Улица Чехова, 12 - Страница 10

Имя А. Ф. Федотова по праву стоит рядом с имена­ми К. С. Станиславского и Ф. П. Комиссаржевского, организаторов Общества искусства и литературы — предтечи Художественного театра. К. С. Станиславский писал о Федотове как об одном из своих учителей: «Впервые я встретился с настоящим талантливым ре­жиссером, каким был А. Ф. Федотов. Общение с ним и репетиции были лучшей школой для меня».

Драматическое училище Федотов открывает осенью 1889 года в доме Щербаковой в Дегтярном переулке. Спустя год оно переезжает в дом Шубиной и Оболен­ского.

Училище находилось в ведении министерства на­родного просвещения, программа предполагала трехго­дичный курс обучения. В объявлении, помещенном газетой «Русские ведомости», перечислены такие пред­меты: выразительное чтение и ораторская речь; сцени­ческое искусство; теория словесности; история драмы; история литературы; французский язык; пластика и мимика; фехтование; выразительное пение; сцениче­ская практика (грим, репетиции и спектакли). В мо­мент открытия училища было набрано 30 учеников.

Ученические спектакли проходили в разных поме­щениях: упоминаются театр Горевой, здание Охот­ничьего клуба. Но бывали спектакли и в здании учили­ща. В рукописном отделе Государственного централь­ного театрального музея имени А. А. Бахрушина хранится приглашение на ученический спектакль, написанное рукой Федотова на бланке училища и от­правленное театральному критику С. В. Флерову (Васильеву). В нем говорится, что спектакль будет дан в здании училища, сбор пожертвован Обществу попечения о неимущих детях, поэтому Федотов имеет право всего на 12 приглашений. «Спектакль закрытый, приезд во фраках, начало ровно в 7 час»,— пишет Александр Филиппович. Письмо датировано 14 декабря 1890 года, спектакль должен был состояться 23 декаб­ря. Представлялась в тот вечер пьеса П. Д. Боборыкина «Ребенок» '.

Так что, вероятно, парадная зала старинного особ­няка  каким-то образом была приспособлена под теат­ральный   зал,   вмещавший   несколько десятков   зрителей.

В 1893 году после двадцатилетнего перерыва А. Ф. Федотов решает вернуться на сцену. Правда, играть на подмостках Александрийского театра в Пе­тербурге ему пришлось недолго, зимой 1895 года он скончался.

Переезд Федотова в Петербург означал закрытие его московской театральной школы. Но просветительская миссия дома на Малой Дмитровке не оборвалась, ему предстояло увидеть в своих стенах еще многих творцов отечественной культуры.

1881 год... По Малой Дмитровке идет высокий молодой человек. Мы, присмотревшиеся к хрестоматийным фо­тографиям с бородой и непременным пенсне, вряд ли узнали бы в нем Антона Павловича Чехова. Он направ­ляется в дом № 1, где помещалась редакция журнала «Зритель», одного из многих, печатающих его юмори­стические рассказы под самыми неожиданными псев­донимами, среди которых чаще всего мелькает «Антоша Чехонте». Но именно сюда он приходит едва ли не ежедневно,   поскольку редакция, как вспоминал его брат Михаил, «была более похожа на клуб», а сам жур­нал «стал специально «чеховским», так как в нем все литературно-художественное производство целиком пе­решло в руки сразу троих моих братьев — Александра, Антона и Николая» (Александр был в числе авторов, Николай — делал иллюстрации).

Так судьба еще в юности прокладывает маршрут Чехова через Малую Дмитровку, где позднее, в 90-е го­ды, три дома, пусть на короткое время, станут его адресами. Потому что та же судьба жестоко распоря­дится, вынудив Антона Павловича, полюбившего Моск­ву еще в первый свой приезд из Таганрога на каникулы семнадцатилетним гимназистом и сказавшего: «Я на­всегда москвич», так и не иметь в любимом городе постоянного адреса, пошлет ему сжигающую болезнь, скитальческую жизнь и даже смерть на чужбине.

Но Малая Дмитровка, хранящая его следы, увеко­вечит имя Чехова в Москве, спустя десятилетия она будет названа улицей Чехова. Не миновал Антон Пав­лович и дома на углу Успенского переулка.

