Ультиматум крупного калибра - Страница 7

Тем временем старший патруля сделал характерный жест, будто листает документ, и требовательно протянул руку. Жест не подразумевал никакого перевода и никаких дополнительных пояснений. Неторопливо и неловко, как и подобает растерянным селянам, наши полезли во внутренние карманы за документами. Первым документ протянул Богданов. Он, да и все остальные, надеялись, что этого вполне хватит. Полистает, дескать, патрульный документ и вернет его обратно. Ну а как может быть иначе? Какие такие подозрения может вызвать группа испуганных селян-сербов? Вон сколько их снует по перрону – и тех, кто прибыл из Югославии, и тех, кто приехал из иных краев и стран…

Но отчего-то старшего патруля не устроил один-единственный документ. Он небрежно его пролистал, сунул в карман и опять сделал тот же самый жест, но уже для всех остальных – мол, и вы предъявите, что у вас есть. Делать было нечего – все по очереди стали отдавать старшему патруля свои документы. Он их даже не посмотрел, а сунул все разом в карман и опять сделал понятный жест рукой, означавший, что всем семерым необходимо следовать за ним.

Куда, зачем? Полиглот Павленко, успевший за время краткого пребывания в Белграде выучить несколько самых ходовых фраз на сербском языке, попытался затеять разговор со старшим патруля. Но тот лишь нетерпеливо и раздраженно махнул рукой, показывая, что ни в какие разговоры он вступать не намерен и никаких объяснений давать не желает.

И это было скверно. Это было так плохо, что не сказать как. У спецгруппы «Дон» не было лишнего времени, чтобы идти неизвестно куда и непонятно зачем в сопровождении американского патруля. Им нужно было выполнять задание – время поджимало. Оставалось лишь одно – избавиться от четверых американских солдат. Сделать это было проще простого, но вместе с тем прямо посреди перрона этого делать было нельзя. Нужно было выбрать удобное место, а уж там…

Старший патруля опять сделал знак рукой, и все пошли. Сам старший еще с одним солдатом шел впереди, еще двое солдат – сзади, а посредине гурьбой тяжелым крестьянским шагом шествовали семеро русских.

Они прошли по перрону, затем свернули за угол огромного здания вокзала. Впереди, шагах в пятидесяти, виднелось широкое пространство – должно быть, привокзальная площадь. Но чтобы до нее дойти, нужно было миновать какие-то развалины, вернее, даже не развалины, а нагромождение всяческого строительного мусора: битого кирпича, обломков досок, искореженного железа… Может быть, весь этот сор оставался еще со времен войны, возможно, власти затеяли ремонт или расчищали площадку под новое строительство…

Все это было неважно, важно было другое. Эти безлюдные короткие метры были идеальным местом, чтобы избавиться от вооруженного патруля.

Все дальнейшее произошло мгновенно. Богданов коротко свистнул и тотчас же бросился на старшего патруля. На второго патрульного бросился Павленко. С двумя солдатами, которые шли сзади, вступили в схватку Дубко и Еремин. Спустя какие-то мгновения все четверо патрульных были обезврежены. Разумеется, никто их не убивал, в этом не было необходимости. А просто – мастерскими короткими ударами в нужные места солдаты были лишены сознания. После таких ударов прийти в себя они должны были не раньше чем через два часа. Этого было вполне достаточно, чтобы спецназовцы могли добраться до нужного им места в городе и приступить к непосредственному выполнению задания.

– Ну вот, как всегда! – негромко произнес Терко. – Всю работу выполнили другие! А мне не дали даже размяться! Полное безобразие!

– Найдется работа и для тебя! – коротко ответил Богданов. – Ну-ка, подняли!

Они перетащили неподвижных солдат за кучи строительного мусора, выдернули из их брюк ремни, связали им руки, в считаные минуты вывели из строя оружие. Мстительный Терко взял все четыре автомата и зашвырнул их подальше в кучи битого кирпича.

– Оружие хоть и испорченное, но так будет надежнее! – проворчал он. – Пусть поищут, когда очнутся. А то ишь что удумали – арестовывать мирных югославских пахарей! Проклятые прислужники капиталистов!

