Укрощение дракона (СИ) - Страница 2

- Она же одна приехала? На кого же она орала?

- Этого я знать не могу. Я всего лишь портье.

- Та женщина, что жаловалась, она ещё здесь?

- Да где там! Неделя уже прошла. В этом клоповнике никто надолго не задерживается. День, самое большее два.

- А кто она и откуда?

- Сейчас посмотрим. Так, вот она. Миссис Смит из Лондона.

- Просто замечательно, - изобразил радость Холмсон. – Ну, с этой всё ясно. А кто жил с другой стороны от этого номера.

- Да вот же написано. Мистер Парсонс. Надо же, и не Смит, и не Браун, и даже адрес похож на настоящий.

- Здравствуйте, мистер Парсонс, меня зовут Холмсон, я частный детектив.

- Приветствую вас, мистер Холмсон. Неудивительно, что с такой фамилией вы избрали именно эту профессию, - улыбнулся Парсонс.

- Это не настоящая фамилия. Агентство так называется, вот и меня так называют. Я и перестал спорить и уже сам так представляюсь. Но я не хочу отбирать у вас время. Вы, конечно, запомнили тот день, когда в гостинице была стрельба.

- Запомнил, и очень надолго. Я был на войне, конечно, но война – то совсем другое дело. Тут была настоящая бойня. Семерых полисменов уложили, если мне память не изменяет, и ещё ту женщину из соседнего номера. Ну и мужчину, но он как бы и не в счёт. Ему вроде как поделом.

- А скажите, мистер Парсонс, слышимость в гостинице была хорошая? Вы слышали, что происходит в соседнем номере?

- Не хорошая, мистер Холмсон, а отличная. Больше в жизни в той гостинице не остановлюсь. Эта женщина так кричала на свою дочь, что у меня даже голова разболелась.

- Она была с дочерью? Вы уверены? – Холмсон был невыразимо доволен. Значит, в номере была ещё дочь этой женщины! Прав был тот Браун или не Браун из разведки!

- Конечно, я не могу быть уверенным, что это её дочь! Откуда бы мне это знать? Но девочка её называла мамой.

- А мама её как называла?

- По разному. Мразь, тварь, дрянь… Всего не упомнить. И лупила её постоянно. А девочка плакала и просила «мама, не надо».

- Чудесная семья, - похвалил Холмсон.

- И не говорите.

- А что вы слышали во время той стрельбы?

- Как что? Стрельбу.

- А подробнее не помните?

- Попробую описать. Значит, так. Вопль тот женщины, что-то вроде «убирайся отсюда» и поток оскорблений. Потом звук удара, и одни всхлипывания.

- Ударила дочку, стало быть.

- Нет, мистер Холмсон, это её ударил тот мужчина. Я, конечно, понимаю, что женщин бить нехорошо, но в ответ на такие слова это грех простительный.

- Понятно, мистер Парсонс, продолжайте.

- Потом, через какое-то время этот мужчина крикнул «я выхожу», открыл дверь и выстрелил. Кто-то упал. Потом беспорядочная стрельба. Потом она, эта женщина, как завизжит «тварь, ты что делаешь?», потом выстрел, и тишина.

- Вот, значит, как оно было… - Холмсон не мог понять только одного – откуда всё это узнали в разведке? Хотя, с другой стороны, у них полно ясновидцев, кому же ещё такие вещи узнавать?

- Да, именно так, - подтвердил Парсонс. – На память не жалуюсь.

- Жаль, что вы не видели эту девочку, - посетовал на судьбу Холмсон.

- Почему жаль? – удивился Парсонс.

- Мне бы это здорово помогло, - пояснил Холмсон.

- Ну и чудесно. Дело в том, что я её видел.

- Так это же великолепно! Давайте съездим к полицейскому художнику, он по вашему описанию нарисует портрет…

- Мистер Холмсон, я не хочу ехать в полицию. Не люблю я их.

- Я вам заплачу за потраченное время.

- Не нужно. Я сам художник, и довольно известный, между прочим. Мои картины отлично продаются. Если хотите, подождите немного, и я вам нарисую эту девочку.

- Разумеется, я подожду, мистер Парсонс.

- Да, неделю назад эту девочку к нам привозили, - уже в третьем участке Холмсон услышал тот ответ, на который надеялся. – Но она ничего не говорит. Мы её передали в полицейский приют.

