Уинтроп был упрям - Страница 2

— Мэри-Энн обручена? Ни за что не догадался бы. Она так строила глазки парню из Темпоральной службы!

— Обручена. С бухгалтером из ее конторы, Эдгаром Раппом. Прекрасный, работящий юноша. И она хочет к нему вернуться.

— Ну и пусть себе возвращается. Мне-то какое дело?

— Но, мистер Уинтроп, — умоляюще сложила она ладони. — Она не сможет вернуться, никто из нас не вернется, если только мы не отправимся домой все вместе. Вы разве не помните, о чем предупреждали темпоральные инспекторы? Мы должны сидеть по своим местам, когда будет производиться то, что они называют трансфером. Но если к шести часам мы все не соберемся там, они не смогут выполнить этот трансфер! Поэтому, если один из нас, вот вы, например, не явитесь…

— Не рассказывайте мне о своих бедах! — резко оборвал ее Уинтроп.

Лицо его вспыхнуло. В комнате распространился резкий кисловатый запах, на стенах появились багровые пятна, музыка превратилась в сплошную какофонию. Видимо, так помещение отреагировало на смену настроения постояльца.

— Все хотят, чтобы Уинтроп оказал им любезность. А что они сами сделали когда-нибудь для Уинтропа? — едко поинтересовался он.

— Не понимаю вас, мистер…

Миссис Бракс смутилась.

— Когда я был ребенком, мой родитель каждый вечер возвращался домой пьяным. Когда я подрос, меня ожидала паршивая работа и такая же паршивая жизнь. Помните очереди за хлебом? Кто, по-вашему, стоял в этих очередях? Такие, как я. А потом, когда депрессия сменилась лучшими временами, я был уже слишком стар, чтобы получить приличную работу. Таких, как я, брали разве что ночными сторожами, мойщиками посуды или сборщиками ягод. Дешевые ночлежки, дешевые меблированные комнаты…

Он снова взял в руки крупный яйцевидный предмет и начал пристально вглядываться в него. Из-за багрового освещения комнаты лицо его казалось почти черным. На тощей шее вздрагивала крупная вздутая вена.

— М-да… Говорите, у каждого есть к кому возвращаться? У каждого, кроме меня. У меня никогда не было настоящего друга, жены, даже девушки, которая бы оставалась со мной дольше, чем ей требовалось для того, чтобы вытряхнуть из моих карманов завалявшуюся в них мелочь. Так почему же мне нужно возвращаться? Я счастлив здесь. А вам неуютно, вы ощущаете себя чужаками в этом мире… Я остаюсь. Это решение — окончательное.

— Послушайте, мистер Уинтроп, — встревоженно подалась вперед миссис Бракс. — У каждого в жизни случаются неприятности. Вы думаете, у меня их нет? Моя дочь Анни, мой Джулиус! То, что мы пережили, я не пожелала бы худшему врагу. Но отыгрываться на других? Вы правы. Нам не нравится здесь. Все эти джамперы, пищевые аппараты…

— Кстати, о пищевых аппаратах, — оживился Уинтроп. — Вы видели мой новый пищевой рекордер? Последняя модель. Я прослышал о ней только вчера вечером, сказал, что мне нужен такой, и что бы вы думали? Первое, что я увидел утром — только что доставленный, новенький, с иголочки, автомат. И без всяких хлопот и денег! Удивительный мир!

Он открыл огромное яйцо и заглянул внутрь, где располагалось множество циферблатов, выключателей и кранов.

— Хотите попробовать? Я настроил его на самый модный номер этого нового композитора с Альдебарана: «Воспоминания о марсианском суфле».

Она выразительно покачала головой.

— Нет. Как по мне, то еду следует подавать в тарелках. Я не хочу пробовать. Спасибо.

Старик пожал плечами.

— Ладно. Другие хотя бы попробовали. Но вы все эти две недели питаетесь кормежкой двадцатого столетия, не переступая порога своей комнаты. А чем вы просили ее убрать? Да вы же находитесь в двадцать пятом столетии, госпожа! Проснитесь!

— Мистер Уинтроп! — твердо произнесла миссис Бракс. — Да или нет? Вы будете столь любезны или нет?

— Вам за пятьдесят, — подчеркнуто откровенно заявил Уинтроп. — Далеко за пятьдесят, миссис. И сколько вы еще собираетесь прожить у себя дома? Лет десять? Пятнадцать? Здесь бы вам перепало еще минимум сорок. Даже я в состоянии протянуть не менее двадцати. Не надо беспокоиться о войнах, эпидемиях, депрессиях, все даром, и сколько же вокруг интересного! Зачем же возвращаться?

