Ульфхеднар (СИ) - Страница 16

— Пробуем, — велел Лейф хёвдинг. — Бранд, со стрелками на нос. Щиты поднять. Гребцы носовые и кормовые — на вёсла. Смену на правый борт. Остальным готовиться. Сэхунн…

Сэхунн и без отцовского повеления знал, где его место. Кинулся сразу на корму, прихватив меч. Торопливо достал из сундука лёгкую броню, надел, несколько раз потревожив правую — бесполезную — руку. Место на сиденье кормчего ему уступил рыжий Гард. Сэхунн умостился и огладил левой ладонью правило. Гард же притащил щит и оставил рядом — во время боя ему выпадала честь закрывать Сэхунна щитом.

В свете факелов по правому борту Сэхунн разглядел стоячую воду и топкое болотце, поросшее мелким кустарником, слегка шевельнул правилом — и «Ворон» мягко притёрся бортом к берегу. Вёсла по правому борту опустили, взбив ил, утопили лопасти среди кочек. Как ни странно, но удержать «Ворона» опущенными вёслами на месте вышло проще, чем казалось. Ленивое течение огибало «Ворона» от носа до кормы и не сносило назад. Гребцы по правому борту тоже не жаловались — удерживали вёсла вроде бы без особых усилий, упирались лопастями в топкую почву берега и негромко переговаривались, стреляя друг в друга шуточками.

— Агни, у тебя самое длинное весло*. Будешь якорем. Гляди, не чихни только, а то отнесёт кормой обратно к Янтарному берегу.

— Лаги, сожри тебя тролль, да у тебя весло на палец длиннее моего — сам не чихни, — проворчал с носа Агни.

— Что вы ржёте конями? Оба не чихните, а то остальные пупы надорвут.

— Вот пёсьи выкормыши, — добродушно прогудел Лейф хёвдинг. — Вы ещё покричите.

— Да пускай позубоскалят, — отмахнулся Турин. — Знич ровный пока — враг ещё мыкается по реке слепым кутёнком. Подойдут, наверное, как светать начнёт. В тумане. Туман на рассвете густой, как молоко. Глядишь, сами брюхом влезут на мель — реку они не знают.

В ожидании каждый миг растягивался в длинную-длинную струну, но так было всегда. Сэхунн привык и держал правило легонько, самыми кончиками пальцев. Сам же глядел на воды по левому борту, слушал шёпот волн и искал взглядом хищные тени. Не находил. Венды умели прятать снекки так, что не разглядишь, даже если знаешь, куда смотреть. Турин указал, где схоронились свои. Сэхунн все глаза проглядел, да толку…

Гребцы унялись, а над широкой рекой сумраком доживала ночь, рассечённая лунным светом, как призрачным мечом. Этот зыбкий меч отражался в воде и дрожал рябью на речной глади. В прибрежных кустах безутешно плакала какая-то птица, раз за разом заходясь пронзительными криками. Иногда сверкала серебристым боком дурная рыбина, выскочившая на миг из воды, и с тихим всплеском вновь терялась в волнах. А река будто дышала ленивыми волнами, притягивая к себе молочную пелену на востоке. Светлая пелена наползала на сумрак, тени выгорали, бледнели, а потом над водой густели, обращаясь в клочья тумана.

На море туман сулил неприятности, а венды совсем тумана не боялись. Турин довольно жмурился и разминал то ноги, то руки, стараясь не шуметь. И верно — над водной гладью перед рассветом звуки далеко разносились.

Скоро на туман лёг низкий вой. Не сказать, что выли громко, но этот вой пробирал до костей, сводил тоской всё внутри, выворачивал. Турин тотчас кинулся на корму, постоял рядом с Сэхунном, вглядываясь в дымку, потом вернулся к убранной мачте и жестом показал — враги близко. Сразу разобрали щиты, подняли, закрывая стрелков, гребцов и Сэхунна. Прочие держали себе щиты сами.

Врагов услышали задолго до того, как увидели. Те шли на вёслах, и опознать звуки никому труда не составило. Лейф хёвдинг неспешно обматывал левую руку куском светлого полотна, после поднял. Гребцы изготовились — ждали отмашки. Только в молочных клубах проступили носы с зубастыми тварями — аж два, Лейф хёвдинг руку опустил.

Вёсла ушли в воду без всплеска, а Сэхунн крепче взял правило — ему предстояло пройти перед врагами, навести их на опасное место, вовремя отвернуть и развернуть «Ворона». На чужих лодьях заметили «Ворона», когда Сэхунн вывел драккар левее и оторвался правым бортом от берега на среднюю длину весла.

