Улица Райских Дев - Страница 1

– Давайте сначала проедем на улицу Райских Дев, – неожиданно для себя обратилась к таксисту Джесмайн.

– Хорошо, мисс, – ответил водитель-араб, бросив взгляд в зеркальце обзора на золотистые волосы пассажирки.

Джесмайн сама не понимала, как вырвались у нее эти слова. На пути из каирского международного аэропорта и еще раньше, во время беспосадочного перелета Лос-Анджелес – Каир, она уверяла себя, что не приблизится к улице Райских Дев. Она решила как можно скорее покончить с делами, которые потребовали ее присутствия в Каире, и немедленно вернуться в Лос-Анджелес. Обескураженная собственной импульсивностью, она уже хотела приказать водителю ехать прямо в отель. Но ничего не сказала.

Она должна была побывать на улице Райских Дев, хотя сердце ее сжималось от страха.

То и дело нажимая на сигнал, шофер вел машину по многонаселенным кварталам старого Каира.

– Очень славная улица, такая красивая, – заметил он. В его взгляде отразилось любопытство, и Джесмайн поняла, что туристы редко выбирали маршрут на улицу Райских Дев. Она сидела в маленькой пыхтящей машине, украшенной внутри цветными кисточками и бумажными цветами, с Кораном, Священной книгой мусульман, лежащим на приборной доске, задрапированной бархатом, и нервно поглаживала тонкими пальцами ткань своих синих джинсов. Она предпочитала джинсы всякой другой одежде и носила их даже во время обходов в детской клинике. «Разве врач так должен одеваться, доктор Ван Керк?» – раздраженно спрашивала ее заведующая отделением.

Такси объезжало площадь Освобождения; Джесмайн видела среди пешеходов на тротуарах юношей в синих джинсах, в брюках-клеш, вышедших из моды, или в облегающих нейлоновых шортах. Встречались и мужчины в традиционной одежде – длинных свободных рубашках—галабеях.

Было много молодых женщин с пышными распущенными волосами в юбках и блузках, и женщин, одетых по моде нового фундаментализма в «исламскую одежду» – длинные платья, с лицами, прикрытыми короткими вуалями, и крестьянок, скользящих по мостовой в своих узких черных платьях, обтягивающих ягодицы, выявляя прелести, которые одежда должна была скрывать.

Джесмайн искала взглядом в толпе светлокожую золотоволосую девчушку, скачущую вместе со своими смуглыми друзьями, беззаботную, не ведающую о том, что готовит ей судьба…

Джесмайн наклонилась к стеклу: может быть, она в самом деле здесь, девочка из прошлого? И можно остановить такси, схватить ее и сказать: «Идем со мной! Я укрою тебя от угрозы и предательства, которые готовит тебе судьба…»

Такси фыркнуло и замедлило ход; у Джесмайн перехватило дыхание. Эта улица, деревья, сад за оградой – казалось, давно забытые и такие знакомые, как будто она видела их только вчера. И снова страх сжал ее сердце.

С таким же чувством она отбросила письмо, которое получила несколько дней назад в Лос-Анджелесе, письмо из Каира. «Доктор Ван Керк, вы должны незамедлительно приехать в Каир по делу о наследстве. Ваше присутствие необходимо». Подпись адвоката ее семьи – она знала его с детства, проведенного на улице Райских Дев. Стало быть, он еще жив.

– Ты должна поехать, – сказала ее лучшая подруга доктор Рашель. – Если ты определишь свои отношения с семьей, твоя жизнь наладится и на душе будет спокойнее.

Джесмайн позвонила адвокату.

– Дело слишком сложное, вам надо приехать.

– Остановитесь, пожалуйста, – сказала она водителю. Машина остановилась под сенью зеленого шатра – ветви могучих деревьев свешивались из-за каменной стены. В глубине обширного сада, такого удивительно безмятежного посреди кишащего людьми города, виднелся большой старый дом – трехэтажный, из розового камня, с узорными балконами и деревянными жалюзи на окнах. Потрясенная Джесмайн не могла оторвать взгляда от здания, где она родилась, где прозвенел ее первый смех и пролилась первая слеза.

«И откуда я была изгнана, преданная проклятью и обреченная на гибель», – мрачно подумала она.