Миссис Бракс, и без того уже изрядно расстроенная, совсем потеряла самообладание.

— Потому что у меня там дом, — зарыдала она. — Потому что я не представляю себе иначе. Потому что я хочу быть со своим мужем, детьми, внуками… И потому что мне здесь не нравится!

— Какие же вы трусы! — вскричал Уинтроп. — Все, даже этот молодой балбес Поллок. Первую неделю он еще бродил со мной и хотя бы по разу все пробовал. А под конец испугался. Вот и забирайте его с собой, возвращайтесь!

— Но мы не можем возвратиться без вас! Вспомните, что нам сказали. Трансфер осуществляется одновременно с двух сторон. Мы не сможем вернуться без вас!

Уинтроп улыбнулся и почесал затылок.

— И все же я останусь. Это единственная эпоха, которая по душе старику Уинтропу.

— Пожалуйста, мистер Уинтроп, не упрямьтесь! Не вынуждайте нас прибегнуть к силе…

— Вы не имеете права принуждать меня, — объявил он с видом торжествующего хищника. — Согласно законам Америки ХХV века, ни одно человеческое существо нельзя к чему-либо принудить. Это факт, только попробуйте напасть на меня. Я подниму скандал, появится целая рота правительственных машин и освободит меня. Так-то, дорогие мои!

— Послушайте, — сказала она уже перед дверью. — В шесть часов мы все будем в здании машины времени. И будем ждать вас.

— Ни за что! — крикнул он вслед. — Ни за что не вернусь!

И миссис Бракс пошла к себе и рассказала всем, что Уинтроп так же упрям, как и раньше.

Оливер Мид, вице-президент компании по производству емкостей для свежей воды из Гэри, штат Индиана, заведующий внешними связями фирмы, нетерпеливо барабанил по ручке удобного кресла, обтянутого красной кожей, которое комната миссис Бракс создала специально для него.

— Нелепо! — воскликнул он. — Нелепо и совершенно бессмысленно! Этот отщепенец, этот бродяга! Да как он смеет мешать другим заниматься своими делами! Известно ли вам, что через несколько дней должно состояться общенациональное совещание по вопросам розничной торговли? И мне необходимо на нем присутствовать. Ведь произойдет ужасная неразбериха, скажу я вам, если ответственные лица из этой эпохи не поймут всей важности…

— Могу поспорить, что так оно и будет, — перебила его Мэри-Энн, прищурив густо накрашенные веки. — Такая крупная фирма как ваша, могла бы потребовать от них возмещения убытков.

Дэйв Поллок устало скривился.

— Фирма, которая не существует уже 500 лет? Кому будет жаловаться ваша корпорация? Разве что составителям учебников истории! Увидев, что толстяк сердито заерзал в кресле, миссис Бракс успокаивающе подняла руки.

— Не расстраивайтесь. Давайте обсудим все спокойно, без драки. Как вы считаете, мы действительно не имеем права заставить его вернуться?

— Безответственные, преступные губошлепы! — угрюмо произнес мистер Мид. — Пригласили нас в свою эпоху, а теперь сидят, сложа руки. А что же случится с их людьми, с теми пятерыми, которых мы заменили на трансфере? Если мы застрянем здесь, они застрянут в 1958 году. Навсегда. Любое правительство, достойное называться правительством, обязано защищать своих граждан, выезжающих за границу.

— Только вот похоже на то, что здешнее правительство состоит из одних машин. А разве мы в состоянии спорить с машинами? — заметила мисс Картингтон. — Единственный официальный представитель, с которым мы встречались, это мистер Сторку, который приветствовал нас от имени Соединенных Штатов Америки 2458 года. И, похоже, мы не слишком уж его интересовали.

— Так вот, сделать нам необходимо следующее, — заговорил мистер Мид, загибая по очереди пальцы правой руки. — Первое. Нужно действовать, исходя из того, что единственным человеком из руководства, с которым мы встречались, является этот мистер Сторку. Второе. Выбрать среди нас компетентного представителя. Третье. Представитель должен встретиться с мистером Сторку и обрисовать ему ситуацию. Как его правительству удалось связаться с нашим правительством и сообщить о возможности путешествия во времени, но при выполнении определенных условий: в частности, соблюдая это… как оно там называется, Поллок?