Улыбка Джоконды. Книга о художниках - Страница 33

Затем появились небольшие заметки типа «Дали умер, Дали жив» в газете «Советская культура» с невинным признанием, что «после его смерти появилось много добрых, честных статей. Многие полюбили Дали, поняли его значительность и человечность».

Сальвадора Дали наконец-то заметили и отметили в СССР. Но ведь незадолго до того, в конце 1988 года, умер другой великий каталонец, Хоан Миро, «самое красивое перо на шляпе сюрреализма», как назвал его Бретон. О нем в советской печати ни слова. Судя по всему, в тот период хватило пороху на признание одного Сальвадора Дали. Его одного с трудом переварили, а тут еще какой-то Хоан Миро.

Дали не понимал того, что пишет? Опять лукавство. Кокетство и эпатаж. Он все отлично понимал и тщательно все проектировал и моделировал. Вот его признание:

«Великие художники, такие, как Веласкес, не заботятся о вдохновении, а работают, как повар на кухне, делают себе потихоньку свое дело, не впадая в экстаз. Мы, классики, должны иметь ясную голову. Только так делается то, что волнует зрителя, читателя, слушателя.

Меня совершенно не трогает, что пишут критики. Я-то знаю, что в глубине души они любят мои работы, но признаться боятся.

Музей – вот цитадель кретинизации. Посетители мечутся, картины висят, таблички перепутаны, искусствоведы что-то там исследуют, психоаналитики выясняют, когда я был на пределе помешательства, а когда за гранью… Обворожительное зрелище!..»

И далее:

«Я написал книгу о ремесле художника, где, помимо всего прочего, разъяснил, как делается то, чего художник Сальвадор Дали пока не умеет. Теперь она служит мне учебником живописи.

Свою книгу «Пятьдесят секретов магического искусства» я начал так: «“Ван Гог отрезал себе ухо. Прочти эту книгу прежде, чем сделать то же самое”.

Не старайся идти в ногу с современностью, от времени никуда не денешься. Все мы, что бы ни вытворяли, поневоле современны…

Живопись – это рукотворная цветная фотография, тайны, странности, утонченность и обостренность всех ощущений…»

Так декларировал Сальвадор Дали. А вот мнение одного из наших искусствоведов:

«Сальвадор Дали – художник универсальный, он проявил себя практически во всех видах творчества. Не все черты его искусства могут быть одинаково приемлемы всеми. Но нельзя отрицать то, что, несмотря на все экстравагантные выходки и шокирующие художественные декларации Дали, его творчество оставалось верным определенным принципам. Выработанная им мифология распространилась на все проявления уникальной личности художника. Дали утверждал преимущество бесконтрольной игры ассоциаций, хотя каждое его произведение было тщательно спланировано…» (Е. Гордон. «Сов. культура», 14 апреля 1988).

Следует отметить, что Дали – живописец фигуративный. Все его композиции состоят из предметов и тел самодовлеющих и подчас агрессивных, но они связаны между собой мощным своеволием автора. Картины насыщены до предела, в них почти нет воздуха, и о них можно рассказывать долго и на любой лад. Большинство полотен Дали – это своеобразная иллюстрация к учению Фрейда о снах, сновидениях и о «вытесненных желаниях». Плюс первобытный страх современного человека перед ужасными обстоятельствами реальной жизни.

Коли вспомнили Зигмунда Фрейда, то заметим, что он не жаловал сюрреалистов, хотя и признавал, что Дали, которого ему представил в 1938 году Стефан Цвейг, произвел на него сильное впечатление.

Фрейд, в свою очередь, также не оставил Дали равнодушным. «Вопреки моим надеждам, – писал он в своей биографии, – говорили мы мало, но буквально пожирали друг друга глазами. Фрейд ничего обо мне не знал, если не считать знакомства с картинами, которыми восхищался. Но мне вдруг почему- то захотелось предстать перед ним эдаким, денди от универсального интеллектуализма. Позднее я узнал, что произвел на него диаметрально противоположное впечатление».

