Укрощенная гордость - Страница 16

Протос окинул ее удивленным взглядом.

– Вы что, шутите?

– С какой стати? – Полетт опустилась в прохладное кожаное кресло, размышляя, когда же появится Франко.

– Карлос Мендоса – это отец Франко, мисс Харрисон, – с величайшим почтением в голосе произнес он. Полетт замерла, пораженная, а Протос улыбнулся. – Надеюсь, это имя вам что-нибудь говорит?

– Да, конечно, – пробормотала Полетт пересохшими губами. Карлос Мендоса был одним из богатейших людей в мире и последние годы прожил затворником, побуждая средства массовой информации сочинять про него самые невероятные истории и сравнивать его с покойным Говардом Хьюзом.

Протос внимательно изучал ее лицо.

– Вы действительно не знали, – сообразил он с нескрываемым удивлением. – Но ведь об их родстве широко известно. Франко отказался от фамилии Мендоса и много лет назад взял фамилию матери.

Черт бы побрал этого Франко за то, что не сообщил мне о таких деталях, в сердцах подумала Полетт. Она ведь моментально бы попала впросак, стоило только в соответствующей компании обнаружить свое невежество. Карлос Мендоса умирает, и пресса до сих пор не ведает об этой сенсационной новости. Весь капитал, сумма которого превосходит разумение, скоро перейдет в другие руки. Франко играет на гораздо более крупную ставку, чем она даже могла себе представить. Наследство, ради которого многие решились бы и на убийство, не говоря уже о лжи и притворстве.

Полетт была глубоко потрясена тем, что узнала. Ярость, в которую пришел Франко из-за того, что она не рассказала ему о депрессии отца, поразительная доброта, с которой он в результате отнесся к нему… оба эти события продемонстрировали новые свойства изменчивой натуры Франко. Но теперь Полетт ощутила, что и эти ее новые открытия мало что дают для постижения его образа.

Потребовал ли Карлос Мендоса от сына вступления в брак как непременного условия для получения наследства? Полетт не могла придумать иного повода, ради которого Франко решил бы пойти на обман. Но возможно ли, чтобы человек, подобный Мендосе, согласился, что двадцатишестилетняя вдова, не имеющая практически ни гроша за душой, станет подходящей избранницей для его единственного сына и наследника? Интрига закручивается, со страхом подумала Полетт. Неужели она опять влипла в какую-то неприятную историю?

Сначала раздался мелодичный голос стюардессы, потом Полетт подняла голову и увидела Франко, идущего от кабины пилота. Он плавно опустился в кресло напротив нее. В летнем изысканном кремовом костюме, выгодно оттеняющем золотистый цвет его кожи, Франко был удивительно красив. Несомненно, не одна дамская головка повернулась ему вслед, когда он шел к трапу самолета. Что и говорить, редкая женщина устоит перед столь неотразимым мужчиной.

Тело Полетт непроизвольно отозвалось на ту мощную эротическую силу, которая исходила от него. Она ощутила, как ее соски под шелковым лифчиком набухают, стук сердца заполняет уши и почти невозможно становится дышать.

– А мне тебя не хватало, – промурлыкал Франко, вытягивая длинные ноги, и, лениво расслабившись, развалился в кресле, когда раздался шум заводящихся двигателей. Откинув голову, он придирчиво рассматривал Полетт из-под пушистых черных ресниц. – Я даже сейчас чувствую, как от тебя жар исходит.

– Глупости! – возмущенно бросила Полетт.

Когда они поднялись в воздух, Франко повернулся, что-то тихо сказал Протосу, сидящему у него за спиной. Молодой человек поднялся и вышел, а в проходе салона тем временем с подносом, полным напитков, возникла стюардесса, чье внимание было настолько приковано к Франко, что она чуть не налетела на Полетт.

Но Франко как бы не заметил появления стюардессы. Он был полностью поглощен созерцанием сидящей напротив него Полетт. Отстегнув ремень, он поднялся и пересел в кресло рядом с ней. Поставив бокал с кока-колой на столик, Франко вдруг рывком привлек Полетт к себе. Застигнутая врасплох, она очутилась в его объятиях.

