Уголовная политика - Страница 4

В-третьих, концепция – это гарант целостности уголовной политики как системы, теоретическая и нормативная база для обеспечения процесса устойчивого развития уголовной политики на основе оптимального сочетания ее стабильности и гибкости, предсказуемости в условиях меняющихся социальных и криминогенных реалий.

В-четвертых, – это фундамент для создания федеральных и региональных программ борьбы с преступностью, для разработки перспективных и ежегодных планов законопроектных работ, а также проектов новых правовых актов.

В-пятых, концепция всегда играет роль доминанты; в правовом отношении ее положения являются приоритетом, и в силу этого любое уголовно-политическое нововведение, противоречащее положениям концепции, считается не имеющим юридической силы либо может быть оспорено в судебном порядке.

В-шестых, концепция служит методологической базой формирования «отраслевых» концепций уголовной политики и в конечном счете превращения последней в целостную (а потому и эффективную) социальноправовую конструкцию.

В-седьмых, концепция должна содержать четкое и недвусмысленное определение промежуточных (субсидиарных) целей и главной цели реализации уголовной политики, а также основных путей их достижения.

Наконец, в-восьмых, в организационном смысле, самоочевидно, что изначально должна быть разработана и пущена в дело концепция. Ибо уголовная политика – это, прежде всего, концепция, воплощающая в себе идеологию борьбы с преступностью, и уже затем осуществление обусловленной ею целенаправленной деятельности, призванной обеспечить интересы государства и общества в их взаимоотношениях с преступностью. Концепция способна сделать эту деятельность осмысленной, интеллектуально обеспеченной.

Все перечисленное выше представляет собой не только содержательную характеристику понятия «концепция уголовной политики». В значительной своей части это вместе с тем еще и перечень основных функций, которые последняя призвана выполнять. К изложенному стоит добавить еще одну функцию, ее можно назвать ограничительной или охранительной.

Речь идет о служебном предназначении концепции в качестве барьера, ограничивающего законотворческое и правоприменительное своеволие государственных структур любого уровня. Хорошо известно, что многое законы у нас принимаются второпях, они плохо продуманы, далеко не всегда соответствуют реальным ситуациям и т. д. Порой новые нормативные акты, вопреки своему предназначению, не только не способны стать инструментом эффективной борьбы с преступностью, но, напротив, противоречат друг другу, содержат удобные лазейки для использования их в коррупционных и иных преступных целях. Происходит это по разным причинам, но многое – в силу достаточно распространенных представлений о том, что законодателю принадлежит неограниченная свобода принимать любые законы.

В связи с этим одна из охранительных функций концепции уголовной политики состоит в том, чтобы с помощью сформулированных в ней положений определять границы свободы правотворчества органов государственной власти, охранять оптимально сложившуюся систему права и надлежащую направленность практики противодействия преступности от произвола законодателя и правоприменителя, вызванного дефектами правового мышления, ошибками, недостаточным профессионализмом, а подчас и просто злым умыслом.

Реализация охранительной функции концепции – не посягательство на права Законодательного Собрания, а возможность для депутатов и сенаторов сверить свои действия с апробированными ориентирами, методологическая помощь им в деле принятия качественных, по-настоящему нужных стране законов.

Понимаемая таким образом концепция, наполненная адекватным содержанием, может стать одним из инструментов целенаправленного и планомерного государственного строительства в сфере законодательства, регулирующего различные направления борьбы с преступностью и, прежде всего, совершенствования наиболее репрессивной его отрасли – уголовного права, достижения соответствия уголовного законодательства и практики его применения конституционным и международно-правовым стандартам прав человека и безопасности.

В качестве исходного положения такой концепции следует принять, что ее стержнем, точкой опоры может и должна стать некая криминологическая идея. Доказательством используем простую логическую цепочку: уголовная политика есть, иными словами, государственная политика борьбы с преступностью. Преступность есть феномен криминологический, очевидная прерогатива криминологии. Отсюда вывод: в основе концепции уголовной политики должна лежать четкая криминологическая идея, способная сфокусировать в себе то, что может стать главной и вместе с тем интегральной целью и стимулом деятельности в сфере, соответственно, уголовного права и процесса, уголовно-исполнительного права, ОРД.

На наш взгляд, суть этой идеи – криминологическая безопасность. Соответственно, базой российской уголовной политики, ее стержнем следует сделать концепцию криминологической безопасности (безопасности от криминальных угроз). Есть основания полагать, что именно такая идея способна дать импульс к формированию и реализации новых стратегий и тактического арсенала борьбы с преступностью, в том числе, и с использованием возможностей названных выше институтов уголовной политики. Криминологическая безопасность как парадигма должна быть встроена в конструкцию уголовной политики, стать ее сущностью, контрапунктом.

В доктрине существует относительно широкая дискуссия по поводу соотношения уголовной политики и уголовного права. Наиболее распространенной научной позицией является понимание того, что уголовная политика предопределяет уголовное право и обладает приоритетом перед ним. Н. А. Лопашенко в связи с этим прямо указывает: «Уголовно-правовая политика первична по отношению к уголовному праву. Она определяет задачи, стоящие перед ним, и большей частью – через уголовное законодательство – воплощается в нем»[16].

Наряду с этим в науке существует и иное мнение. В частности, О. А. Малышева последовательно доказывает обратный по содержанию тезис о необходимости усиления роли права в соотношении «политика и право». По мнению исследователя, «не уголовная политика должна определять содержание уголовно-правового комплекса, а наоборот, содержание уголовной политики должно определяться основными принципами права, учитывая его сущностную природу». Уголовная политика, резюмирует автор, обусловливает лишь содержание формы права – закона[17].

Представляется, что вряд ли уместна сама постановка вопроса о первичности права или политики по отношению друг к другу Связь между этими феноменами не является причинно-следственной и не может быть раскрыта с использованием категорий, характеризующих последовательную смену событий или состояний.

Близко к истинному пониманию соотношения уголовной политики и уголовного права подошел А. Э. Жалинский. Он писал: «Соотношение политической и правовой составляющих в действии уголовного закона должно состоять в том, что политика определяет в существующих конституционных границах цели действия уголовного закона, обеспечивает его возможности, добивается социальной поддержки граждан как источника власти, вовлекая их в выбор решений, имеющих всеобщее значение, а право закрепляет (юридизирует) принятые решения, обеспечивая их легитимность, стабильность, точное исполнение и предсказуемость, либо отказывает в этом. Уголовная политика должна быть правовой, опираясь на Конституцию страны, но в определенном смысле она предшествует праву и воздействует на выбор права»[18]. Полностью разделяя эти суждения, отметим все же, что А. Э. Жалинский, по нашему мнению, не вполне оправданно ограничил правовые основы уголовной политики, апеллируя лишь к конституционным предписаниям. Правовой фундамент уголовной политики определяется не только Конституцией страны, но и иными отраслями права, в том числе уголовным. А потому политика, конечно, предопределяет содержание права, но в то же самое время и сама определяется правом, причем не только конституционным, а всей системой его отраслей.