Впервые Чехов поселился на Малой Дмитровке во флигеле дома Фирганга (ул. Чехова, 29, во дворе), от­меченном ныне мемориальной доской, в конце 1890 го­да, вернувшись из поездки на Сахалин.

Уходила в прошлое дворянская Москва, уступая место Москве капиталистической, менялся ее силуэт. Рядом с уютными особняками росли многоэтажные и многоквартирные дома, строящиеся по заказам купцов, уверенных, что у них «денег хватит на все стили». Це­ны на наемные квартиры подскочили, и такие дома получили меткое название «доходных домов». Город охватила домостроительная лихорадка. Промышленная и торговая Москва настойчиво теснила традиционные обители московского дворянства, лишь небольшие ост­ровки, главным образом в районе Арбата и Пречистенки, упорно сопротивлялись натиску. Пыталась сохра­нить свой характер и Малая Дмитровка. Здесь не было промышленных предприятий, больших магазинов. Это дало основания Чехову написать не без иронии в 1891 году своему другу архитектору Ф. О. Шехтелю: «Я уже аристократ и потому живу на аристократической ули­це». Современник отмечал: «...Перейдя через Тверские ворота, вы на Малой Дмитровке очутитесь опять в бар­ской Москве. Эта улица одна из самых красивых, чи­стых, широких и с постоянной ездой, особенно летом; тут пролегает путь на дачи через Бутырки в Петров­ско-Разумовское».   Но время  брало  свое.  И именно Малая Дмитровка стала первой улицей города, по кото­рой в 1899 году от Страстного монастыря прошла линия электрического  трамвая.  Звонки трамвая  заглушали стук карет и экипажей, извозчичьих пролеток и линеек. Возвратившись из путешествия по Сахалину, Чехов переживает трудные дни, мечется, терзаясь неудовле­творенностью собой, страдая от непонимания многих друзей, видевших в нем по-прежнему коллегу по жур­нальной круговерти, тогда как Антоша Чехонте уже превратился в Антона Павловича Чехова; закончилась эпоха   газетно-журнальной   текучки — наступила зре­лость, а с ней и первое подведение итогов:  «Я не шантажировал, не писал ни пасквилей, ни доносов, не льстил, не лгал, не оскорблял, короче говоря, у меня есть много рассказов и передовых статей, которые я охотно бы выбросил за их негодностью, но нет ни одной такой строки, за которую мне теперь было бы стыдно». Эти слова были написаны в 1890 году в доме на Садо­вой-Кудринской улице, ставшем теперь по праву До­мом-музеем А. П. Чехова, поскольку в нем он прожил с 1886 до 1890 года, дольше, чем в других московских квартирах. В короткой жизни Чехова временные поня­тия как-то странно смещены: всего четыре года? целых четыре года? Сколько бессмертных страниц написано здесь, какие замечательные люди открывали дверь с медной дощечкой «Доктор А. П. Чехов»... В марте 1892 года Чехов покупает имение Мелихово, которое на семь лет станет его домом.

В эти годы болезнь, зловещие признаки которой появились еще в студенческие годы, неуклонно обостря­ется, но, верный выработанному жизненному кредо, Чехов всячески лелеет в себе надежду на невозможное и пытается убедить в этом окружающих: «Я жив и здо­ров. Кашель против прежнего стал сильнее, но думаю, что до чахотки еще очень далеко». Однако наступает все же день 22 марта 1897 года, поставивший все точки над i, когда в Москве во время обеда в «Эрмитаже» у Антона Павловича открывается сильное легочное кро­вотечение, заставившее его лечь в клинику профессора Остроумова (Б. Пироговская ул., 2). Необходимость пе­ремены климата становится очевидной: «...бациллы го­нят меня, и я опять должен буду скитаться всю зиму». Надо было думать о постоянном пристанище на юге. В октябре 1898 года умер отец Чехова — Павел Егоро­вич. Это событие подстегивает решение, и вскоре Чехов покупает участок в Ялте и приступает к строительству дачи, а спустя некоторое время Мелихово было продано.

Но еще до этого Мария Павловна с матерью переез­жают из опустевшего Мелихова в Москву и поселяются вновь на Малой Дмитровке, на этот раз в уже хорошо известном нам доме № 12. В этот период отношения Ан­тона Павловича с единственной сестрой становятся еще более близкими, и не случайно ее долгая жизнь, протя­нувшаяся на полвека после кончины брата, была отда­на увековечению его памяти.