Что на самом деле поразило Фрейда, так это то, что подсознательное, которое он мучительно отыскивал в картинах великих мастеров – Микеланджело, Леонардо, Энгра, в работах Дали было видно невооруженным глазом. Все, что так интересовало его в классической живописи – загадочные, тревожные, подсознательные идеи, – так и лезло в глаза с полотен Дали. «Ваша тайна, – сказал он Дали, – лежит на поверхности, картина – лишь механизм ее раскрытия».

Итак, психоанализ подсознательного – содержание живописи Сальвадора Дали. Не случайно, наверное, самый большой успех Дали имеет у невротической молодежи с неустоявшейся психикой, с ее эмоциональной амбивалентностью, изменчивостью настроения, постоянным чередованием чувств и их проявлений, от агрессии до апатии.

А вот французский писатель Жюльен Грин уверяет, будто Дали «постигает обе бесконечности – макрокосмоса и микрокосмоса».

Что ж, возможно, возможно. Так или иначе картины Дали завораживают своею странной пугающе-загадочной красотой и удивительно точными, реалистически выписанными деталями. В них есть все, кроме обывательского здравого смысла. Впрочем, против здравого смысла Сальвадор Дали боролся всю свою жизнь. Он пытался окончательно стереть границу между разумом и творческим безумием (или сверхразумом?). И это ему удалось в его удивительных живописных фантазмах.

«Что касается живописи, – напомним еще раз высказывание самого Дали, – то цель у меня одна: как можно точнее запечатлеть конкретные образы Иррационального».

В молодые годы Дали привлекала революционная Россия. Она была для него «притягательной и таинственной страной», как и ее лидеры, которых он включил в свою сюрреалистическую иконографию. В 1931 году художник создал картину с характерным для него и непочтительным для коммунистов названием «Видение Ленина на рояле». До этого он носился с идеей написать «лирическую ягодицу Ленина».

Дали всегда мечтал побывать в нашей стране и утверждал: «Глупо враждовать с Россией. Незнание русской истории и культуры, которым на Западе нередко бравируют, – признак дурного тона, недостаток культурности. Списывать со счетов русскую культуру просто несерьезно».

Русская история и культура – это одно, а вот режим, который был в стране, – это принципиально другое. Сальвадору Дали принадлежит следующий весьма язвительный афоризм: «Социализм как нельзя лучше подходит для тех африканских стран, где нет различия между моим и твоим, где не имеют понятия о собственности. Да что там говорить, если у них нет даже нотариусов».

И все же побывать в африканской России Дали очень хотелось. Летом 1953 года он предложил своим друзьям и домашним совершить такое путешествие. Свое прибытие на яхте к русским берегам Дали виделось так: «…встречать меня выйдут 80 юных девушек. Я немного поломаюсь. Они будут упрашивать. В конце концов я уступлю и сойду на берег под оглушительный взрыв аплодисментов».

Да, фантазии у Сальвадора Дали были действительно необузданные. Какие девушки?! Какие аплодисменты?! Для Советского Союза Сальвадор Дали был персоной нон грата. Власти долгое время не показывали его картины советским людям, опасаясь за художественную девственность своих граждан: это, мол, их нравы, это, мол, их загнивающее искусство, это, мол, их сумасшедший гений. Параноик. Мистик. Жуткий развратник. И прочее, и прочее. Нам, разумеется, такие гении не нужны! (Бессмертный выкрик спортивного комментатора Николая Озерова: «Нам такой хоккей не нужен!», когда мы впервые встретились с канадскими профи.)

Пропаганда от искусства, искусствоведы в штатском клеили ярлыки: «декадентская живопись», «болезненное восприятие мира», «извращенная буржуазная эстетика» и т. д. И долгие годы имя Дали служило у нас неким зловещим символом современного буржуазного лжеискусства.

Но вот железный занавес пал. Впервые работы Сальвадора Дали (графика и гобелены, но без всяких живописных полотен) были показаны в 1988 году – выставка открылась 15 апреля в Музее им. Пушкина. Многие зрители, отравленные многолетним ядом пропаганды, конечно, вздрогнули от ужаса («страшный монстр», «жестокий безумец» и другие подобные определения). Однако нашлось и немало таких, которые воздали должное художнику – главным образом за его неожиданные фантазии, великолепный артистизм и изысканную технику.