Уголовного розыска воин - Страница 8

Старшим группы был начальник Орловского губрозыска Филипп Иванович Варганов, который до этого много занимался розыском Ершова и расследованием деятельности его шайки. Из документов, привезенных Варгановым, стали известны и другие подробности.

Особенно бурную деятельность Осипов развил при белых в Омске. Комендантом города оказался его старый друг, соучастник по нескольким крупным аферам в Москве. Вскоре Осипов сделался его помощником.

Большие полномочия давали ему возможность производить обыски в домах богатых купцов, арестовывать проезжих коммерсантов, бежавших от революции дельцов и своих же коллег, сумевших сорвать где-либо хороший куш. Большинство из этих людей бесследно исчезали в подвалах комендатуры.

Карьера Осипова в Омске продолжалась недолго. Во время одной операции он нарвался на казачий патруль, в завязавшейся перестрелке был ранен в руку и еле успел скрыться. С тех пор за ним укоренилась кличка Культяпый.

В течение нескольких лет Ершов вел вольготную жизнь, переезжая из города в город.

Уверовав в счастливую звезду, Культяпый развернул свою деятельность на широкую ногу. Его приближенные выезжали обычно в крупные города специально для подыскивания подходящих объектов, предварительного изучения обстановки. После согласования с главарем на место прибывали другие. Первым делом они приглядывали подходящий дом где-нибудь в тихом переулке, а при необходимости поближе к выбранному объекту, и покупали его, оформляя, разумеется, на чужую фамилию по поддельным документам. Были случаи, когда для прикрытия истинных целей пребывания открывали сапожную или портновскую мастерскую.

Обжившись на новом месте и окончательно все подготовив, соучастники сообщали Культяпому. Как правило, он сам проверял выполнение намеченного плана, распределял роли среди участников и лично возглавлял налет. После удачного «дела» все исчезали, чтобы через некоторое время появиться далеко от этого места, в другом городе. Это в значительной мере способствовало неуловимости Ершова.

Из его наиболее близких подручных были известны Зенкович, сожительница Низковская и ее отец — старый уголовник, освобожденный с каторги в 1917 году. Он являлся главным советником и «консультантом» по наиболее сложным делам.

Во многих областных и городских отделах уголовного розыска имелись материалы по фактам дерзких ограблений, убийств, крупных мошенничеств, в которых фигурировали Ершов-Осипов или члены его шайки.

Поэтому выбор Варганова в эту командировку был не случаен.

По прибытии в Уфу Варганов встретился с начальником Башкирского угрозыска Прохоровым, ознакомился с материалами и решил проверить надежность охраны и условия содержания Осипова. С ним поехали Прохоров, Савич и инспектор Козлов.

Как только вошли в камеру-одиночку, Козлов по данному ему ранее инструктажу приступил к обыску Осипова. Арестованный, будучи захвачен врасплох, выхватил из кармана какие-то бумаги и стал заталкивать их себе в рот. В результате короткой борьбы часть измятых и изорванных записок удалось отобрать, остальные Осипов проглотил.

Большая часть изъятых бумажек была исписана цифрами, очевидно, каким-то шифром. На нескольких клочках удалось разобрать написанные карандашом фразы: «...отдай сто миллионов...», «...понедельник побегу...», «...если не согласится, постращай бузой[1]...» Было ясно, что Осипов с помощью своих сообщников готовил побег. Арестованный немедленно был переведен в другую камеру, для его охраны приставлен специальный военный караул.

Днем к Прохорову подошел надзиратель Фролов и сказал, что Осипов просил его отнести на почту письмо и он обещал ему это, а сам имел в виду передать письмо в уголовный розыск. Это было очень подозрительно. Похоже, что надзиратель опасался, как бы о нем не стало известно из отобранных бумаг.

— Александр Николаевич, — сказал Варганов Прохорову, — по-моему, Осипов поддерживает связь с волей через него. Распорядитесь-ка задержать Фролова.

