Угодный Солнцу - Страница 2

Фрэнк стоял у входа в палатку и курил свою неизменную прямую трубку из шотландского вереска. Его высокая худощавая фигура отбрасывала черную тень, изломанную застывшей песчаной зыбью.

Всюду песок, думал Фрэнк, навязчивый нудный песок, застревающий в глазах, скрипящий во рту. А ведь он не бесплоден, - и мысли Фрэнка унеслись на юг. Туда, где катит свои воды широкая и полноводная Конго.

Если бы там, где кончаются жаркие тропические болота, где вместо сырых тропических лесов реку сжимают высокие скальные берега, если бы там, в узком ущелье Стенли-Гил, построить высотную плотину? Как широко разлилась бы Конго! Уже не река, а огромное пресноводное море скрыло бы под толщей воды весь этот рассадник малярии. Потом, когда вся низменность была бы затоплена, вода устремилась бы в один из притоков великой реки.

Фрэнк видел, как бурный поток заставил реку повернуть вспять и понесся к каналу. Белой пеной вскипает кофейного цвета вода, крутит водовороты; как красавица заплетает косу, переплетает река темные струи. И бежит, бежит, чтобы шумным водопадом низвергнуться в котловину озера Чад.

Чад тоже станет пресноводным внутренним морем, думает Фрэнк, и чудится ему в блеске мерайи зеркальная гладь воды. Вокруг него, как тысячи лет назад, когда жили древние рыбаки - алассарасы, зашумят зеленые саванны. Из возрожденного моря Чад - как это прекрасно звучит, море Чад! - вода устремится в русла давно отшумевших рек, бесчисленные уэды. Так родится великая река - второй Нил, который понесет воды Конго в Средиземное море. Сахара тогда преобразится! Вот этот сухой и страшный песок-сероцвет превратится в самую плодородную почву в мире! И зашумит сад над новой Африкой!

Фрэнк поежился и, присев на корточки, зажег спиртовку.

- Хелло! Майкл!

Из палатки послышалось сонное ворчание.

- Вы спите?

Ответом было равномерное, как прибой, посапывание.

А будет ли это когда-нибудь? - подумал Фрэнк, наливая в кофейник воды. Наверное, будет. Ведь строят же русские плотину в Египте. У них все по-иному, у этих русских... Еще недавно они были нашими союзниками, почему бы теперь нам не заключить новый союз, не объединить силы в борьбе с пустыней, с космосом?

В палатке затрещал будильник.

Нужно растормошить парня, иначе он не встанет, решил Фрэнк и на четвереньках полез в палатку.

- Ну, вставайте же, Майкл! Вам пора на дежурство. Я сварил кофе.

В призрачном синеватом огне спиртовки, тысячекратно преломленном в кристаллах гипса, можно было видеть, как из палатки высунулось распухшее и помятое, добродушное и классически ленивое лицо шофера Майкла Ифкина.

Если взглянуть назад, можно увидеть, как до самого горизонта уходят постепенно суживающиеся узорчатые отпечатки шин. Если посмотреть вперед, то не увидишь даже этого. Только пески, недвижные страшные пески, пески до самого горизонта, до самой туманной дымки.

- А ведь здесь раньше жили люди, Майкл.

- Вы шутите, сэр? - одну руку шофер держал на руле, другую то и дело поднимал, чтобы стереть с лица пот.

- И не думаю. Три тысячи лет назад здесь шумели базары больших городов. По улицам неслись легкие колесницы, гривы лошадей были завиты в мелкие колечки и выкрашены охрой.

Шофер недоверчиво пожал плечами.

- Это правда, Майкл. Можете не сомневаться. Об этом рассказали нам изображения невиданной красоты, высеченные на скалах.

- Мы увидим их?

- Мы увидим другое. Помните, две недели назад мы повстречали старика из племени Тай-ток?

- Того оборванца, с которым вы болтали по-французски?

- Он не оборванец. Это потомок древней расы. Когда наши предки ходили в шкурах, его пращуры жили в больших городах, спали на ярких коврах, ели на чеканной серебряной посуде.

Фрэнк снял темные очки, провел мокрым от пота платком по лбу и переносице, и вновь надел их. Курить ему не хотелось, не хотелось даже пить тепловатое "пепси". Вот если бы можно было попасть в прохладную тень, разуться и выпить стакан шипящей, взрывающейся серебряными пузырьками газа минеральной воды со льдом!

- Кстати, этот старик князь или что-то в этом роде.

- Да ну? - Майкл неосторожно притронулся пальцем к какой-то металлической штуковине, и сейчас же засунул палец в рот.

- Обожглись? Наденьте перчатки.

- Да, придется. Все накалено, как в преисподней. Так вы говорите, что этот старикан так же знатен, как герцог Ланкаширский?

- Во всяком случае, его род древнее. Он иххагарен. Я точно не знаю, что это такое. Но думаю, нечто вроде титула. Впрочем, это не так важно. Интересно другое - я показал ему тектиты и спросил, не встречал ли он что-либо подобное. Вы знаете, что такое тектиты?

- Какие-то камешки?

- Это кусочки природного стекла. Природного потому, что возраст их исчисляют десятками тысяч лет. Один только бог, а может быть, и дьявол знают, откуда они взялись. Некоторые из них радиоактивны. Сейчас в их составе обнаружены такие изотопы, которые образуются только искусственно.

- Атомный котел до всемирного потопа?

- Нечто вроде этого. Было даже предположение, что это следы приземления неизвестного звездолета.

- С атомным двигателем?

- Ну да! Песок под его дюзами расплавился и превратился в радиоактивное стекло.

- Интересно...

- По-моему, не очень. Гипотеза-однодневка. Родилась на интересе к космосу. Вот русский корабль-спутник - это действительно интересно. Вы только представьте себе... Голубая полоска, потом все синее и синее, дальше пронзительно фиолетовые тона, все более интенсивные, переходящие в черноту космоса. Только подумать, он видел то, чего еще не видел ни один человек в мире!

- Янки тоже скоро полетят.

- Конечно, полетят. Но он-то первый! А это очень много значит.

- Да, вы ведь говорили об этом, как его, герцоге? Он что, знает о тектитах?

- Да. Они разбросаны по всей пустыне. Бедные женщины делают себе из них бусы. Особенно много их здесь, в стране Танезруфт.

- Почему же вы так хотите попасть к этим проклятым скалам? Ведь тектиты-то здесь?

- Да они есть почти повсеместно. В Австралии, в Чехословакии.

- А что же мы будем делать в скалах? Сидели бы себе в гостинице и посылали в редакцию письма. А то ездим, ездим по этому пеклу!