Богданов наклонился над старшим патруля и вытащил у него из кармана реквизированные документы.

– Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, – сосчитал он. – Все на месте. А теперь – вперед. И чем быстрее, тем лучше. А то вдруг этих юношей бледных со взором потухшим хватятся!

Когда они прибыли в город, уже изрядно стемнело. Здесь, в Темпельхофе, спецназовцам нужно было разыскать один адрес, где их также должны были ждать. Адрес нашли быстро – помог профессиональный навык ориентироваться в городе, даже совсем незнакомом. Объект представлял собой расположенное на самой городской окраине длинное приземистое мрачное здание – то ли склад, то ли какой-то цех. Здание было огорожено высоким забором из металлических прутьев с небольшой, едва различимой калиткой. По ту сторону калитки на столбе светился тусклый электрический фонарь.

– Уж не ошиблись ли там, в Москве, когда называли нам этот адрес? – полушепотом произнес Дубко. – Какой-то сарай, а не представительство советской разведки…

– Ну, так ведь нам и полковник Мостовой в Москве говорил, что это будет мастерская, – таким же полушепотом отозвался Богданов. – Так что вроде все сходится…

Он подошел к калитке и попытался ее отворить, но калитка не поддавалась. Должно быть, она была заперта изнутри, так как снаружи никакого замка или засова видно не было.

– Эй! – крикнул Богданов. – Алло!

Он нарочно произнес именно такие слова, а не какие-нибудь другие. В этом таился тонкий профессиональный умысел. Слова «эй» и «алло» звучат примерно одинаково на любом языке, и поди разбери, кто их произносит – серб, русский, немец или еще кто. И если бы оказалось, что в Москве с адресом что-то напутали, и на зов выбежала бы какая-то свирепая охрана – полицейские, солдаты или еще кто-нибудь, – легко можно было бы приподнять шляпу в знак извинения – мол, ошиблись, и спокойно уйти. Но, однако же никакая свирепая охрана не появилась, а появился мужчина с палкой в правой руке. Он переложил палку из правой руки в левую, затем – обратно из левой в правую, подержал палку на весу, будто определяя, насколько она тяжелая, опять взял ее в правую руку и только после этого спросил на немецком языке:

– Wer Sie? Was Sie brauchen? Das ist Reparaturabteilung.

И эти слова, означавшие в переводе «Кто вы? Что вам надо? Это ремонтный цех», и все манипуляции с палкой были именно то, что нужно. Это означало, что группа попала именно туда, куда нужно. Предстояло обменяться лишь паролем с отзывом.

– Холодно здесь у вас. Октябрь, а уже пахнет зимой, – сказал Богданов на русском языке.

– Когда дует ветер с востока, тогда теплее, – так же, на русском, ответил мужчина.

Это были пароль и отзыв.

– Проходите, – сказал мужчина.

Он пропустил в калитку семерых гостей, сам вошел последним и запер калитку на замок.

– Сюда, – указал мужчина.

Он провел их по темному коридору, и вскоре они очутились в большом продолговатом помещении, и впрямь напоминавшем ремонтный цех. Здесь стояли несколько станков, валялись какие-то железки и даже несколько полуразобранных моторов.

Навстречу вошедшим поднялись два молодых человека в рабочих спецовках.

– Ганс и Пауль, – коротко отрекомендовал их мужчина. – А я – Иоганн.

– Ну, а мы – граждане Югославии, – отрекомендовался в ответ Богданов. – Сербы. Прибыли в Западную Германию на заработки.

– Понятно, – сказал Иоганн. – Как добрались?

– Без приключений, – коротко ответил Богданов.

– Прекрасно, – сказал Иоганн, а Ганс и Пауль лишь молча кивнули. – Чем мы можем помочь?

– Для начала доложите обстановку, – сказал Богданов. – Во всех подробностях и со всеми нюансами.

– Хорошо, – кивнул Иоганн. Какое-то время он молчал, собираясь с мыслями, затем спросил: – Что вас интересует в первую очередь?

– Обстановка у Берлинской стены, – ответил Богданов. – В общем и целом, мы, конечно же, в курсе, но пока мы добирались сюда, многое могло поменяться.