– Какого черта?…

Франко крепкими ладонями сжал ее щеки и проник языком в ее рот, горячим сладострастным вторжением распаляя чувства Полетт жаром расплавленного металла. То был словно пир после голода, тепло тропиков после долгой бесконечной зимы – и Полетт немедленно охватила неодолимая жажда пережить все те эмоции, в которых ей столь долго было отказано.

– Тут есть отдельный салон с очень уютной кроваткой. – Его ладони продолжали сжимать щеки Полетт, а золотистые глаза горели страстью.

Внезапно ноздри ее затрепетали от возмущения. Да как он смеет ей предлагать такое! К тому же, видимо, он не раз водил других женщин в этот авиабордель! Отвращение мгновенно погасило возникшее было возбуждение. Полетт резко поднялась с кресла.

– И ты, несомненно, прекрасно знаком с подобной уступчивостью! Интересно, сколько уже женщин побывало с тобой с этом салоне?

Франко устремил на нее свой пронзительный взор.

– Тебе хочется услышать правду или любезную выдумку? Конечно, в моей жизни были женщины, но никогда больше одной сразу.

Полетт возмущенно отвернулась. Ее губы все еще жгло от его чувственных поцелуев, а слабость в коленях давала о себе знать. Конечно, она прекрасно сознавала, что Франко не страдает комплексом целомудрия. Конечно, у него полно женщин… а почему бы и нет? Он ведь сын одного из самых прославленных донжуанов двадцатого века. Четыре жены и бесчисленное количество любовниц. И шесть лет назад Франко вел себя как плоть от плоти своего отца, не предлагая ей ничего, кроме секса, безбедной жизни и холодных заверений, что на брак с ним ей рассчитывать отнюдь не стоит. Вероятно, пора напомнить себе, что и нынешние поступки Франко – лишь игра, направленная на то, чтобы угодить его отцу.

– Чего ты хочешь от меня? – спросила она, впрочем прекрасно зная, чего ему от нее нужно.

– Вместе мы – словно сексуальный динамит. Зачем отказывать себе в удовольствии, которое я могу тебе доставить? – Франко задержал оценивающий взгляд своих янтарных глаз на ее профиле, и Полетт, внезапно обернувшись, поймала в них слабый отблеск усмешки.

– Надеюсь, ты не ожидаешь, что я и впрямь пойду с тобой в этот салон?

– Люблю смотреть, как ты себя мучаешь, – усмехнулся Франко. – Ты изумительно сложное существо, Полли! Страстное и в то же время очень подавленное. Закомплексованное и скрытное, необычайно скрытное…

Губы Полетт сжались до белизны.

– Не понимаю твоих слов.

Франко поднял бокал к лицу и посмотрел на нее сквозь его прозрачную стенку словно на инфузорию под микроскопом.

– Что сделало тебя такой? Что происходит в твоей очаровательной головке? Большинство женщин выкладывают мне историю своей жизни уже ко второму свиданию. А ты ничего не рассказывала и продолжаешь молчать. Ни про свою семью, ни про замужество. Ты зачем-то скрываешь все это и мучаешься в одиночку…

– Я не одна из твоих женщин, Франко.

Как всегда, она пыталась уклониться от ответа.

Полетт откровенно пугало направление, которое принимал их разговор. Он таил в себе угрозу вмешательства в ту часть личной жизни, которую она так рьяно оберегала от посторонних глаз.

– Если бы не твой отец, я бы даже не знал, как умер твой муж. – Казалось, что Франко говорит, тщательно подбирая слова. – И мне кажется исключительно странным, что обо всей этой великой любви, которой было отдано столько лет твоей жизни, ты никогда не упоминала даже случайно.

Полетт обратила на него потемневший от душевной боли взгляд своих огромных аметистовых глаз.

– Я не хочу разговаривать с тобой на эту тему…

– Почему? Ты считаешь меня слишком нечутким? Твой муж умер лишь год назад, и, насколько я понимаю, тебе долгие месяцы перед тем приходилось ухаживать за ним, – продолжал Франко с безжалостным упорством. – Белокровие… это же, говорят, очень мучительная болезнь…

Полетт резко отскочила. Ей так хотелось, чтобы он наконец замолк. Ей хотелось заткнуть уши. Ей хотелось убежать, но скрыться было некуда. Франко чрезвычайно удачно выбрал место для допроса. Полетт сложила руки.