Улыбка фортуны - Страница 3

— Я бы выпила чашку чаю, — ответила Мэри.

— Да что ты? Ладно, пей сегодня свой чай, но клянусь, через пару месяцев ты сама попросишь бренди!

Он перегнулся через стол и взял ее руки в свои ручищи.

— Для девушки с фермы твои ручки слишком белы и нежны. Я боялся, что они будут красными и грубыми. Противно, когда эль разливают некрасивыми руками. Впрочем, мои посетители не избалованы.

Хозяин усмехнулся, взглянув на жену.

— Пэйшнс, дорогая моя, — сказал он, — вот тебе ключ. Пойди и принеси мне бутылку бренди. У меня такая жажда, что все воды Дозмэри не смогут ее утолить.

Пока Пэйшнс дожаривала бекон, Джо Мерлин пил, глядя перед собой. Внезапно он ударил по столу кулаком так, что подпрыгнули тарелки и чашки.

— Вот что, Мэри Йеллан, — выкрикнул он. — Я хозяин этого дома и хочу, чтобы ты это знала! Ты должна делать то, что тебе велят: помогать по дому и прислуживать посетителям. Тогда я тебя пальцем не трону. Но если ты будешь болтать языком и своевольничать, я тебя обломаю так же, как твою тетку!

Мэри посмотрела на него через стол, спрятав руки на коленях, чтобы он не видел, как они дрожат.

— Мне все понятно, — сказала девушка как можно спокойнее. — Я не любопытна. Меня не касается, чем вы занимаетесь и кто к вам ходит. Я буду делать любую работу, и у вас не будет причин сердиться. Но если вы когда-нибудь обидите мою тетю Пэйшнс — предупреждаю вас, я приведу сюда констебля.

Эти слова оказали неожиданное действие на хозяина — он откинулся на стуле и с любопытством посмотрел на нее.

— Что ж, начало неплохое, — произнес он. — Понятно, что за птичка к нам залетела. Только тронь — она показывает коготки. Прекрасно, дорогая, мы с тобой, оказывается, одного поля ягоды. Ну что ж, будем играть вместе. Может быть, в один прекрасный день и для тебя найдется работенка в «Джамайке», какую ты никогда прежде не делала.

Мэри услышала, как тетя Пэйшнс у нее за спиной негромко ахнула. Мэри обернулась и увидела ужас в ее глазах. Девушка почувствовала, как холодок пробежал по спине. Что так испугало тетушку Пэйшнс? Джо Мерлин раздраженно махнул рукой.

— Иди спать! Надоела мне твоя постная физиономия! Мы с девчонкой прекрасно понимаем друг друга.

Женщина встала и, не говоря ни слова, направилась к двери. Они услышали ее шаги на лестнице. Джо Мерлин и Мэри остались одни. Он оставил пустой стакан и положил руки на стол.

— У меня есть в жизни только одна слабость, — заговорил он, — и я скажу тебе какая. Это выпивка — мое проклятие. В один прекрасный день она убьет меня, и слава Богу. В иные дни я не пью ни капли, но потом на меня нападает жажда, и я подолгу не просыхаю. И власть, и слава, и женщины — все для меня в одном стакане! Это и рай, и ад. Я начинаю говорить и могу выболтать все свои секреты. Я запираюсь в комнате, чтобы никто, кроме подушки, меня не слышал. Никто об этом не знает, кроме меня и Пэйшнс, а теперь еще ты. Я говорю тебе об этом, потому что немного выпил и не могу держать язык за зубами. Но я не настолько пьян, чтобы выболтать тебе, почему я живу в этом Богом забытом месте и почему я — хозяин «Джамайки-Инн»!

Голос его звучал хрипло. Огонь в очаге почти погас, свечи тоже догорели, и фигура Джо Мерлина отбрасывала на стену огромную жуткую тень. Он улыбнулся и пьяным жестом коснулся пальцем своего носа.

— Если ты хочешь знать больше, можешь расспросить свою тетку. Она тебе сочинит сказочку. Я слышал, какую она несла чепуху. Все это чистейшее вранье! Сквайр Бассет и носа сюда не кажет — до того боится. Если он встречает меня по дороге, то осеняет себя крестом и пришпоривает лошадь. И все остальные в округе тоже. Наплевать — гостей и без них хватает. Да, здесь пьют, и еще как! Иногда все дома в округе стоят без огней, и только в «Джамайке» до утра яркий свет, а наши крики и пение слышны аж на фермах за Рафтором. В такие ночи ты будешь стоять за стойкой и сама увидишь, что за компания здесь собирается.