Она смотрела и смотрела на дом – этот каменный монумент обветшалой славы прошлого ее страны. Эти окна могут открыться, и в них покажутся лица, которые она нежно любила, которые ненавидела, которых боялась, – лица людей разных поколений могущественной аристократической семьи Рашидов. Безмерно богатые, близкие друзья королей и пашей, блистающие и благословенные, и таящие под покровом славы – грех, разврат, убийство. В ее сознании загорелись вопросы: живы ли они, не распалась ли семья?.. Зазвучали слова давних лет, сказанные ее бабушкой Амирой:

– Женщина в своей жизни может иметь несколько мужей, много братьев и сыновей, но отец останется единственным.

– Водитель, – резко сказала Джесмайн, вычеркивая из памяти день последнего страшного свидания с отцом, – везите меня в отель «Хилтон».

Когда такси уже ехало по одной из центральных улиц города, Джесмайн вдруг поняла, что плачет. В аэропорту, выходя из самолета, она опасалась, что, ступив на землю Египта, не совладает с собой, но не испытала ожидаемого потрясения и чувствовала себя так же, как в любом другом аэропорту. Потрясение наступило теперь, когда она увидела свой родной дом на улице Райских Дев.

Сквозь слезы смотрела она на улицы Каира. Сколько изменений произошло за эти годы… На стройных фасадах старинных аристократических особняков, проданных современным бизнесменам, сияли неоновые надписи; кругом возводились новые высокие здания и стоял неумолкаемый шум строек.

Но несмотря на все изменения, это был ее любимый Каир. Бесстыдно-ослепительный, дерзко сияющий, вынесший десятки столетий нашествий, оккупации, войн, эпидемий и правления полубезумных эксцентричных властителей.

Такси объезжало кругом площадь Тахрир, огороженную в связи с постройкой новой линии метро. Джесмайн видела новых женщин Каира, невозмутимо идущих по улицам по своим делам или сидящих на террасах кафе.

Когда Джесмайн увидела наконец отель «Нильский Хилтон», не показавшийся ей теперь столь современным, как некогда, она вспомнила свою свадьбу в этом отеле и подумала, стоит ли по-прежнему в вестибюле бронзовый бюст Насера. А рядом со зданием «Америкэн экспресс офис», как и прежде, маленькая лавочка мороженщика, окутанная ароматом ванили, – она, Камилия, Тахья и Захария всегда покупали там мороженое. И еще там стояли продавцы жасмина, так густо увешанные гирляндами, что за цветами не было видно их лиц; и еще крестьянки-феллахи, торгующие жареными зернами кукурузы, – примета наступающего лета.

Джесмайн высунулась из окна. Некогда она поклялась не возвращаться в Каир, и она собиралась сдержать свою клятву. Тело ее прибыло в Каир для переговоров о наследстве с юристом мистером Абделем Рахманом, но душа и сердце благополучно пребывали в Калифорнии.

Машина подъехала к отелю, и привратник открыл дверцу, с улыбкой проговорив:

– Добро пожаловать в Каир!

Он так же внимательно посмотрел на золотистые волосы Джесмайн, как таксист и носильщик на аэродроме, и она напомнила себе, что надо купить шарф, чтобы не ходить с непокрытой головой в мусульманской стране. Выходя из самолета, она надела свитер, чтобы прикрыть обнаженные руки, но шарф сунуть в сумку забыла. Джесмайн взяла в дорогу совсем небольшой чемодан, так как собиралась пробыть в Каире не больше двух дней. И ни в коем случае не посещать дом на улице Райских Дев.

Коридорный взял чемодан и пошел за ней к конторке регистрации. Войдя в вестибюль, Джесмайн услышала музыку и громкие голоса: вошла свадебная процессия – впереди танцоры и музыканты, потом молодожены, окруженные друзьями и родственниками, бросавшими монеты «на счастье». Джесмайн подождала, пока с ней поравнялась невеста, за которой две девчушки несли длинный шлейф. Она невольно вспомнила свою свадебную процессию, как шла через этот же вестибюль тогда еще только что построенного отеля. Как она была счастлива! Джесмайн нашла в сумочке мелочь и бросила под ноги молодоженам со словами: «Счастья вам. Мабрук». Клерк за конторкой, красивый молодой человек, приветливо поздравил ее с прибытием в Каир. Его улыбка была по-восточному льстивой, а взгляд черных глаз – томно-ласковый; она успела отвыкнуть в Калифорнии от этих повадок. Джесмайн спросила его, нет ли ей писем; он посмотрел и учтиво ответил: