Укради мое сердце - Страница 6

Кевин и сам не мог бы сказать, что с ним творится в последнее время. Он никогда не был транжирой, но тут его понесло. Ему так хотелось престать перед Дженни в выгодном свете, что деньги он тратил, не задумываясь о том, что скажет брат.

– Скажи честно, ты их проиграл? – Питер снова перешел на спокойный тон, зная, что криком все равно ничего не добиться, а раз так, что толку тратить нервы.

– Да ты что! – искренне возмутился Кевин. – Ты же знаешь, что я не игрок! Да как ты мог подумать такое?

– Куда же тогда подевались деньги?

– Женщины, – только и сказал Кевин.

– Ты что, ходил по борделям? – изумился Питер.

– Ты считаешь, что потратить деньги на женщин означает только поход по борделям? Питер, женщины – дорогие существа. Они обходятся нам недешево. Одна хочет цветочек, другая колечко на палец, а третья норковое манто.

– И кому ты купил цветочек, колечко и манто?

– Никому. Это всего лишь образы.

– Твои образы стали столь реальными, что на них ушли все деньги!

Кевин виновато опустил глаза.

– Я признаю свою ошибку.

– От этого не легче, – буркнул Питер. – Мне нужны деньги, и плевать я хотел, где ты возьмешь мою долю, то есть ту часть денег, которую заработал лично я. Свои сбережения можешь тратить, как захочешь, но мои не трогай!

– Это было в первый раз!

– И в последний, Кевин!

Питер поднялся из-за столика, не доев свой обед, и ушел.

Кевин потратил деньги на девушек! Да лучше бы он играл! Еще неизвестно, что хуже. Питер никогда не подозревал в брате кутилу. Легкомысленного типа, самовлюбленного юнца, который не видит дальше своего носа… кого угодно, но только не кутилу!

Это был их первый безработный день. Сестры проснулись по привычке в семь утра и, поворочавшись с боку на бок, поняли, что нет смысла дальше валяться в постели. Причем решили не сговариваясь, находясь каждая в своей комнате.

Кэтрин была намного расторопнее Дженни и потому первой спустилась на кухню, даже не предполагая, что сестра тоже проснулась.

– Не спится? – весело спросила Дженни, найдя Кэтрин на кухне.

Кэтрин приветственно подняла чашку с кофе.

– Как и тебе. Привычка?

Дженни кивнула.

– Странно, – сказала она. – Я всегда любила поспать подольше, а сегодня, когда у меня есть реальная возможность валяться в постели хоть до обеда, что-то заставило меня вскочить ни свет ни заря.

– Рефлекс.

– Разве я похожа на собаку? – рассмеялась Дженни.

– Если только на очень породистую, – пошутила Кэтрин.

– Нет, – Дженни вздохнула и, налив себе кофе, села рядом с Кэтрин, – мы обе похожи на маленьких дворняжек, которых выкинули на улицу.

– Не все так плохо, как кажется на первый взгляд, – постаралась приободрить сестру Кэтрин.

– Неужели? – На лице Дженни появилось скептическое выражение. – На данный момент я не вижу в нашей с тобой ситуации ничего хорошего. И ты, и я с ног сбились, пытаясь найти работу. И что в результате? Нас везде просили подождать, так как нет свободных мест.

– Не может быть, чтобы весь персонал больницы оставили без работы, – сказала Кэтрин. – Ты же знаешь, что нам сразу же сообщат, если появится какое-то место. К тому же мы не одни такие. Еще четырнадцать медсестер остались не у дел.

– Завтра нам нужно платить за квартиру, – мрачным тоном напомнила Дженни.

На это у нас есть деньги, – Кэтрин тяжело вздохнула, – но мой оптимизм начинает иссякать, как я подумаю о том, что в следующем месяце нам придется сидеть на хлебе и воде, если мы хотим здесь остаться.

– А мы хотим, – подхватила Дженни. – потому что живем в этой не самой, заметь, дорогой квартире, хоть и в жутком районе, уже восемь лет. Если переезжать куда-либо, то в еще более неблагоприятный район. А хуже этого я даже и не знаю.

– Никуда мы не уедем, – твердо заявила Кэтрин. – Можно куда-нибудь устроиться временно.

– И куда, например? – мрачно поинтересовалась Дженни. – Посудомойкой? Официанткой? Уборщицей?

– Интересно, а что тебе еще останется делать? – спросила Кэтрин. – Или ты думаешь, что мы благополучно будем торчать без дела, пока нам на блюдечке не преподнесут прекрасное место работы в превосходных условиях?

– Не понимаю, – сказала Дженни задумчиво, слушая сестру краем уха, – почему так сложно найти работу медсестры? Ведь у нас не было с этим проблем, когда мы поступили после колледжа в нашу больницу.

– Нам помогли, не забывай. Мы же были одними из лучших студенток.

– А сейчас у нас есть опыт работы и стаж.

Кэтрин покачала головой. Она устала спорить и что-то доказывать Дженни, тем более что та и сама видела бесплодность таких разговоров.

– Ты уже забирала почту? – после минутного молчания спросила Дженни.

Кэтрин взглянула на часы.

– Когда я проснулась, было слишком рано для почты. Так что можешь посмотреть сейчас.

Дженни вернулась с ворохом счетов, которые туг же с глаз долой отложила в кухонный ящик, где их всегда потом находила и оплачивала Кэтрин. Кроме утренней газеты в почтовом ящике оказался еще и большой конверт. Дженни повертела его в руках, рассмотрела со всех сторон и нахмурилась.

– Это что? – спросила Кэтрин, изо всех сил стараясь, чтобы Дженни не заметила ее любопытства.

– Понятия не имею, – раздраженно сказала Дженни. – Точно не счет. Этот конверт из какой-то юридической конторы.

Дженни протянула конверт Кэтрин, так как всегда предоставляла сестре разбираться со скучными делами. Кэтрин вскрыла его и развернула выложенные листы бумаги. Несколько минут она внимательно вчитывалась в написанное, а потом как-то странно взглянула на сестру.

– Ну и что это? – спросила Дженни. В свете последних событий она не ждала от жизни ничего хорошего.

– Ты что-нибудь слышала о дяде Фрэнке? – спросила Кэтрин.

– О мамином брате?

– Видимо, да.

– Только то же, что и ты, – ответила Дженни, все еще не понимая, к чему клонит сестра. – А почему ты спрашиваешь? Это от него письмо?

– А что ты помнишь? – снова поинтересовалась Кэтрин, игнорируя вопрос Дженни.

– Сумасшедший коллекционер. Кажется, у него дом забит антиквариатом. Вроде как у него нет жены, нет детей, и вообще он странный.

– Да, и он всегда на Рождество и на наш день рождения присылал набор открыток с видами городов, репродукциями картин и подобной ерундой.

– Ага, меня всегда удивляло, где он их находит в таком количестве. Кстати, я даже не помню, как дядя Фрэнк выглядит.

– Мы видели его всего несколько раз, – подтвердила Кэтрин. – Он не очень жаловал свою родню.

– А к чему расспросы? Что с ним?

– Он умер.

Дженни прикрыла от удивления рот рукой.

– Надо же! Он ведь не намного старше нашей мамы. Так это письмо с соболезнованиями?

Кэтрин покачала головой.

– Ничего подобного. Это просьба прийти в нотариальную контору. Кажется, мы упомянуты в завещании.

Дженни громко фыркнула.

– Что он мог нам оставить? Портрет нашей бабушки в молодости? Ты сходи, Кэтрин, а я не пойду. Мне там нечего делать.

– Но здесь написано, что явиться должны мы обе. Иначе завещание относительно нас не будет приведено в действие. Давай сходим, Дженни, ноги не отвалятся.

– Не вижу смысла.

– Все равно нам нечем заняться, – продолжала уговаривать сестру Кэтрин. – Неужели ты не составишь мне компанию?

– Ну ладно, – проворчала Дженни. – Когда там нужно прийти в эту контору?

Сестры вышли из лифта и растерянно застыли с приоткрытыми ртами, неожиданно попав в водоворот того ритма жизни, который царил на тридцатом этаже, где должен был находиться адвокат их покойного дядюшки. Стоять долго посреди коридора, когда тебя со всех сторон толкают спешащие куда-то люди, невозможно, поэтому Дженни, опомнившаяся первой, решительно взяла Кэтрин за руку и потащила за собой в поисках указанного в извещении кабинета.

– Это здесь, – сказала Дженни, ткнув пальцем в дверь, где висела блестящая табличка с именем адвоката.