Улица Бед - Страница 4
Изменить размер шрифта:
На севера – сказали доктора
На севера, на севера, на севера!
На севера (сказали доктора),
на севера, где северный народ
даже в пургу не пропадёт.
На севера отправилась Москва
Брянск, Белоруссия, Литва..
На севера – на Дальний на восток,
на Сахалин, Курильск, Владивосток,
на БАМ, Амур, в Хабаровск..
О сколько ж нас пропало
пропало навсегда!
Там наша даль-земля,
она нас понесла
и всё несет несёт
вперёд вперёд вперёд..
А впереди пурга
и бешеный народ.
Ну кто его поймёт?
То пляски-свистопляски,
то мёрзлая вода,
то горы-перегоры,
то дружба навсегда!
И водка рекой —
хочешь пей, а хочешь пой
про горы-перегоры,
про рыбу и про лес,
про баню, прорубь, шубу..
Ну вот и чёрт залез
в истерзанную душу:
«Такие, брат, дела.»
– Зачем же я припёрся
на эти севера?
* * *
На севера, на севера, на севера,
на севера (сказали доктора).
Я верю, верю, верю докторам,
свой север никому я не отдам!
Пьяный доктор спит на лавке,
мёрзлый город не поёт.
Не помри сегодня, Клавка —
сала шмат Колян несёт..
Разговор с антиПризраком
антиВремя антимашет
антиАнгела крылом,
антиПризрак антипляшет
и кричит: " Антиумрём!» —
анти анти анти анти
антураж, такой уж век.
В этом веке был бы с нами
анти антиЧеловек.
Ну вот и всё. Моё сердечко
расщепилось на куски,
потому что на крылечко
села тень антиТоски
и сказала: «Как же скучно
кушать ваши «пирожки»;
ты б взяла, подружка, ручку —
разорвала на куски
эту пыльную планету
бойкой повестью своей!»
Я вздохнула: «Конец света —
не пишу я повестей».
Наши дети по тюрьмам
Зарешёченные окна
напускные мебеля,
над судьбой конвой хлопочет —
так проходит жизнь твоя.
Ой, душоночка пустая
лишь хохочет – вот смешная!
Ты не с нами, не со мной,
не с папой, мамой. Чёрт с тобой.
А на улице прохлада,
а на улице зима.
Довела ведь до сарая
пацана его ж шпана.
Вот ходи теперь и пой
от столовки в общий строй!
Ты не папкин, ты не наш,
не твоя рука тряслась
наливая в чашку чай:
– Был сын. Вышел. Потерял.
* * *
«На возвратку, на возвратку,
на возвратку!» – лишь мечта.
А возвратка покатилась
побежала, понеслась:
те же драки, тот же вор.
Командир на нары лёг
и закрыл глаза: «Покой.
Придут завтра за тобой!»
Какая картина
«Это ж какая картина! —
я сама себе говорила. —
Чудесная просто картина
И сколько ж я денег пропила!
А могла бы купить картину
и повесить её на стенку.
Тогда снимали бы пенку
с тёплого тёплого пива,
рассматривая картину,
мои дорогие подружки,
говорили бы: «Инна, ты душка,
что купила эту картину»! —
а потом смеялись мне в спину:
«Дура наша подруга,
она поэт, и в этом вся скука!»
Скоро Новый год
Наши сани едут сами!
Скоро скоро Новый год!
Почему то нам с усами
никто денег не даёт.
А мы и не просим!
Но дитё подарочков просит,
баба золотую цепочку,
а тёща сорочку,
и тесть (чтоб он лопнул)
ждёт, чтобы я с ним рюмочку хлопнул.
Нет, денег мы совсем не просили —
не наша это прерогатива!
Мы лопаты в руки и топоры:
«Ну с Новым годом, Мороз, мы пришли!»
Дети в школу пойдут
Завтра дети красивые в школу пойдут:
хошь, не хошь – заставят учиться.
А плакать и материться
станут бабушки и отцы.
Нет, не потому что они, как псы,
а просто сильно переживают.
Век скороспелый себя изживает.
Скоро и вы, детки, будете материться,
ибо, учиться
заставите своих деток и внуков.
Да за что же земле така мука?
Где Балтика
«Балтика – это где?» —
спрашивали сахалинцы.
«Где то, где то, где то, —
отвечал синий ястреб. —
Вам не доплыть.»
Сахалинцы кидались
в свой Татарский пролив и плыли:
брасом плыли и в размашку..
Ни один не доплыл!