Над рекой пролетел оклик, а после в щиты ударили стрелы. Рыжий Гард верной рукой прикрывал Сэхунна слева, а сзади Сэхунна защищала высокая спинка сиденья для кормчего.

По памяти Сэхунн отметил для себя близость утёса, вгляделся в рябь на волнах, а потом заставил «Ворона» пройти опасно близко от показанного Турином места. Справа чуть толкнуло в борт упруго, и Сэхунн довёл правило, чтобы корму занесло влево на полукруг. Опытные гребцы на разных бортах догребали, довершая плавный и стремительный оборот «Ворона». В один миг «Ворон» убрал корму из-под обстрела и оскалился на врагов носовым драконом, суля скорую расправу всякому, кто дерзнёт бросить вызов.

Лейф хёвдинг дважды ударил по щиту мечом, и гребцы послушно развернулись на скамьях, чтобы грести против течения — к Цвику, кормой вперёд. Одиночный удар о щит — стой!

Впереди в молочном тумане натужно заскрипело дерево, затрещало и заплакало. После глухого удара треск стал почти оглушительным. В тумане закричали, а стрелы полетели уже беспорядочно да больше мимо «Ворона».

По правому борту над рекой зарычали-зарокотали «Рубон!» и неясными вспышками факелов завертелось в звоне и криках светопреставление. Ничего не было видно, зато по звукам походило на сами Сумерки Богов.

Сэхунн качнул правилом, выравнивая ход «Ворона», а потом улыбнулся — на носу хрипло закричали «Халейг!» Над кормой свистнули две стрелы — последние. Левый борт «Ворона» толкнулся в податливую преграду. Сэхунн в густом тумане не видел вражеские лодьи, угодившие в ловушку, но по дрожи киля чуял, что носом «Ворон» притопил чужой борт. Металл звякнул о металл — и началось.

Место своё Сэхунн покинуть не мог ещё. Оставалось только по звукам угадывать, что творилось на середине реки — правее от них — и на носу «Ворона».

Сэхунн сразу мог сказать, что сеча на носу «Ворона» затянется. По осадке вражеских лодий понимал — людей там много, а на «Вороне» шли остатки хирда Лейфа хёвдинга да десяток Турина. Маловато выходило, пусть и каждый хирдман да венд стоили двоих, а то и троих из нападавших.

Вендские снекки в среднем течении реки управились скорее. В тумане вновь дружно пророкотали «Рубон!» и загудели в боевой рожок — знак победы.

Сэхунн вздрогнул от неожиданности, когда тёмными змеями возникли снекки в молоке тумана. Одна — за кормой «Ворона», а другая — с правого борта. Скользили бесшумно хищными тварями. А после на корму спрыгнул воевода Кай — Сэхунн вмиг узнал его по волчьей накидке. Поверх тёмных косиц скалила клыки волчья голова, а в обеих руках Кай держал лёгкие клинки, подобные тому, что Сэхунну достался, только короче и обагрённые кровью.

Сэхунн обмер весь под пристальным взглядом заметно посветлевших глаз — волчьих, с прозеленью. Отметил хищно искривлённые губы и зубы оскаленные. После Кай, бесшумно переступая по палубе, стремительной тенью умчался на нос. Следом полезли венды, устремившиеся за воеводой. Над туманом вновь поплыл клич, подобный волчьему рычанию, и схватка пошла злее. Сэхунн видел, как Гард пробежал и сиганул через скамью, держа в руках зубастый якорь.

Поколебавшись, Сэхунн выпустил правило, взял в левую руку меч и сторожко двинулся по слегка качающейся палубе к носу. Раз Гард бежал со сцепным якорем, оставить правило уж было можно — борта скрепили. Ближе к носу Сэхунн ловко удержался на ногах на скользкой от крови палубе. Он шёл на звук и уговаривал туман расступиться или истончиться.

У носовой скамьи сидел кто-то из раненых, двое оставались на носу и стерегли канаты, заодно помогали раненым. Рядом с носовым драконом застыл с натянутым луком Бранд: выпустил стрелу, выхватил из тула другую, стремительно наложил и замер, выискивая цель на полузатопленной палубе вражеской лодьи. Там схватка откатилась к снятой мачте.

Сэхунн перебрался через борт, прыгнул и едва не оскользнулся, но устоял-таки на ногах. Вскинул левую руку по наитию — и выметнувшийся из тумана воин напоролся на острый кончик меча. Сэхунн с непривычки дёрнул меч к себе, оттолкнул грузное тело правым плечом, поморщился от резкой боли, порождённой толчком. Но новый клинок не застрял — рассёк плоть, как масло.