Ультиматум. Ядерная война и безядерный мир в фантазиях и реальности - Страница 80

Еще несколько раз он наезжал в Москву с группами своих студентов. Насколько можно было судить, строгий нейтралитет по отношению к активной политике профессор сохранял неукоснительно (в отличие от сына, который активно поддерживал правых в их штате). Потом он долго и тяжело болел… И вдруг из маленького университетского городка Маунт-Плезант в штате Мичиган, где живет и преподает Де Болт, приходит открытка, извещающая, что в сентябре 1988 года он примет участие в марше мира.

Поход Одесса — Киев, организованный Советским комитетом защиты мира, наша пресса и телевидение хорошо освещали, но, признаюсь, менее всего я ожидал увидеть в рядах марширующих с рюкзаками моего друга — тучного, страдающего диабетом и такого рассудительного Джо Де Болта…

Нет, воистину что-то сместилось, сошло с привычных орбит.

Велик, конечно, соблазн поверить в тенденцию: раз такие, как профессор Де Болт, участвуют в маршах мира по советской земле, то… Но поостерегусь и отмечу это событие лишь как единичный факт. Правда, зная профессора-социолога не один год, отмечу факт как из ряда вон выходящий.

Последняя наша встреча оказалась тем более символичной, что Де Болт всего второй день был в столице — после переезда из Киева, а я еще не успел прийти в себя после "трансатлантического" перелета Нью-Йорк — Москва. Такие нынче времена… Предвидя мой вопрос, профессор сам назвал две причины, определившие решение записаться в этот поход, пока единственный в его жизни. Во-первых, как он посчитал, социологу сейчас просто непременно нужно следить за всем, что творится в СССР. ("Газеты? Телевидение? Только в качестве "затравочной" информации — разбираться предпочитаю сам на месте"). А во-вторых, пусть не прозвучит банально, — естественное желание оставить детям более безопасный мир. "Есть еще и "в-третьих", — улыбнулся Де Болт. — Мой врач считает, что хороший турпоход поможет мне сбросить лишний вес".

…Мы стояли на Красной площади вместе с участниками похода, взявшись за руки и образовав огромную живую эмблему сторонников ядерного разоружения, известную по множеству плакатов и значков: какая-то стилизованная то ли бомба, то ли ракета, вписанная в окружность ("Всего лишь изображение английского железнодорожного семафора, означающее, что путь закрыт", — объяснил Де Болт). Внутри круга кто-то пел, танцевал; потом все пошли, как бы у нас сказали, "водить хоровод" и, наконец, постояли несколько минут в полном сосредоточенном молчании.

Американским борцам за мир весь ритуал был, очевидно, хорошо знаком (чего не скажешь о заметно нервничавших милиционерах). Мне это было в диковинку, ибо я тоже впервые участвовал в марше мира по Красной площади. Но чему я не переставал изумляться — это присутствию на площади профессора Де Болта….

Как и людская одежда на триптихе Акопяна, писатели-фантасты чем дальше, тем решительнее сами выходят на улицы, принимают участие в различных форумах и конгрессах сторонников мира, откладывая в сторону незаконченную рукопись. Время такое, что "невыход" может повлечь за собой обвинение в соучастии.

Американский писатель-фантаст Джеймс Морроу подарил мне свой роман, названный строчкой из знаменитого стихотворения Томаса Стернса Эллиота: "Вот как кончится мир" (1986). У поэта далее следует "не взрывом, но взвизгом"… Морроу рисует в своей притче некий воображаемый суд над всеми нами, живущими сейчас, — соучастниками самого чудовищного преступления в истории, которое все-таки (в романе) произошло. "Атомный Нюрнберг"… А обвиняют нас будущие поколения, по нашей вине — не родившиеся.

Кого только не встретишь в рядах этой ширящейся день ото дня демонстрации! Но есть и колеблющиеся, то сливающиеся с демонстрантами, то вдруг отходящие в сторону.