- У вас нет в участке телепата?

- Есть, но это не наше дело. В приюте есть телепаты, которые обучены работать именно с детьми. Это ваша дочь?

- Вроде того, - ответил Холмсон. Разве можно быть точно уверенным, не отец ли ты какому-нибудь ребёнку?

- Не может быть! Это же рисовал Джордж Парсонс! Я узнаю его стиль! - сотрудница полицейского приюта увлекалась современной живописью.

- Друг нашей семьи, - пояснил Холмсон. – Он тоже очень расстроился, когда неделю назад пропала моя дочь.

- Я рада, что могу помочь другу этого замечательного художника! Да, эта девочка у нас уже неделю, и за всю эту неделю не сказала ни слова.

- С ней такое бывает. Она стесняется незнакомых людей, - сообщил Холмсон, просто чтобы не молчать. – Иногда она даже меня не узнаёт. Сьюзан, деточка, ты не узнаёшь своего папу?

- Папа! – закричала Сьюзан и повисла у него на шее. – Я знала, что ты меня найдёшь! Как я рада!

- Ну, пошли домой, доченька.

- Распишитесь вот здесь, пожалуйста! – Холмсон не замедлил исполнить эту бюрократическую формальность. – До свидания! А ты, Сьюзан, больше не теряйся.

- Стоять! – инспектор Мортон был очень собой доволен. – Взяли, наконец, этого чёртового педофила!

- Ты следил за мной, - вполголоса предположил Холмсон.

- Не имеет значения, - уклонился от ответа Мортон. – Ребята, этого типа отвезите в участок. Завтра утром установим личность, потом проверим алиби на все случаи насильственной педофилии. Один случай, по крайней мере, очень обоснованное подозрение вызывает. А я отведу ребёнка обратно в приют.

- Я не хочу обратно в приют! – сообщила инспектору девочка, когда полицейские увезли частного детектива, её фальшивого отца.

- Ладно, - неожиданно для неё согласился Мортон. – Я тебя отвезу, куда захочешь. Только сначала зайдём в одно место, тут рядом. В парке.

- Вам не страшно ночью идти в парк? – поинтересовалась девочка.

- Нет. Я вполне способен за себя постоять. А пока мы идём, расскажи, кто ты такая и что случилось в гостинице в тот день.

- Я не хочу об этом говорить.

- Тогда – в приют!

- Ладно. Зовут меня Мелинда Уилсон. Отец у меня, конечно, был, но я его не знаю. Сомневаюсь, что знала мать. Ну так вот. Я смотрела в окно и увидела, как два вооружённых бандита среди бела дня накинулись на прохожего. Только прохожий оказался не пальцем деланный, и отобрал у одного из них пистолет. Второй выстрелил и попал в своего подельника. Прохожий и у него пистолет отобрал. Тут появились другие бандиты и погнались за прохожим. А он побежал в нашу гостиницу. Я ему дверь в номер открыла, он забежал и дверь закрыл. А потом дверь распахнул и давай по ним стрелять. А они по нему. Все друг друга и перебили. А он, когда падал, нажал на курок ещё раз, и пуля попала в мою мать.

- Ну, пусть будет Мелинда. Имя не хуже любого другого. Складно ты врёшь. Только вот есть одна деталь. В номере лежали испачканные нитяные перчатки. Так вот, испачканы они оружейной смазкой. Так что картина выглядела немножко иначе, чем ты описываешь. Он высунулся из номера, и его сразу же пристрелили. А ты надела перчатки, подобрала пистолеты и перестреляла бандитов, как ты их называешь. Только это были не бандиты, а полицейские, и среди них мой брат.

- Неважно, полицейские они или нет! Вели они себя, как бандиты! Тот человек хотел сдаться, положил пистолеты на стол и вышел с поднятыми руками. А тот самый бандит, который убил на улице своего дружка, пристрелил этого человека почти в упор!

- Да, скотина он, тут я согласен, - признал Мортон. – Если бы он не пристрелил того типа, могло бы всплыть, что это он напарника прикончил. А так есть труп, и на него можно всё валить.

- Значит, я права!

- Не будем говорить о тех полицейских. Ты ведь ещё и мать свою пристрелила. Я даже знаю, за что. Она тебя лупила и обзывала по-всякому. Вот ты и решила, что без неё тебе будет лучше, да и общество немного потеряет с её смертью.