

Кроме того, все написанное в этой главе отнюдь не мешает мне свободно крыть в бога душу и богородицу партию, комсомол и все отродье большевистского режима…

Но я не устаю повторять слова, которые приведу здесь и сейчас:

«Нет занятия более бессмысленного, чем искать логику в словах и поступках художника.»

Не подумай, читатель, что воспоминания о поездке в Германию перетекли в сексуальные мемуары.

(Хотя, если честно, и в подобных записках – когда я решусь предать их гласности – найдется немало интересного и даже полезного.)

Просто так совпало, что 1983 – год счастливой поездки в Германию – ознаменовался для меня познанием Величайшей Тайны Бытия.

Причем произошло это за несколько недель до отбытия в Рейх.

И в памяти моей, где далекой, но до сих пор счастливой звездой вспыхивает тот год, все крепко соединилось воедино – моя Германия, моя первая женщина…

Мое приобщение к миру.

Из-за этого совпадения, я предчувствую, мои Германские мемуары – где того потребует фактура, а фактура предстоит богатая…– будут подернуты легким чувственно-эротическим флером.

В чем я не вижу ничего плохого: человек живет лишь до тех пор, пока он способен к сексуальным переживаниям.

Почему все-таки я вспомнил сейчас о своей первой женщине? Да не вспомнил я о ней вовсе; я помню ее всю жизнь.

Общеизвестно, сколь важное значение имеет для женщины первый мужчина.

Одно дело, если это торопливый ровесник с потными руками, думающий лишь о своем удовольствии и оставивший после себя боль и опустошение. Другое, когда им окажется взрослый мужчина – опытный и понимающий великое таинство введения девочки во взрослую жизнь. От самого первого, почти всегда случайного акта может зависеть вся женская судьба.

Не меньшее значение играет и первая женщина в жизни мужчины.

А может быть, даже большее.

Ведь от девочки в первый раз требуется, чтобы она расслабилась и не думала о плохом. А мальчишке надо действовать. Но как действовать, если все в первый раз и он ничего не знает. И тычась в смутных догадках, может вызвать презрительную усмешку на устах партнерши. Или даже обидные слова – которые пристанут, как клеймо, и отравят многие последующие годы.

Ведь с точки зрения внутренней психологии мужчина устроен гораздо тоньше, нежели женщина. Любого из нас можно уничтожить несколькими словами, превратив в бессильное существо.

Недаром на старой Руси в мудрых семействах матери специально нанимали взрослеющим сыновьям опытных партнерш: служанок, кухарок и даже проституток – чтобы первый сексуальный опыт, полученный юношей, не вбил в землю, а дал толчок вперед.

Обо мне, конечно, никто к не заботился.

Кроме судьбы, которой я благодарен.

И с первой женщиной мне повезло настолько, что вся моя последующая мужская жизнь освещена лучом первой встречи…

Но прежде, чем рассказывать о том, сочту нужным напомнить, что

Да, все обстояло именно так, сколь бы парадоксальным это ни звучало.

Стране требовался новый народ, сама Сталинская эпоха, основанная на рабском труде, постоянно нуждалась в новой рабочей силе – но процесс воспроизводства человечества практически находился под запретом. Ну то есть не совсем так, но рассматривался как нечто терпимое лишь из крайней необходимости. А в целом постыдное, недостойное – во всяком случае требующее замалчивания.

(В частности, после гражданской вакханалии первых лет социализма, был возвращен в точности взятый из христианства институт нерасторжимого брака: коммунист мог поставить крест на своей карьере, если решался поменять законную супругу. А извещения о разводах, как ни дико это звучит сейчас, публиковали в газетах.

Вообще не я первый отметил, что преследуя христианство, большевики полностью заимствовали его внешнюю атрибутику. Начиная от портретов вождей, заменивших иконы в красном углу. Заканчивая шествиями-демонстрациями, на которых в первые годы советской власти даже коммунистические знамена своей формой повторяли церковные хоругви. То есть полотнища не крепились к древку, а подвешивались на поперечинах, как прямые паруса.)

Мы жили под гнетом чудовищной, ханжеской социалистической морали, где любая половая связь вне брака подвергалась общественному порицанию.

Я говорю не об адюльтере (супружеской измене), а имею в виду просто интимную связь двух свободных, но не оформивших свои отношения людей.

В нашей стране не существовало Секса, являющегося главной составляющей счастливого человеческого существования. То, что имелось, трудно назвать даже суррогатом: это было какое-то тайное, вороватое, стыдливое перепихивание. Причем неважно, где оно происходило. На скрипучей ли койке общежития, за занавешенными окнами старой дачи или даже в законной супружеской спальне.

С раннего детства меня воспитывали – как стало ясным теперь – в полнейшей сексуальной дикости: преподавалось как обязательная норма, чтобы первый в жизни половой акт я совершил со своей супругой после регистрации брака.

Вероятность элементарного физиологического дискомфорта из-за несоразмерности определенных органов супругов не принималась во внимание. Попробовать прежде, чем жениться, считалось предосудительным и постыдным. Это лежало за пределами Морального кодекса строителя коммунизма.

Наверняка многие молодые люди, будучи не так задавлены воспитанием, все-таки решали свои сексуальные проблемы.

Однако я поддался.

И первый неудачный свой брак заключил именно по принципам морального кодекса.

Что из того вышло, показала моя глубоко несчастливая жизнь.

Отсутствие секса в СССР было подкреплено тем, что существовал фактический

Сейчас при доступности всего, что пожелает тело, в это трудно поверить.

Но в пору моей молодости не имелось возможности удовлетворить даже эстетические чувственные потребности.

Журналы типа «Плейбой» – невиннейшие по сути издания, считавшиеся тогда порнографическими – появлялись окольными путями. Хочется склонить голову перед мужеством людей, провозивших архизапрещенную литературу из загранкомандировок. Но за просмотр такого журнала можно было вылететь из комсомола и института.

По телевизору… Там по обоим (в больших городах – по трем) каналам демонстрировались только патриотические фильмы и бесконечные речи со съездов, конференций и пленумов партии.

Стремясь визуально познать противоположный пол, мы ходили в музеи, которые почти ничего не давали. Слишком далекими от реальности оказывались лишенные сосков Евы начала Возрождения, равно как и раскормленные самки Рубенса. Более приятными казались женщины художников нашего времени, но их вывешивалось мало.

На каждой фотовыставке по большой толпе всегда можно было определить местоположение одной из немногих работ в жанре «ню».

Существовали подпольно распространяемые материалы, за которые грозила просто статья – я видел игральные карты с отвратительными кустарными изображениями каких-то пьяных шлюх.

Сейчас, когда за полчаса интернет-серфинга можно скачать снимки на любой вкус: от невинных голеньких малолеток до грязного порно, где толстая негритянка пихает в себя совокупительный орган верблюда – вам смешно читать эти абзацы.