Той же весной 1982 года я познакомился с одним из самых известных американских фантастов 70 — 80-х годов — Джо Холдеманом.

…Вьетнам, кажется, впервые разделил до того монолитный мир американской научной фантастики по политическому признаку. В мартовском номере журнала "Фэнтези энд сайнс фикшн" за 1968 год две полосы были отданы под платные объявления. На одном под воззванием: "Мы, нижеподписавшиеся, уверены, что Соединенные Штаты должны оставаться во Вьетнаме, чтобы выполнять свои обязательства по отношению к народу этой страны" — стояли подписи 68 американских фантастов. Среди них были Пол Андерсон, Фредерик Браун, Джон Кэмпбелл, Хол Клемент, Роберт Хайнлайн, Ларри Нивен, Джерри Пурнелл, Джек Уильямсон (называю только хорошо известных нашим читателям)…

А на другом листе — тоже декларация: "Мы протестуем против участия США во вьетнамской войне". И 82 подписи: Айзек Азимов, Джеймс Блиш, Рэй Брэдбери, Лестер Дель Рей, Филипп Дик, Томас Диш, Харлан Эллисон, Филипп Хозе Фармер, Гарри Гаррисон, Деймон Найт, Урсула Ле Гуин, Фриц Лейбер, Роберт Силверберг, Норман Спинрэд^[77]…

Появись эти объявления позже, во втором списке обязательно находилось бы имя Джо Холдемана.

Из Вьетнама он вернулся с пулей в ноге и твердым убеждением в голове: все войны бессмысленны и с этим надо поскорее кончать. Название собранной им в 1977 году антологии "Хватит заниматься войной" — это прямой вызов составителям сборников фантастики откровенно милитаристской. За пять лет до выхода сборника ветеран дебютировал в литературе. Однако его первый опыт — реалистической роман "Год войны" заметно уступал таким книгам-соперницам, как "Уловка-22" Хеллера или "Нагие и мертвые" Мейлера; в ореоле их славы дебют Джо Холдемана прошел незамеченным.

Своеобразный реванш писатель взял двумя годами позже, в ином жанре, с которым он потом не расставался.

Его первый научно-фантастический роман "Вечная война" читатели признали лучшим произведением года. "Сцены солдатской жизни наемников будущего, — для объективности я снова цитирую Энциклопедию научной фантастики, — в романе резко противопоставлены взглядам Р. Хайнлайна. Космические ландскнехты Холдемана отправляются на поля сражений с помощью хитроумных временных парадоксов (погружаясь в "черные дыры" — коллапсары и мгновенно оказываясь не только в отдаленной точке пространства, но и в неведомо каком времени. — Вл. Г.). Если скачок получается слишком большим, солдаты рискуют попасть на битву с изрядно устаревшим вооружением… В романе показана жестокая судьба наемников, полностью отчужденных от цивилизации, за которую они воюют"^[78].

После выхода романа в прессе зачастили сравнения главного героя, рядового Манделлы, со Швейком "космической эры"; а саму книгу отдельные критики ставили в один ряд со знаменитыми антивоенными произведениями Ремарка или Хэмингуэя. Не касаясь сопоставлений литературных, художественных, скажу, что по антимилитаристскому пафосу сравнение действительно напрашивалось…

В группе американских туристов я приметил Джо Холдемана сразу же. Большелобый, бородатый, чуть сутулившийся при ходьбе и несколько медлительный в разговоре, он оказался совершенно не похож на заматеревшего "зеленого берета". В нем вообще не было ничего военного, если не считать таковой хромоту — последствие ранения. Во Вьетнаме сражались не только "железные" ребята, знакомые по кинолентам с участием Сталлоне или Шварценнегера, но и множество таких, как Холдеман. Интеллигентов, вырванных из привычных им университетских аудиторий и лабораторий и ввергнутых в самый ад… Какими вернулись из пекла преисподней эти — думающие?