Мэри сидела молча. Она боялась пошевелиться, чтобы болтовня дяди не сменилась вспышкой гнева.

— Они все боятся меня, — продолжал он, — вся эта сволочь. Они боятся меня, а я не боюсь никого. Скажу откровенно: будь я образован, я бы сейчас состоял в королевской свите! Это все проклятая выпивка да моя горячая кровь — наше родовое проклятие, Мэри! Еще ни один Мерлин не умер в своей постели. Моего отца повесили в Эксетере — он поскандалил с одним парнем и убил его. Я старший из трех братьев. Мы все родились под сенью Килмара, за болотом Двенадцати Мертвецов. Если идти через Восточное болото до Рушифорда, увидишь огромную гранитную скалу, похожую на палец дьявола, уставленный в небо. Это и есть Килмар. Тот, кто родился под сенью Килмара, обречен на пьянство, как я. Мой брат Мэтью утонул в болоте. Когда он пропал, мы решили, что он подался в матросы. А потом выдалось жаркое лето. За семь месяцев не упало ни капли дождя; его нашли в пересохшем болоте — руки подняты над головой, а вокруг туча стервятников. Мой брат Джем, черт бы его побрал, был еще малым ребенком, цеплялся за материнскую юбку, когда я и Мэт уже бегали за девками. Дьявольски умен и остер на язык. Но придет время — и его тоже повесят, как нашего папашу!

На минуту дядя умолк, глядя в пустой стакан. Потом поднял его, но тут же поставил.

— Нет, я уже и так много сказал. На сегодня достаточно. Иди спать, Мэри, пока я добрый. Вот свеча. Твоя комната над входом.

Мэри взяла свечу и пошла наверх. Когда она проходила мимо дяди, он схватил ее за плечо и развернул к себе.

— В какую-нибудь из ночей послышится скрип колес на дороге, — сказал он. — Эти колеса не проедут мимо, они остановятся у «Джамайки-Инн». Ты услышишь шаги во дворе и голоса. В такую ночь тебе следует остаться в своей постели, Мэри Йеллан, и накрыться с головой одеялом! Понятно?

— Да, дядя...

— Очень хорошо. Теперь иди отсюда.

Поднявшись по лестнице, Мэри принялась искать свою комнату. Девушка прошла мимо комнат для гостей — по две с каждой стороны. Слабое пламя свечи осветило нужную дверь. Она увидела свой сундучок прямо посреди комнаты с голыми дощатыми стенами. Перевернутый ящик должен был служить туалетным столиком, на нем стояло треснутое зеркало. Из белья имелись только два тонких покрывала. Мэри решила не раздеваться, а лечь прямо в дорожном платье, завернувшись в плащ. Она подошла к окну и посмотрела вниз. Ветер утих, но дождь, мелкий и частый, скребся в грязное стекло.

Откуда-то со двора раздался звук, похожий на стон животного, которому причинили боль. Было слишком темно, чтобы что-то разглядеть наверняка, но она заметила темный силуэт, раскачивающийся взад и вперед. От пьяных рассказов Джо Мерлина воображение девушки тут же нарисовало виселицу и повешенного. Но это была всего лишь вывеска гостиницы. Мэри легла в постель, стуча зубами от холода. Закрыв глаза, она увидела мысленным взором лицо Джо Мерлина и поняла, что попала в ловушку, из которой ей не вырваться, как бы она ни старалась. Единственный шанс на спасение — это уйти сейчас. Спуститься из окна и бежать, мчаться что есть сил по дороге, вьющейся через болота. Завтра будет поздно.

На лестнице раздались тяжелые шаги. Мэри замерла в страхе, но с облегчением услышала, как дядя свернул и удаляется по коридору. Стукнула дверь, и снова воцарилась тишина. Мэри решила: сейчас или никогда. Если она проведет под этой крышей хоть одну ночь, мужество покинет ее, и тогда она пропала. Совсем как тетушка Пэйшнс. Мэри открыла дверь и выскользнула в коридор. Она дошла на цыпочках до лестницы, остановилась и прислушалась. Ее рука была уже на перилах, а нога — на ступеньке, когда из конца коридора донеслись рыдания, приглушенные подушкой. Это была тетя Пэйшнс. Мэри постояла, подумала, потом повернулась и пошла назад. Бросившись на постель, она закрыла глаза. С чем бы ни пришлось ей столкнуться в будущем, как бы ни было ей страшно, она не имеет права оставить тетю Пэйшнс в «Джамайке-Инн». Может, все-таки удастся каким-то образом защитить тетю, встать между ней и Джо Мерлином. И ей не страшен этот дом, в котором царит зло. Нужно только набраться мужества и одолеть все невзгоды.