— Согласен с тобой, Филипп Иванович, но давай подождем, может, через него сумеем на остальных выйти.

По возвращении в отдел Варганов разложил на столе все изъятые у преступника бумаги и с лупой в руках стал тщательно изучать их. Культяпый, видимо, не зря прибег к шифру, в этом тексте должно было быть самое важное.

Хорошо зная по материалам дела, что Осипов-Ершов самой верной помощницей считает Шуру Низковскую, Варганов предположил, что записка, вероятнее всего, адресована ей. Эта догадка привела к расшифровке первых двух слов — «Милая доченька». Таким образом стали известны значения 12 букв. Но дальше дело продвигалось с большим трудом.

Пригласили местного специалиста по шифровкам. Через несколько часов он подобрал ключ к шифру, и записка была прочтена полностью.

Ее содержание превзошло самые худшие опасения.

Осипов-Ершов писал: «Дела мои очень скверны... планую день и ночь, с ума схожу... держат меня черт знает как строго и все время следят... Без помощи мента[2] уйти невозможно, а ему довериться нельзя. Мне придется так: если мент поможет, то в ограде придется только одного шлепать, если без его помощи, то надо будет четверых шлепать в корпусе и двоих в ограде, не считая еще на улице... да и то без помощи может ничего не выйти. Но откладывать больше нельзя. Про меня уже навели справки, узнали, что у меня липа, не за горами и Омск... Буза у меня, ксиву[3] тоже получил...»

Медлить было нельзя ни минуты. Помимо усиления охраны, за тюрьмой было установлено специальное наблюдение.

Дав указание Прохорову о немедленном аресте и допросе Фролова, Варганов с Савичем лично занялись обыском всех трех камер, в которых до этого содержался Осипов. В отдушине стены, где проходила труба парового отопления, был найден наган с семью патронами и английский бурав, в щели цементного пола под кроватью были залеплены хлебом два ключа от дверей, ведущих в тюремный двор.

Под давлением улик Фролов признался в пособничестве бандитам. Он передавал письма от Осипова какой-то Шуре, от нее арестованному. Встречался с ней на улице, иногда она приходила на квартиру.

Засада на квартире Фролова результатов не дала, очевидно, Низковская была уже предупреждена. На последующих допросах Фролов показал, что один раз относил записку в дом номер 106 по улице Тобольской какой-то Женьке.

Ночью там были задержаны еще двое из шайки Культяпого — Михаил Котляров и Евгения Семенова. Затем, на другой квартире, и Александра Низковская. Как показала дальнейшая проверка, остальные члены банды уехали в Казань.

Варганов знал, что в Москве уже собраны все документы, все уголовные дела, возбужденные по преступлениям шайки Ершова-Осипова, следствие подробно разберется во всем и он сполна ответит за содеянное. Но ему хотелось сейчас же, по горячим следам, узнать все о банде — численность, местонахождение, дальнейшие намерения, тайники, где спрятаны оружие и награбленные ценности. От этого могло зависеть предотвращение многих новых злодеяний, полное разоблачение всех соучастников и пособников.

Уже на первых допросах Ершов понял, что Варганов и Прохоров опытные работники с твердым характером, объективностью, большой эрудированностью.

Филипп Иванович часто удивлял его знанием подробностей его биографии. Это способствовало тому, что главарь шайки дал Варганову много правдивых показаний о своей деятельности.

Остро переживая свою неудачу, Осипов неоднократно пытался «прощупать» Варганова и Прохорова, чтобы узнать, где же он промахнулся, в чем была его ошибка. Однажды в конце многочасовой беседы он еще раз повторил свою попытку:

— Филипп Иванович, а ведь, говоря откровенно, если бы не тот долгогривый идиот, вы бы меня ни за что не взяли. Так что вам просто помог случай.

— Не согласен. То, что вам помешал поп, это, допустим, вышло случайно. Но то, что на улице оказался наш сотрудник, что граждане оказали помощь в задержании грабителей, — это не случайность.